The Lost One

Глава двадцать пятая. Слезы Волка: Солнце

«You are my life».
Damon Salvatore

«Ты - моя жизнь».
Деймон Сальваторе

Кол отсалютовал брату и его партнерше, склоняясь в насмешливом поклоне и, словно наследник королевского трона, распахнул двери и исчез за ними. Клаус некоторое время смотрел за тем, как уменьшается проем между створками.
Кэролайн наблюдала за ним, разглядывая его спину, словно в ней было что-то интересное. Гибрид, немного склонив голову, повернулся к ней, смотря на вампиршу исподлобья.
Форбс сложила руки на груди:
- Я – следующая, на ком ты сорвешься из-за того, что твой мнимый чокнутый папаша вскрыл твои давние раны?
Клаус тяжело вздохнул и поднял сложенные ладони к губам, словно задумавшись, а потом тихо произнес:
- Иди спать, Кэролайн.
Девушка едва не выпучила глаза, развела руки в стороны, не ожидая резкого успокоения со стороны гибрида. Ее сердце быстро отбивало ритм, подозревая либо страшную истину: она не настолько важна, чтобы тратить время на злость к ней, либо невероятную правду: она важна настолько, что он не может сорваться и на ней. Опустив руки, ударяя по бедрам, Кэролайн быстро преодолела расстояние между ними.
- Великолепно! – Проговорила она. – Ты не хочешь причинить мне боль, или ты не выдержишь моей боли? Ты знаешь, что я никуда не уйду.
Клаус подарил ей припечатывающий взгляд, сквозящий недоверием. Форбс приподняла брови, без слов повторяя свой вопрос. Гибрид слегка наклонил голову, закатывая глаза:
- И что? Ты подвергла себя опасности сегодня благодаря твоему неугомонному языку. Вероятно, элементарные понятия природного баланса и законов выживания не знакомы тебе. Не стоит выступать против того, кто сильнее, без плана.
Кэролайн пожала плечами:
- Разве не в этом мое очарование? Я всегда говорила правду тебе в лицо! – Гордо приподняла подбородок мисс Мистик-Фоллс. Клаус закрыл лицо ладонью, устало проведя пальцами по переносице, а потом проговорил:
- Ты кидала и кидаешь в меня свои догадки, покрывая все это эмоциональными вспышками, преувеличивая и пытаясь манипулировать мной.
Кэролайн на мгновение потеряла дар речи от его заявления, а потом накинулась на него, ударяя кулаком в грудь, заставляя отступать назад:
- Серьезно? Давай я подкину тебе еще догадок по поводу твоей темной и трусливой душонки, Никлаус! – Гибрид сжал зубы, видя ее сияющие праведным гневом и несправедливостью глаза. - Ты отослал всю свою семью, потому что никак не можешь им довериться! В твоем мире ты – центр вселенной, которому все причиняют боль и все тебя предают! Я думаю, что ты отдал им кинжалы не как акт доброй воли, а словно расплатиться по итогам деловой сделки!
Вампирша оттеснила его к дивану, заставляя упасть на мягкое сидение. Возвышаясь над ним, Форбс продолжила:
- Я пытаюсь каждый раз разбить эту стену между нами, а ты даже пальцем о палец не ударишь, чтобы помочь мне с другой стороны! Я не удивлена, что за тысячу лет, что вы бродите по этой земле, ты достал каждого из них. Знаешь, твоя паранойя произошла не из-за этой семейной драмы, а от до смеха банальной неуверенности в себе!
Кэролайн немного осеклась на последних словах, вспоминая слова Кола.
«Неуверенность. Вопрос только в том, в ком ты неуверенна. В нем или в себе? А может, в вас обоих?»
Смутившись, вампирша замешкалась, а Клаус воспользовался моментом, захлопав в ладоши:
- Браво! Продолжай, Кэролайн. Сегодня я внимательный слушатель любых мнений о моей персоне. - Его улыбка сверкала сплошной угрозой, хотя глаза еще отдавали легкой паникой перед ее словами.
- Черт! – Выругалась Форбс, разворачиваясь к нему спиной. – Врезать бы тебе сильнее, чем это сделал Кол.
Клаус посмеивался без капли искренности, как девушка оглянулась на него, смотря через плечо.
- Если ты не дашь себе шанс, то забудь о том, чтобы другие дали его тебе, Ник, - проговорила Кэролайн, теряясь в собственных мыслях. Кто она такая, чтобы учить его жизнь?
- Шанс? – переспросил гибрид, разглядывая в ее глазах вину за резкую вспышку и эмоциональное давление. Форбс облизала губы, медленно поворачиваясь к нему лицом и пожимая плечами:
- Жить, а не выживать, - она не знала, как точно охарактеризовать то, что шептало ей сердце, стремящееся лишь спасти одну темную душу своим светом. – Чувствовать что-либо, кроме жалости, боли, страданий. Помнить что-либо другое, помимо несчастий и предательства, смертей. Прошлое должно оставаться позади, ты пережил его и выжил. Нужно двигаться дальше!
Клаус молчал, слегка нахмурившись, наблюдая за изменениями в ее поведении. Кэролайн стиснула руки перед собой, теряя контакт с глазами гибрида, словно вспоминала что-то.
Майклсон поднялся на ноги, приближаясь к ней. Его руки скользнули по ее предплечьям, поднимаясь к основанию шеи и заключая ее лицо в ладони. Эта женщина поистине имела над ним удивительную власть, способная манипулировать его настроением и тем, что он ощущал. В одно мгновение стереть злость или вызвать раздражение, поразить искренностью и улыбаться так обворожительно, что невозможно было не приподнять уголки губ в ответ.
Кэролайн замерла, видя лишь его зеленые, как морская вода, глаза, касаясь пальцами его запястий.
Клаус набрал в легкие воздуха и прошептал:
- Спасибо, Кэролайн Форбс, что спасла меня тысячу лет назад.
Вампирша немного улыбнулась, как заявила:
- И теперь ты благодаришь меня! Какой же ты манипулятор, Никлаус Майклсон! – Она тяжело вздохнула. – Не за что, но ты же знаешь...
Легкая догадка мелькнула в голове девушки, как она сузила глаза:
- Стоп-стоп... Это странно. Я тут проскандировала все твои болевые точки, а ты решил поблагодарить меня? Что ты...
Клаус прикрыл ее рот ладонью, заставляя замолчать.
- Хватит, sweetheart. Достаточно. – Видя ее раздраженный и недоверчивый взгляд, гибрид провел рукой по ее волосам. Кэролайн успокоилась, вздыхая:
- Боже, Ник... Ты словно морская вода, прохладу даришь, а жажду не утоляешь.
Майклсон усмехнулся сравнению, но ничего не ответил. Решив оставить разговоры и исповеди, Форбс склонила голову к его плечу, чувствуя, как его пальцы перебирают ее локоны.
- Я не хочу спать, - проговорила она спустя полчаса. Они остались в гостиной, усевшись на диване, где валялся до этого Кол. Девушка упрямо устроилась на его коленях, уронив голову ему на грудь. В глазах Клауса также не было и капельки сна. – Может, прочитаешь сказочку на ночь?
Кэролайн сдержала откровенный смех, представив, как гибрид начнет заливать: «В далеком царстве, в далеком государстве...». Она не видела его взгляда, но могла поспорить, что особым вдохновением он не проникся, и сменила задание:
- Можешь, стихи прочитать, - откинув голову, вампирша уставилась на него с явной просьбой в глазах. Клаус смотрел на нее минуту, а потом сдался, взяв обещание, что после этого она покорно пойдет спать в постель. Форбс кивнула.
Майклсон перебрал в голове подходящие строки, скользя взглядом по брошенным на журнальный столик, тумбы и даже на каминную полку, книгам, пока не наткнулся на давний сборник иностранных поэтов.
Его тихий, бархатный голос начал говорить страшно прекрасные рифмы, при этом, не пугая, а завораживая. Кэролайн закрыла глаза, погружаясь в дрему, успокоенная его голосом, словно возвращаясь в опасность тех месяцев, когда умерла ее мама, а кошмары и вина преследовали ее. И эти тогда еще пугающие объятия и шепот помог стереть на мгновение все чувства, оставляя покой.
- ... Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя...
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?...
Кэролайн засыпала, убаюканная его голосом, хотя ее сердце отчаянно просило ее дослушать строчки, проникнуться и запомнить каждое слово.
- ... Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,... - шептал Клаус, морща брови и прикрывая глаза, прислушиваясь в мирному дыханию, но не мог не закончить стихотворение:
- ... как убийственно мы любим!
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!.. *
Он закончил, слыша ее спокойное сердцебиение, не понимая, зачем ей это нужно было. Вставая с ней на руках, Клаус аккуратно дошел до их комнаты и опустил ее на покрывало, как вампирша приоткрыла глаза и прошептала:
- Я была ужасной, когда была человеком, - сон почти сморил ее, но она хотела сказать последние слова, крепко держа его руку. – Пустой, жалкой, неуверенной в себе. Ты бы меня возненавидел, если бы узнал такой.
Клаус наклонил голову, внимательно ее слушая.
- Я боялась сделать что-то неправильно и, почему-то, всегда поступала неверно. Я хотела быть единственной для кого-нибудь, чтобы кто-нибудь выбрал меня... Я ненавидела себя.
Слезы скатились из уголков ее глаз.
- Ты прав, я предпочитаю быть вампиром, чем человеком. Быть сильной, вечно молодой, бесстрашной... Бессмертие подарило мне время, чтобы ошибаться и пытаться, становиться собой раз за разом, не боясь, что я упущу свой последний шанс.
Кэролайн закрыла глаза, а гибрид укрыл ее уголком одеяла.
- У нас есть вечность, Ник. Для нас нет понятия последний шанс... ни сейчас, ни потом... Поэтому мы можем без страха пытаться раз за разом, пока мы слышим стук своего сердца, пока мы существуем....
Удивительная мудрость в словах юной девушки коснулась пальцами остановившегося сердца, и Клаус склонился, мягко поцеловал ее в висок, когда Кэролайн попала в сады Морфея. Оставляя ее, гибрид проговорил пустоте и ее снам, которые хранят силу непредсказуемости ее сердца.
- Никогда не меняйся, девочка моя. В этом холодном и мрачном, моем мире, ты – солнце, чье тепло и чей свет я не способен понять и принять.
Его глаза цвета затемненных морских вод прониклись светом восходящего солнца, и по водной глади пробежалась дорожка сверкающих лучей неповторимой для этого мира звезды, несмотря на то, как опасна и холодна морская глубина.

* Федор Тютчев «О, как убийственно мы любим!»