The Lost One

Глава семьдесят восьмая. The Lost and The Found Ones

«I will walk away and I will never come back.
I promise».
Niklaus Mikaelson

«Я уйду и никогда не вернусь.
Я обещаю».
Никлаус Майклсон

Кэролайн очнулась резко, боль сдавила ее всю, но жизнь вернулась, породив вулкан пугающих и смертельных эмоций. Она чувствовала себя роботом, запрограммированным на определенные ощущения и ведущие к одной цели. Вскочив с кровати, оставаясь в том же окровавленном наряде, что и была в плену Ядвиги, вампирша оттолкнула Стефана, прислушиваясь к шуму.
Ее шаги гулко отбивали ритм ее сердца, а синие глаза потеряли возможность плакать, извергая лишь жажду смерти. Она никогда не чувствовала такой отчетливой и пугающей ненависти.
Двери распахнулись от ее удара, и глаза тут же поймали стоявшего перед камином Майклсона. Ее синие глаза сверкали яростью и презрением, граничавшим с омерзением.
- Клаус, - процедила она сквозь зубы, не собираясь распыляться и приступила к действиям, оказывая в досягаемости до его лица.
Пальцы были сжаты в кулак, и первый удар Клаус выдержал, оставаясь на ногах, словно его не задело. Его странные, зеленые глаза поймали синеву ее боли и презрения, и второй удар не заставил себя ждать. Кэролайн намеривалась избить его, вымещая каждый день своих страданий из-за его долбанной жажды власти и страхов.
Алисия опустила взгляд, поднимаясь на ноги и покидая комнату. Кол устроился поудобнее, желая досмотреть драку, но Элайджа схватил его за рукав, зная, что этот бой Клаус должен принять один. Ребекка поймала взгляд Ника до того, как уйти вслед за братьями, когда очередной удар заставил его слегка склониться набок. Он не выглядел виноватым или пристыженным, но позволил Кэролайн наносить бессмысленные удары.
- Ты. Кусок. Дерьма. Подонок, - снабжала атаки ругательствами Форбс. Клаус уклонялся от некоторых ударов, но часть все равно коснулись его лица, груди, пару раз ее нога попала по голени, отчего Майклсон опустился на одно колено.
Кэролайн зарычала, как раненная пантера, кинувшись на него всем телом, едва он оказался склоненным перед ней. Вампирша оседлала его, вцепившись пальцами в горло.
- Я ненавижу тебя. Ненавижу! Ненавижу! – Она смотрела в его глаза, чувствуя, как теряет самообладание и уверенность – слезы скосили ее взгляд, падая вниз, как первые и необходимые капли дождя после засухи.
- Ненавижу... - повторила Кэролайн еще раз, отчего Клаус выдохнул, обхватывая ее запястья и без труда убирая ее хватку, несмотря на попытки вампирши вырвать их. Ее руки дрожали, костяшки пальцев оказались окровавлены, словно покрылись россыпью ссадин.
- Достаточно, - в своей приказной и уверенной манере сказал Майклсон, спокойно обхватывая Кэролайн за талию и снимая с себя. Гибрид встал на ноги, оставляя тяжело дышавшую и дрожащую от своих чувств девушку на полу. Проверяя челюсть, морщась от проходящей боли в ноге, Клаус произнес:
- Ты закончила, love? Или будет дополнительный раунд красочных эпитетов?
- Мразь, - выдохнула Форбс, закрывая лицо руками, чтобы быстро убрать слезы. – Чудовище.
- Ты всегда знала, кто я, - усмехнулся Клаус, не оборачиваясь к ней и проходя несколько шагов вперед, словно собираясь погреться у камина.
- Нет, - отозвалась Кэролайн. – Я не знаю, кто ты. Я знать не хочу, кто ты. Ты уничтожил меня, не моргнув глазом.
- Полагаю, мне жаль, - оглянулся на нее гибрид. Форбс подняла голову, роняя руки на колени. Ее губы поджались, а глаза пророчили ему сотню лет страданий.
- Я была твоей слабостью, и ты сделал меня слабой, чтобы прихлопнуть как букашку и никогда не чувствовать вины.
Вампирша медленно поднялась на колени и устало развела руки:
- Мне тоже жаль, - произнесла Форбс. - Я думала, что смогу бороться во всем миром, чтобы быть с тобой, я была уверена, что смогу выстоять даже против тебя и твоего недоверия, боли, прошлого... Каких только врагов у тебя нет, Клаус. Я была готова встретить их всех, потому что верила, что хочу быть с тобой.
Кэролайн двумя шагами преодолела расстояние между ними, а гибрид повернулся к ней полностью, разглядывая ее черты, словно в первый раз: не понимая, что он в ней мог найти.
- Но ты, - она легонько толкнула его в плечо. – Ты оставил меня сражаться против всего мира, одну, ты оставил меня одну. Ты – эгоистичный, трусливый параноик, нарцисстичный и неуверенный в себе психопат. Ты предал меня, растоптал до основания, бросая меня на съедение моим демонам, потому что испугался и потому что тебе было больно.
Клаус глубоко вдохнул и выдохнул, а девушка сморгнула слезы, не теряя ненавистного и пугающе опустошенного взгляда синих глаз, сверкающих как сапфиры.
- Ты предал мои чувства в угоду силе, - прошептала Кэролайн. – И убил меня.
Гибрид посмотрел на нее пугающе пустым взглядом. За его спиной трещало пламя, танцуя свой дикий танец. Огонь - древний свидетель истории миллиона жизней и бессмертной памяти.

X век
В ту ночь пошел сильный дождь. Кол еще не пришел в себя после того, как любимый папочка смог сломать ему шею и позвоночник, когда младший пытался остановить Майкла от избиения Клауса.
Пахло кровью.
Майкл не поскупился на удары, пользуясь полученной силой. Клаус лежал около стены и выглядел так, словно скатился по острому и опасному склону, пропахал лицом все камни и оказался повешенным на колючих деревьях.
Клаус лежал на боку, спиной к брату, посередине сарая, куда он смог протащить тело бывшего колдуна. Его волосы были в грязи и крови, а на шее запечатлелись следы страшного голода отца, который впился в шею Клауса, едва первая кровь показалась на его лице от сломанного носа.
Клаус приоткрыл глаза, застонав от боли в локте. Ему пришлось повернуться на спину, вправляя себе руку – локоть выскочил из сустава.
- Никлаус?
Кол сжал зубы, услышав человеческое сердцебиение. Каждую клетку тела свело от судороги и боли, его жажда усилилась, давя остальные мысли. Его брат опустил голову – его глаза почернели, пальцы вцепились в солому, рассыпанную по полу. Клаус узнал голос, зовущий его.
- Никлаус? – Повторился зов, и дверь приоткрылась, пуская фигуру, наглухо закутанную в плащ.
- Ни... - темноволосая прекрасная девушка откинула капюшон, отчего Клаус сильнее сжался у стены сарая. Он мог чувствовать ее запах, смешанный с дождем и свежестью этой ночи.
Едва увидев его, она бросилась вперед, видя лишь кровь на нем.
- Он снова избил тебя! – Гневно и почти пугающе проговорила девушка, оказываясь около него и пытаясь поймать его лицо в свои ладони. Клаус пытался ей помешать, отклонившись, а потом резко отбросил ее руки, не рассчитав силы. Горло сжимала жажда.
Она упала, не понимая, что случилось с ними. Весь этот ведьмовский ритуал с использованием ее крови, какая-то пугающая женщина с бледными глазами, и она увидела семью Майкла лишь прошлой ночью, но ни Кола, ни Клауса не было среди них. Элайджа пытался держаться от нее подальше, словно она была больна смертельной болезнью, а Ребекка убегала, едва заметив ее.
- Дай мне посмотреть раны, - твердым голосом попросила девушка, схватив Клауса за руку, как увидела его глаза. Черные, с венами и закрыла рот руками, чтобы не закричать.
- Кто ты? – Прошептала она, боясь двинуться и надеясь, что ей привиделось в вялом свете свечи, оставленной на деревянных балках около стога соломы. Клаус резко вдохнул. Жажда пробежалась огненными остриями по его горлу, клыки проявились, почти лишая его осознания – кто перед ним. Он потерял много крови, он едва обратился в бессмертного, он был вампиром. И бросился на нее, вгрызаясь в шею.
Она пыталась отбросить его, но Клаус вытягивал из нее жизнь, не заботясь о том, как много крови он теряет, в диком восторге прижимаясь к шее, вгрызаясь все глубже. Кровь опьяняла, но какое-то другое удовольствие плескалось в его душе. Эта жертва была его – только его, он мог контролировать ее, лишить жизни и подарить смерть.
И он не желал останавливаться.
Ее руки ослабли, кожа потеряла свой цвет, словно серея, сердце отбило один удар и замолкло. Она умерла, но он продолжал свою трапезу, словно смеясь над слабостью, над наивностью и над тем, что она сама пришла к нему на заклание.
Клаус пришел в себя, он чувствовал себя лучше, сильнее и быстрее, но осознание быстро схватило его и стянуло в узел душу. Кровь, руки в крови. Он увидел ее, ее останки, ее бездыханное тело в своих объятьях. Пальцы путались в темных волосах, а шепот, мольбы, молитвы застревали в горле.
- Татия, - шептал ее имя вампир, - Татия...
И сплошная, черная, ослепляющая боль, перекрывающая жажду и инстинкты, меняющая его глаза на мгновение – никто не видел и никто не знал о том, кто он на самом деле.
До следующей ночи. До первого полнолуния.
После которого его посадили на цепь в холодную и круглую, глубокую тюрьму – колодец, пока его тело разрывало на части две сущности, пока он просил помощи, пока он не потерял надежду и веру в свою семью.

Декабрь 2013
- Ты предал мои чувства в угоду силе, - прошептала Кэролайн. – И убил меня.
Гибрид посмотрел на нее пугающе пустым взглядом, но собрался с мыслями, возражая:
- Ты жива, love. Не будь драматичной.
- Смерть была бы наградой, Никлаус, - почти успокоившись, проговорила Форбс. – Лучше бы я умерла с колом в сердце от твоего дражайшего папочки, пожертвовав собой ради того, кем ты тогда казался. Лучше бы я умерла в твоих руках, оставаясь вечным кошмаром и погубленной надеждой того, что могло бы быть. Кем мы могли бы быть.
- Это была бы жестокая месть, - согласился Майклсон, прикрывая глаза, а Кэролайн опустила взгляд куда-то перед собой:
- И ты бы ее заслужил.
Клаус поднял глаза, его рука сжалась в кулак, а потом снова раскрылась. Кэролайн убрала слезы со щек и смотрела в его глаза. Они видели друг друга, но словно не желали смотреть на правду.
Они замолчали на несколько минут. Каждый пытался разодрать нить, связавшую их сквозь века и чувства, но прошлое не изменить.
Кто любил сильнее? Кто умер на самом деле, а кто притворился мертвым? Кто сломался, а кто выжил? Кто рискнул и кто проиграл?
Они потеряли ответы на эти вопросы, потому что никогда не знали их.
- Из всех людей, - усмешка коснулась ее губ, - ты был последним, кого я могла бы ненавидеть всем сердцем, - Кэролайн посмотрела на него с болью и омерзением. - Любовь действительно отделена от ненависти одним шагом, словно умирая, дает жизнь этому презрению и отвращению и к тому, кого любила, и к себе. Один шаг, первый шаг, который приведет к известному итогу. Мы даже не были настоящей парой, верно?
Клаус сделал глубокий вздох, едва не прервав их зрительный контакт. Синие глаза переливались волнами черного, глубокого океана от той боли, которую она пережила.
- Мы были вместе, - произнес гибрид, пожимая плечами. – Но, вероятно, я вздохнул спокойнее, когда вырвал тебя из своей жизни.
- Чувства – это слабость, их используют, чтобы уничтожить нас, - перефразировала его слова Форбс, сглатывая комок в горле. – Ты подтвердил свою теорию, доказал с блеском, потому что испугался Майкла, Эстер и Сайлоса, жаждущих твоих страданий.
Майклсон усмехнулся, не соглашаясь и не отрицая. Кэролайн покачала головой, делая два шага назад.
- Ты предал меня. И Я буду ненавидеть тебя, презирать и втаптывать все воспоминания, хорошие воспоминания о тебе в грязь. Пусть я понимаю, зачем ты это сделал, я не прощу тебе этого.
Девушка замолкла, и Клаус поджал губы, немного прищурил глаза и кивнул:
- Вот и итог, sweetheart. Огонь любви погас, - ухмылка напомнила ей постоянные указы на хрупкость и ненадежность чувств.
- Вот и конец, Ник, - сглотнула она, использовав это имя. – После всего остался лишь пепел. Я ухожу, я не хочу видеть и не хочу слышать тебя... Я презираю тебя всей душой, но однажды мне станет все равно...
Клаус глубоко вздохнул, задерживая дыхание на мгновение, слыша свои собственные указы в ее словах:
- ... что будет с тобой, выживешь ты или умрешь когда-нибудь, любил ли меня или ненавидел. Была ли я нужна тебе или противна. Использовал ты меня или дорожил. Однажды. В один день, через сто лет, через десять я посмотрю на наше прошлое, и не буду чувствовать себя расколотой на сотни кусочков, десятки осколков из-за того, что оказалась слабой, и мое сердце окажется моим вновь. И я буду свободна.
- Однажды, - отразил ее речь Майклсон, кивая и опуская взгляд. - Я обещаю, Кэролайн, однажды ты будешь свободна.
Форбс сглотнула, облизав губы, и устало побрела к двери. С ее плеч скатилась тяжесть борьбы за свое счастье, отпуская ее зимним вечером, в преддверье рождества. Клаус не смотрел ей вслед, поворачиваясь спиной и доверяя свой взгляд огню, пока не услышал ее слов.
- Ты плакал, - она стояла спиной, касаясь двери ладонью, словно устав и удерживая равновесие с помощью опоры. – Почему я увидела твои слезы перед смертью на Вулканалии? Почему?
- Потому что там был дождь, - проговорил Клаус, а в его глазах оранжевыми бликами отражался огненный демон языков пламени.
Кэролайн едва заметно улыбнулась и исчезла за дверью. Ее движения были автоматические, но продуманные: дойти до комнаты, где она очнулась, закрыть дверь, найти вещи. Она быстро сменила испорченную одежду, выкидывая ее. Сумка чудом оказалась у кровати, принесенная Алисией, которая руководила ее поисками. Достав несуразный, длинный и теплый свитер, Кэролайн запихнула все вытащенные вещи обратно, натыкаясь на опасный зеленый альбом. Пальцы пробежались по форзацу, перехватывая и бросая его через всю комнату, куда-то себе за спину, удачно зацепив несколько страниц.
Глухой стук не последовал, был лишь хлопок, а Кэролайн словно ощутила мурашки. Ее сердце отозвалось болью, догадываясь о посетителе,
- Я все сказала, Клаус... - прошептала она, поворачиваясь к распахнутой двери, но глаза столкнулись с пустотой. Душа заныла разочарованием, к которому ей стоит привыкнуть. Усмешка.
Запихнув последнее, Форбс застегнула молнию, закрывая сумку, пока не наткнулась на давнюю коробочку, засунутую в крайний карман. Память почти отчетливо передала картинку годичной давности, когда Клаус присылал ей подарки, словно заявляя свои права. Сжав ее, Кэролайн подхватила сумки и вышла из комнаты, встречая Стефана.
Он быстро сориентировался, видя уверенный, усталый, но все же настоящий взгляд Кэролайн.
- Уезжаешь, - факт есть факт, но она все равно кивнула ему ответ. Сальваторе сделал шаг вперед и обнял ее. – Будь счастлива, Кэролайн.
- Ты не едешь со мной? – Словно беспомощный ребенок, проговорила Форбс, но Стефан покачал головой:
- Я думаю, что ты должна побыть наедине с собой, после всего, что произошло, - вампир немного грустно оглядел ее, пропуская дальше по коридору.
- Я дам о себе знать, я обещаю, - кивнула Кэролайн, чувствуя, что задыхается от дополнительной потери, но не хотела уговаривать лучшего друга помогать ей в таком непростом деле, как восстановление. Возможно, одиночество – это ответ.
Спускаясь со второго этажа в открытый холл первого, Кэролайн заметила Кола, идущего вразвалочку и потирающего руки от предвкушения.
- Ты настоящая тигрица, Кэрри, - сделал комплимент младший Майклсон. – Уважаю за каждую царапину на лице моего бессмертного братца-гибрида.
Кэролайн не улыбнулась, с каменным лицом протягивая найденную коробочку.
- Это твое, - проговорила она. – Он оставил мне год назад, с запиской, что никому более не смог доверить свою судьбу.
Кол нахмурился и тут же открыл бывший подарок. Дудочка с ползущей змеей на боку. Майклсон сжимал пальцами этот дар, словно испугавшись своих мыслей и не замечая, как Кэролайн обогнула его, делая несколько шагов вперед.
Сердце сжалось. Она знала, что он смотрит на нее еще до того, как повернула голову и подняла взгляд к открытой площадке-коридору на втором этаже. Он смотрел на нее, даря прощальный и пугающий взгляд, напоминающий ей о том, кем он был для нее и кем она стала для него.
Тепло. Несмотря ни на что, он желал ей доброго пути и счастья, которого она заслуживает в жизни без его присутствия.
Сжав зубы, приподняв подбородок, Кэролайн не собиралась поддаваться пугливому сердцу, поворачиваясь и покидая этот дом, эту семью и Новый Орлеан, город вечного праздника.
Клаус следил за ней, слушал ее шаги, странное сердцебиение, постоянно изменяющее свой ритм, чувствовал, как она покидает мир, в котором никогда не должна была оказаться, если хотела выжить и быть счастливой.
- Какой срок у привязанности, Николя? - Аннет стояла позади него, не упустив ни одной детали этого молчаливого прощания.
- Никогда, Энни, - проговорил он, продолжая смотреть в сторону выхода. – И Вечность.
- Что ты сделал? - Ее вызывающий голос с французским акцентом дрогнул, словно потеряв уверенность и понимание.
- Я открыл ей глаза, - Клаус опустил взгляд. – Она никогда не будет потерянной вновь.



Конец основной части The Lost One