The Lost One

Глава пятьдесят седьмая. Слезы Ангела: Она

Then choose. Him or Me.
Niklaus Mikaelson

Тогда выбирай. Он или я
Никлаус Майклсон

Август 2013
Ребекка очнулась, увидев Кола, который нес ее в дом, приговаривая, что его сестренке надо сесть на диету, хотя не испытывал особых трудностей по переносу ноши. Майклсон начала озираться по сторонам, и брат без труда ответил:
- Его уже занесли в дом, Бекки. Надейся, чтобы Никки сжалился над твоим возлюбленным, потому что своей выходкой Кэрри просто вывела его из душевного равновесия. Представляешь, он мне врезал, хотя я пытался помочь!
Кол принес Ребекку в ее комнату, опуская на кровать, и широко улыбнулся, мечтательно закатив глаза:
- Ты бы видела, как он побледнел, когда она показалась из машины. Вся в крови, недержавшаяся на своих двоих, но ее шепот был только о нем, даже на измене не подловишь! – Младшему Майклсону, словно сороке-сплетнице хотелось поведать свои наблюдения, как дверь отворилась и одна из служанок принесла хрустальный стакан, наполненный кровью.
- Сжалился, - прокомментировал «лекарство» от укуса Кол, передавая его Ребекке. Девушка осушила одним глотком, надеясь, что ее состояние быстро восстановится, и подняв взгляд на служанку, первородная поманила ее к себе. Кол хмыкнул, пропустив жертву, обронив что-то про сексуальность такой трапезы, и покинул комнату сестры.
Ребекка быстро разделалась со своим «обедом», отправив служанку на заслуженный отдых на несколько дней, чтобы она восстановила силы. Переодевшись в свободное платье, Майклсон побежала на поиски Стефана. Сальваторе оказался в прежней комнате, которую выделили для него по приезду в Новый Орлеан. С облегчением, Ребекка заметила аналогичный стакан с остатками крови на тумбе у кровати, прислушиваясь к дыханию вампира.
Стефан спал лечебным сном, и девушка улыбнулась – они сделали это. Они выбрались из этой ловушки, но не Ребекка была героиней, а молодая вампирша, которая не думая ни о чем, побежала в дом, которая ринулась в схватку с волками, не зная, выживет ли.
- Она действительно удивительна, да, твоя лучшая подруга, Стефан, - Ребекка коснулась ладонью лица вампира, опустив глаза, словно устыдилась своих давних мыслей, решившись на один пугающий ее поступок.
Оставив Сальваторе, Майклсон направилась дальше по коридору, едва не струхнув перед дверью.
Из них двоих – она всегда ошибалась в своих чувствах и винила его в своих несчастьях. Он всегда творил, что хотел, пытаясь уберечь ее от ошибок, а она пыталась избавиться от его опеки, но всегда хотела его одобрения. Он был монстром ее жизни, ее демоном, братом, другом и отцом, в какой-то мере. Девушка ненавидела свою зависимость от него и всегда желала ему испытать те муки, которые он творил с ней. Она желала, чтобы он влюбился безответно и страдал от своих чувств, но год за годом первородная наблюдала за тем, как человечность исчезает из его глаз.
«Никто, никогда не будет говорить о человеке, который не способен любить».
И появилась она. Ребекка смеялась над этой увлеченностью, не желая открывать глаза на происходящее, пока ее не вытеснили с первого плана, пока ей не пришлось поверить в то, что кто-то смог найти сердце у монстра, который мучал ее десятилетие за десятилетием и доверить ему свое, добровольно, без обязательств, пожертвовав своей жизнью.
Связь – то, что возникает между совершенно не сочетаемыми людьми. Она уяснила это, сгорая в пламени без огня.
Постучавшись, Ребекка проникла в комнату, не дожидаясь ответа. В комнате были опущены шторы, и девушка не сразу заметила брата, сидящего на кровати за спиной почти бессознательной Форбс, заставляя ее пить свою кровь прямо из вены. Кэролайн почти захлебывалась, ослабев от действия яда, циркулирующего по ее телу, даже не открывала глаз. Клаус перебирал волосы девушки, смотря куда-то в сторону и игнорируя появление сестры.
- Ник, - тихо начала Ребекка, чувствуя, что смущение накатывается волной. – Мне нужно с тобой поговорить, - почти шептала Майклсон, едва не подскочив на месте, когда Клаус наградил ее взглядом полного отвращения. - Это важно.
Гибрид оглядел сестру в течение одной секунды, но сразу же вернулся к Кэролайн, прислушиваясь к ее дыханию и сердцебиению, убирая свою руку. Он словно специально делал все медленно: опустил голову девушки на подушки, стер остатки крови с ее лица, отчего Ребекка отвернулась и вновь заговорила:
- Это важно, Ник, и касается того, что произошло с нами...
- Помолчи, сестра. Это не место для твоего признания во всех смертных грехах или обвинения в них меня. Вашей спасительнице, - он произнес это словно, словно проклял эту спасительную операцию, – необходим отдых и тишина. Поговорим в кабинете.
Ребекке пришлось согласиться, с трудом сглатывая ощущение беспомощности перед гневом брата, словно каждая клеточка ее бессмертного тела начала умирать, осознавая, каким глупым может быть ее сердце.
Насколько глупа может быть она.

1688, Франция
- Ты не можешь так поступить со мной, Ник! Почему ты не даешь мне жить счастливо и любить? – Ребекка вновь попыталась исчезнуть из своей комнаты, куда затащил ее брат, как только они вернулись в их загородное имение после «свадьбы» с Себастьяном.
- Любить? Его? Открой глаза, сестренка, он никого не любит в этом мире! Он очарован тобой и мной, словно мы чудесные создания этого мира. Он использует нас ради того, чтобы Шабаш состоялся! Мы не можем отменить его или игнорировать.
- Неправда! – Закричала девушка, закрывая уши руками. – Он любит меня! Он хочет связать наши жизни навечно!
- Ему даром не нужно бессмертие с таким бременем, как жажда крови, Ребекка! – Встряхнул сестру Клаус. – Как ты не понимаешь, он не успокоиться, пока не соберет все чудеса, проклятья и ужасы этого мира, преступая все законы и правила, в том числе и мои. Я не потерплю этого!
- Почему тебя так мучает мое личное счастье, Ник? – Плакала девушка, хватаясь за рубаху брата, словно это могло его удержать от задуманного. Чудо, что ей удалось отвести удар этим утром, когда Клаус обнаружил их в развалинах церкви. Она дала Себастьяну необходимую фору, когда рванулась к лошади, пугая божье создание своими клыками, чтобы та сбросила вампира с себя. Клаус удержался в седле, но Рошель успешно исчез с глаз.
- Я обещаю тебе, сестра, он пожалеет, что решил назваться моим другом и твоим женихом. Он сгорит сегодня во имя хваленного им Шабаша, не получив и щепотку силы, которую ждал, ублажая тебя каждую ночь.
- Нет! – Мотала головой Ребекка. – Оставь его в покое! Давай уйдем из Франции, Ник. Пожалуйста, ради меня, Клаус, не трогай его! Не обращай внимание на этот Шабаш, нам не нужен он...
В глазах вампира горела лютая ярость, покрытая коркой усмешки, когда он засмеялся, видя, что Ребекка не понимает, о чем просит.
- Ты знаешь, зачем ему нужна сила этих жертвоприношений, Бекка? Зачем он так долго лелеял тебя и набивался в наше общество? Он хочет стать бессмертным, он хочет забрать мою жизнь!
Ребекка не вникала в слова брата, словно каждое его слово покрывалось шумом, сквозь который она понимала лишь – он убьет его. Он убьет его! Клаус убьет Себастьяна!
- Ты слышишь меня, Ребекка? – Еще раз встряхнул девушку вампир. – Твой любовник нацелился на меня с самого начала, потому что я непростой вампир, не только вампир, и он возжелал меня, а не тебя! И ты просишь за его жизнь?
- Не убивай его, - просила Бекка, плача и держась за него обеими руками, как лицо Клауса вновь переменилось, устраняя жалость и боль из своего взгляда, видя, что в очередной раз его младшая сестра повелась на любовные сказки, забывая обо всем на свете.
- И ты бы выбрала его, верно, вместо меня. Ты хочешь, чтобы он жил вечно, с тобой. Отлично, - первородный оцепил от себя Ребекку. – Продолжай лить свои ангельские слезы, сестренка, потому что я не собираюсь умирать. Я выживу любой ценой.
Откинув Ребекку от себя подальше, первородный направился к двери, отдавая приказ держать ее под замком, а в случае побега наградить водой с вербеной. Вампирша метнулась за ним, но тут же охранники окатили ее водой с настойкой вербены. Она закричала, падая на колени, в невозможности открыть глаза из-за обоженного лица.
- Не убивай его, Ник! Пожалуйста! Ник! – Молила девушка, трясясь всем телом за своего суженного. – Прошу тебя, Никлаус!
Но Клаус был глух к ее мольбам, без тени сомнения позволил сжечь Себастьяна Рошеля на костре, который должен был принести колдуну мощь, равную божественному дару. Но, наблюдая за последним ритуалом Шабаша семнадцатого века, Клаус не заметил в толпе сверхъестественных существ другого первородного вампира, который глухо натянул на лицо капюшон, но с тем же облегчением смотрел на то, как поглощает тело огонь, освобождая невероятную силу.
И надеялся этот первородный, что придуманный им когда-то праздник для сбора кошмаров всего света, не станет его личным проклятьем, потому он единственный из всей толпы знал, кто скрывался за личиной Себастьяна Рошеля. Он узнал, какого колдуна ему следует опасаться всю свою бессрочную жизнь.

Август 2013
Клаус прошел в кабинет-библиотеку с любимым ковром Кэролайн, и сел в одно из кресел, складывая руки в замок и опираясь локтями на подлокотники. Ребекка немного замялась, но последовала его примеру, присаживаясь на диванчик. Гибрид не смотрел в ее сторону, но она не желала первой начать говорить, сознавая, как это глупо.
- Что случилось, Ребекка? Какие печальные новости ты решила сообщить мне сегодня? – У Клауса не было времени на молчание, потому что он настороженно прислушивался к далекому дыханию жизни одной девушки. Майклсон перевела дух, сообщая:
- Сайлос напал на нас с группой волков, превращенных насильно для последней охоты, - излагая факты, Ребекка едва могла поднять глаза на брата, потому что в глубине ее души поднималось осознание, что она подставила под удар близких людей. – Он собирается провести великое жертвоприношение. Шабаш.
Клаус безучастно взглянул на сестру, которая не сообщила ему ничего нового. Алиция чувствует прибытие невероятной энергии, а Ядвига видела итог этого праздника, не говоря уж о конвертах, с приглашениями, которые принесли зачарованные вампиры на порог первородной семьи.
- Волки верны своим традициям и инстинктам. Последняя охота, последняя жертва и последний лунный свет, - романтично протянул гибрид, почти закатывая глаза, а Ребекка с какой-то жалостью посмотрела на него, медленно качая головой:
- Он просил передать послание: Дьявол призывает любимцев во имя каждого греха.
Глаза Клауса вспыхнули от догадки, а вампирша продолжила, говоря на одном дыхании то, что боялась произносить в присутствии гибрида:
- Прости, Ник, мне очень жаль... - слезы потекли по щекам вампирши, настораживая Клауса. – Это он. Себастьян. Сайлос был Себастьяном. Это он... Я боялась признаваться себе в этом....
Лицо первородного окаменело, пугая сестру еще сильнее – вся эмоциональность и нетерпимость к подобным поворотам судьбы, словно исчезла из его сущности, оставляя место какой ледяной отрешенности. Клаус откинулся в кресле, прикрывая глаза, а в голове складывалась полная картина, накладываясь друг на друга осколками, кусочками мозаики, ходов и находок, предсказаний. Коснувшись пальцами переносицы, словно разглаживая морщины, гибрид хмыкнул, а потом засмеялся чуть наивным и чуть злобным смехом.
- Мы действительно были друзьями, - вспоминал обращения Сайлоса к нему Клаус, пока Ребекка замерла в ожидании. Гибрид медленно перевел взгляд на сестру.
- Где ты их находишь, Бекс? Раз за разом выбираешь мужчин, которые хотят моей смерти? Почему ты всегда привлекаешь тех, кто нападает на меня со спины? – Он говорил это спокойно, словно его это не касалось, а Ребекка вспыхнула от мгновенной ярости:
- Ты винишь меня? Я ничего не планировала против тебя! Никогда и ничего, Ник! Как сильно ты издевался над моей судьбой, десятилетие, за десятилетием мстя за то, что Александр едва не закопал нас всех с кинжалами в груди!
- Никогда и ничего? – Повторил Клаус. – Словно кривое отражение твоих любимых отныне и навсегда, сестренка. Ты выбирала свою любовь раз за разом, выбирала их, а не Элайджу, Кола или меня, свою семью. Тебе было наплевать на всех, пока очередной самец шептал тебе на ушко басни о будущем, о вечной любви, о связи сквозь поколения. Ты доверяла каждому встречному, словно... La Putain du Diable... - гибрид склонился вперед, хватая сестру за подбородок и разглядывая прозрачные влажные линии, разрисовавшие ее лицо.
- ... А потом лила слезы, - отчужденно проговорил Клаус, - потому что просила о свободе и любви по своему желанию, потом потому что ненавидела, и в итоге... просила простить свое временное помешательство, пока на твоем ангельском личике сверкали слезы.
- Не смей винить меня во всех грехах, Ник! Ты не давал мне жить свободно, постоянно опасаясь предательства, скрываясь от отца! Я лишь хотела жить, любить и быть любимой, но ты как тень, всегда следил за мной и бросал в лицо обвинения. Не смей прикидываться невиновной жертвой обстоятельств моего влюбчивого сердца!
Клаус покачал головой, в очередной раз, слыша эту отрепетированную речь, словно то же полотно, но с обновленными красками, с добавлением яркости и эмоциональности в каждом слоге.
- Почему ты не можешь доверить мне мою жизнь? – Проговорила Ребекка, сглатывая боль и воспоминания. – Почему тебе так важно все контролировать? Почему ты не веришь мне, своей семье, почему ты не можешь простить свою семью за ошибки, в то время, как этой блондике, которая играла с тобой так долго, чье предательство стоило жизни Финну? Если мы – твоя семья, то почему ты не веришь нам?
- Верить. Своей семье, – Клаус повторил за девушкой, наблюдая за тем, как надежда блистает в глазах сестры. Она ухватилась за то, как задумчиво смотрел на нее брат, пытаясь подтолкнуть его:
- Она – чужая, Ник. Почему ты рискуешь всем ради нее? Почему ты поставил ее жизнь выше своей собственной, мучаясь от яда, который вырабатывался в твоем теле? Почему ты спасал ее раз за разом, нарушая собственные принципы и отбрасывая гордость? – Ребекка не успела себя одернуть, задавая самый больной для нее вопрос:
- Почему ты поставил ее выше меня? Я – твоя семья, Ник! Любовь приходит и уходит, ты научил меня этому, но семья – я останусь с тобой навечно!
Гибрид слегка нахмурился, а Ребекка ждала его ответа, слыша лишь оглушающее биение своего сердца.
- Любовь, - повторил за сестрой Клаус, костяшкой указательного пальца, стирая неустанные слезы Бекки. – Теперь ты чувствуешь, сестренка?
- Что? – Задала вопрос вампирша, а гибрид нагло улыбнулся, приподняв брови.
- Какого этого, когда тебя бросают ради кого-то? Когда самый близкий и родной тебе человек отдаляется шаг за шагом, когда ты висишь над пропастью? Когда ты не оказываешься той, единственной, которую поддержат и будут любить, несмотря ни на что? Чувствуешь?
Майклсон потеряла дар речи, а брат ухмыльнулся:
- Это называется зависть, или ревность, как угодно, к чужому счастью, которое только самое одинокое и бессердечное животное захочет разрушить.
В его глазах плескалось ледяное море, а Ребекка почувствовала удар того бумеранга, от которого ловко уходила день за днем. Мир перевернулся в одно мгновение, словно ей влепили пощечину на холоде, а боль стала накатывать, когда тепло окутало ее. Майклсон пыталась совладать с эмоциями, убирая слезы, не желавшие останавливаться.
«Каждый раз твое разбитое сердце находит в семье причину боли и несправедливости. Я убивал твоих возлюбленных, я уничтожал твою любовь, потому что она не давала мне покоя? Потому что я несчастен, то все должны быть несчастны? Я не давал тебе жить свободно, становясь их марионеткой?»
Клаус поднялся, оставляя Ребекку наедине со своими демонами, не желая, в очередной раз, помогать ей перекладывать свои желания и боль на него. У него есть другие заботы. Майклсон шмыгнула носом, как ребенок, и вопрос догнал его почти у двери.
- Я не понимаю, почему она? Что могло привлечь тебя в ней...
Ребекка осторожно подняла взгляд, все еще скрытый за мутностью слез. Клаус на мгновение опустил глаза куда-то в пол, а потом посмотрел на сестру без утайки и насмешки:
- Когда плакала ты, Ребекка, я желал убить каждого, кто причинил тебе боль, кто причинит тебе боль, кто способен на это, только, чтобы ничто не портило твое лицо таким страданием, - гибрид повременил, словно не желая признаваться, но ожидание в глазах сестры словно вытащило из него эти слова.
- Когда плачет она... Когда страдает она, - Клаус покачал головой, свыкаясь со своими мыслями и ответом, который он собирается дать. – Страдаю я, вместе с ней. Ее боль становится моей болью, - облизав губы, гибрид усмехнулся, – моя боль становится ее.
- Ты любишь ее... ?
Ник резко вскинул взгляд на вампиршу, возвращая на лицо хладнокровие.
- У тебя нет права задавать мне такой вопрос, сестренка. Это тебя не касается, - Клаус вернулся к обычному расположению духа. – Прекрати плакать и позвони Элайдже, обрадуй его своими новостями о Шабаше.
Гибрид покинул кабинет, оставляя Ребекку с единственным осознанием того, что она потеряла его, своего личного демона, но так и не освободилась.