The Lost One

Глава сорок девятая. Кэролайн: Кто ты?

«I never thought I'd see you again! I don't get it. How are you alive?»
Caroline Forbes

«Я думала, что никогда не увижу тебя снова! Я не понимаю. Как ты выжил?»
Кэролайн Форбс

Кэролайн не двинулась с места, не подходила к нему, пытаясь понять и увидеть те черты, которые она пыталась стереть, которые она не могла воскресить в сознании. Привязанная к Святой Волчице вампирша пыталась воссоздать в голове какое-то единое мнение о том, что с ней, кто он и что ей следует делать.
Август. Она находилась в каком-то забвении, собирая мозаику чувств. Кэролайн находилась на грани шока, ощущая тянущую боль где-то в груди, куда вонзился кол. Последние дни лета девушка провела в одиночестве, питаясь кровью яростно и бесконтрольно, оставляя опустошенные пакеты на полу своей комнаты, несколько раз ловя на улицах туристов и иссушая их почти до последнего сердечного бита. Один раз Кэролайн завлекала сексуального метиса в темный переулок между домами, позволяя ему верить, что она отдастся ему. Его омерзительный, приторный запах алкоголя и дешевого парфюма щекотал ей ноздри, призывая разодрать его глотку и упиться кровью, пока она не потечет по подбородку, скатываясь одной линией по шее. Ей тогда не дали закончить трапезу, ведь у Камиллы длинный язык, а Стефан искал свою лучшую подругу.
Сентябрь. Они заметили. Один за одним. Стефан поделился своими мыслями с Ребеккой, а Кол недоверчиво посмеивался, но принялся приглядывать за девушкой. Элайджа выслушал все, попытавшись с ней поговорить. Потом Ребекка. И Стефан. Стефан. Лучший друг истязал своими мыслями, не понимая, что с ней. И она решила сбежать. Кэролайн не желала оставаться в доме, где каждый говорит ей, что она не справляется. Что она изменилась, что есть надежда, слабая, но надежда на его возвращение. Его, чье имя обжигало горло, щекотало язык и стягивало связки. И в лоскутах собственной души Кэролайн пыталась выжить, рассматривая эскизы и рисунки на смятых страницах альбома. А принцесса напела гимн злорадства.
Октябрь. Гениальная идея лучшего друга – предаться воспоминаниям, но для нее это было, словно откалывание кусочка за кусочком от ее души, растворение в кислоте, пока осадок не останется на дне ее понимания. Она потеряла свой разум, свое сердце и душу. Кол сыграл на всех струнах ее души, открывая глаза на будущее, но вынуждая произнести его имя.
И ничего не произошло. Она любила его так сильно, но ничего не осталось там, где было сердце. Боль вспыхивала то там, то тут, словно вспышки фейверка на темном небосводе.
Это разочарование. Это опустошение. Это выживание.
И как она выжила? Почему она выжила? Почему его слезы жгут ее воспоминания, словно она долго смотрела на солнечный свет без темных очков?
- Здравствуй, Кэролайн.
Она вздрогнула, вырываясь из глупого созерцания его. Ее испугало собственное имя из его уст, но как-то соотнося свои мысли, вампирша ответила ему, пытаясь поверить в реальность:
- Клаус...- и усмехнулась, повторив скорее себе, чем ему, - Клаус.
Гибрид присмотрелся к ней, уничтожая в корне их последний «разговор», когда она упала к его ногам, испуская дух. Некие обрывки донеслись до его сознания, пропитанный волчьими желаниями привязать ее к себе, показать, что она принадлежит ему, его добыча. Пальцы казались испачканными в ее крови. На мгновение зажмурившись, Клаус удалил это ощущение на некоторое время, а когда открыл глаза – она стояла около его кровати: босая, в свободной тунике и легинсах.
- Ты действительно жив, – информация для таблоидов. Он вновь присмотрелся к ней, чувствуя какой-то подвох, но ее глаза молчали, словно свет не попадал на них, не отражался блеском гнева или надежды.
Кэролайн отступила, когда он вылез из кровати, выпрямился перед ней и подозрительно и отрешенно прошел к шкафу за одеждой. Форбс стояла неподвижно, не поворачивая головы, не ища способа вновь заговорить. Она ждала его слов, словно приказа.
Черная футболка оказалась последним штрихом в его наряде, и, смерив взглядом покорную овечку со светлыми кудрями, Клаус сложил руки на груди.
- Ты произнесла это, словно не рада моему возвращению, - отметил гибрид. – Возможно, ты что-то натворила, пока меня не было рядом?
- Ничего, - мгновенно ответила она, касаясь своего запястья и изогнутой, по-прежнему, окропленной кровью птички. – Я ничего не делала.
Клаус склонил голову, проведя большим пальцем по своей нижней губе, медленно поднимая взгляд и видя только спину девушки, которая должна злиться на него, утопить в вопросах и разговаривать с ним недели.
- Повернись, Кэролайн.
Вампирша развернулась на пятках, слегка пожав плечами, аккуратно оглядывая его, но опасаясь глядеть в оставшиеся желтыми глаза оборотня.
- Как долго меня не было? – Гибрид не рисковал сократить расстояние между ними, не будучи уверенным в том, кто перед ним. Хотя он узнавал ее запах, слышал ее голос, но что-то твердило ему тихим шепотом, что все опасения подтвердятся.
- Три месяца, - на вскидку произнесла она, – а словно в другой жизни, словно не... Наверное, это не должно иметь значения. Ты – здесь, ты жив и на одного врага стало меньше.
Клаус приблизился на шаг, от которого она покрылась мурашками, невольно поднимая руки к своей шее, которую он накануне едва не разорвал в клочья. Несмотря на зажившие раны, исчезнувшие на глазах, она по-прежнему ощущала, как его клыки вцепляются в ее руки, как его пасть зажимает ее ногу, словно грызя кость. Кэролайн боялась его сияющих глаз. В ее голове перестало укладываться, как она могла любить его. И смотреть в другую сторону от звериной, жадной, дикой стороны его натуры.
Клаус видел ее смятение, потерянность, словно он вернулся назад в прошлое. В тот момент, когда его разочарование и горе, злость от обмана ведьм Деверо захлестнули его до дикого желания вновь вознестись над чьей-то судьбой. И Кэролайн стала его жертвой, он сломал ее. Кто сделал это с ней в этот раз?
- Я хотела... - ее голос дрогнул. – Я должна обнять тебя и поцеловать, словно ждала тебя сотню лет, но дело в том... дело в том...
Гибрид вновь приблизился, и девушка шарахнулась в сторону, как лань, потревоженная шорохом приближающегося хищника.
- Дело в том, - она пыталась продолжить, но слова застревали у нее в горле, и что-то мешало ей выдыхать каждый глоток захваченного воздуха. – Дело в том, что я не ждала, не верила и не надеялась. Ты перестал быть нужен... мне.
- Что с тобой, sweetheart? – Клауса начала раздражать эта игра в кошки-мышки, а также невозможность наладить с ней визуальный контакт.
- Я ждала, когда ты очнешься, - Кэролайн прикусила губу, – и думала, как уйти. Боялась, что ты не очнешься, и я навечно застряну в этом кресле... Я прислушивалась к твоему сердцебиению, надеясь, что оно прекратится. Я думала о том, как легче мне было, когда ты пропал, исчез...
Клаус что-то прорычал себе под нос и, воспользовавшись гибридской скоростью, подскочил к ней. Вампирша попыталась вновь отодвинуться, но он схватил ее за плечи, девушка сопротивлялась его рукам.
- Что с тобой? – Почти закричал Майклсон, встряхнув ее и причиняя боль, но девушка уклонялась от его взгляда. – Кэролайн!
Ему казалось, что в его руках сломанная кукла, повторяющая одни и те же слова о противоречии своих чувств, испуганная, рвущая свой голос, словно теряла возможность управлять своей речью. Он словно оказался в страшном сне, возвращаясь к тысяче пятьсот сорок девять дням, шести часам и тридцати минутам. Бессмертие таит опасности четкой памяти.
«Отпусти меня к нему, пожалуйста! Освободи меня, Ник! Выключи это, выключи их...»
- Я выкинула тебя из своей жизни в ту секунду.... когда умерла.
Вампирша пыталась отступить назад, выворачиваясь из его рук, словно его близость провоцировала какую-то дикую ярость. Клаус не собирался выпускать ее, как она поскользнулась на отвернувшемся кончике ковра и начала падать назад. Гибрид от неожиданности полетел вперед, на нее, не успевая перехватить ее руки.
Они рухнули на пол, чудом она не стукнулась затылком. Клаус резко отодвинулся назад, поймав ее лицо в свои ладони. Ее глаза были блеклыми, словно синее стекло. Его пальцы прошлись по ее щекам, видя и ощущая слезы, которые осели на ее лице. Он внимательно заглянул в ее глаза, те самые, которые преследовали его тысячу лет. И не увидел ее.
Кэролайн не хмурилась, перестав биться, как птица в клетке, без подтекста, без прикрытия, прошептала:
- Я выжила, я хочу уйти, убежать. Я боюсь тебя, - она прикусила губу, закрывая глаза на мгновение. – Но я любила тебя, я знаю. Поэтому я не могу покинуть эту комнату, пока я слышу твое сердце, твое дыхание?...
- Кто ты? - С тяжелым выдохом выговорил гибрид. - Кто ты такая?
Он подался назад, садясь, отпуская ее, словно в каком-то гипнозе. Отмахнувшись от нее, как от надоевшей мошки, Клаус усмехнулся, закрывая лицо руками. Расплата. Она догнала его вовремя, придавив последствиями.
«- А если я рискну и сделаю этот шаг?
- Ты получишь силу, но потеряешь то бесценное, единственное, что имело, имеет и будет иметь власть над тобой. Сила не дается сильным и упертым, ее получают в обмен на разрушенную слабость».
Кэролайн села, смотря на свои сложенные перед собой руки, отвечая зачем-то на риторический вопрос, повторяя его вслух:
- Кто я? – Клаус замер от ее голоса, не поворачивая головы. – Я не знаю. Я больше не знаю.
Словно тысяча искривленных зеркал вновь треснули, осыпавшись осколками, заставляя ее преступить к очередной мозаике. Словно вылеченные крылья атрофировались, и птичка навечно застряла на дне своей клетки.