Love next door |h.s.| R.T.

8.

Эта вечеринка становится для меня костью в горле, и я жалею, что не осталась дома. Все сегодня мной воспринималось болезненно остро.

До невыносимости.

Мне удается выглядеть беззаботной в компании ребят, и я даже играю в твистер вместе с Итаном, который счастлив от того, что можно пофлиртовать со мной на таком уровне. Отвечаю на все его действия, но ловко обвожу его вокруг пальца, уложив на спину, и, тем самым, выйдя в победители. Мужская половина, понятное дело, гудит, потому что они ставили на парня, а вот девчонки ликуют, потому что я выигрываю ту сумму денег, которую мы уже завтра потратим на шмотки.

Периодически ловлю на себе напряженные взгляды Гарри и беспокойные — Эрика. Первого продолжаю игнорировать, а второму отвечаю искренней полуулыбкой. Итан на какое-то время забирает мое внимание на себя, но как только видит во мне тоску, игриво спрашивает, почему я так притихла. И тут же просит меня забыть про проблемы в учебе и позволить себе отдохнуть.

Его невнимательности, которая никогда меня до этого не задевала, достаточно, чтобы я снова вернула себе прежний счастливый вид, только, чтобы он не лез ко мне с разговорами.

Но в итоге я ссылаюсь на усталость и уезжаю с вечеринки в компании Эрика. Гарри, обнимающий какую-то девушку, в отличие от Итана, отстраняется от нее, чтобы проводить нас, и в итоге снова видит меня без всей этой улыбчивости и самоуверенности.

С силой тяну Эрика к машине, понимая, что не выдержу еще одного унизительного словесного потока в свой адрес со стороны Гарри и, слава богу, тот провожает нас молчанием.

А уже вернувшись домой, я вижу пропущенный в своем телефоне. Увидев имя звонившего, не сдерживаю потока слез.
Дед снова звонил мне на сотовый.
Потому что знал, что к домашнему я не подойду.
Уже месяц как не подхожу.

Утро встречаю почти стеклянным взглядом.
За завтраком молча слушаю новости от родителей, которые снова попытались осторожно вставить сюда деда и бабушку. Не поддерживаю разговор и, как прежде, ухожу прежде, чем мать зарыдает.

Быстро переодеваюсь в спортивную форму и, несмотря на усталость и нежелание выходить из дома, все равно выхожу на пробежку. Только, чтобы не быть сейчас дома.

В выходные находиться дома становилось все сложнее. Если в будни у нас было мало времени на обсуждение семейных проблем, то в выходные этого времени было намного больше, поэтому родители начинали разговор, который приводил нас к одному и тому же исходу: мама рыдала, а я с тяжелым сердцем уходила на пробежку.

Вот и сейчас, я ухожу в парк и, вставив наушники, включаю недавно созданную папку с музыкой, где не попадалась бы ни одна из песен и музыкальных композиций деда.

Уткнувшись взглядом в асфальт, начинаю бежать, игнорируя прохожих и парней, которые хотели бежать рядом.

В обед родители уезжают в магазин, а вечером мы все снова встречаемся за ужином, но, на мое облегчение, с родителями Джеммы и Гарри. Ребята тоже приходят к нам на веранду, поэтому родители оставляют попытки поговорить со мной.
В воскресение все повторяется по кругу.
Который мне так хотелось прервать.
И из которого так отчаянно хотелось вырваться на свободу.

— Ты похудела, Хейли.

Мы с Джеммой и Гарри ждем с факультатива Итана, и, если Гарри предпочел стоять молча, то Джемма решила занять это время болтовней. К сожалению, обо мне.

— Тебе кажется, Джеммс. — Отмахиваюсь я, не желая признавать, что за этот месяц, действительно, сбросила несколько килограмм на нервной почве.

— Нет, Серьезно. Ты еще больше постройнела.

Я уже раздраженно отмахиваюсь от чуткой Джеммы.

— Это просто удачно подобранная одежда.

Я не ожидаю подвоха, поэтому нервно дергаюсь, когда ко мне тянется мощная загорелая рука Гарри. Парень касается пальцами моих шлевок на джинсах, потянув их на себя так, чтобы они оттянулись к нему.

Моментально реагирую на эту наглость и бью его по руке.

— Охренел?

Гарри, не отводя от меня какого-то изучающего взгляда, послушно убрал руку.

— Раньше ты носила эти джинсы без ремня.

Я снова теряюсь от его наблюдательности. Которая больше усложняла жизнь мне, чем Джемме.

— Ты ошибаешься.

Гарри хмуро качает головой, все еще сканируя меня своим напряженным взглядом.

— Не думаю, Хейли.

И в этот момент бурлившее во мне все эти дни раздражение снова дает о себе знать. Это как защитная реакция на каждого, кто пробует залезть ко мне в душу, игнорируя мой запрет на это.

— Еще две недели назад ты был недоволен тем, что моя задница выпирает! Сейчас тебе не нравится, что она вернулась в нормальный размер! Что будет завтра?! Скажешь что у меня короткие ноги?! Или, что мне нужно удлинить шею?!

Джемма, не ожидая от меня такого возмущения, теряется, а вот Гарри так же выдержанно смотрит мне в лицо.

— Не дури, Хейли.

Он говорит со мной спокойно и негромко, я бы сказала, что даже как-то осторожно. Несвойственно для него в отношении меня. И это задевает меня еще сильнее. Пробивает во мне какую-то дыру, которая начинает болезненно кровоточить, заставляя меня выставить оборону, пусть и в этой возмущенной агрессии.

— Отвали от меня, Гарри Стайлс! — только остается прошипеть мне, отмахнувшись от напуганной Джеммы. — Не надо строить из себя того, кем ты не являешься!

И развернувшись, поспешно ухожу, оставляя Стайлсов напряженно смотреть мне в след. Пока сама расстроенно смотрю прямо перед собой.

Итан, которого мои «соседи» любезно просветили относительно моей нервозности, приезжает ко мне сразу после тренировки и вытаскивает меня из дома, несмотря на то, что я упираюсь. В конце концов, он просто подхватывает меня и, повесив себе на плечо, выходит на улицу, где напряженно кивает Гарри и Джемме, которые в это время поливали сад.

Итан усаживает меня на переднее сидение и увозит меня за город, в туристический пригородный округ, где находит красивую поляну возле местного озера. Разложив широкий плед на земле, он тянет меня вниз, и два часа мы с ним просто лежим на земле, молча обнимая друг друга.

Мы не говорим.

Парень просто прижимает меня к себе, позволяя мне выдохнуть из себя всю ту боль, что так сковывала меня последние дни. Итан сегодня не шутит и не пробует воздействовать на меня своей привлекательностью, он просто рядом и дает мне то, что мне так не хватало. Он дает мне внимание. Осознание того, что я не одна.
Я, как ребенок, прижимаюсь к нему, гадая, как скоро он начнет задавать вопросы.
На которые я не хочу отвечать.

Но Итан умел быть чутким тогда, когда дело принимало подобный оборот. Поэтому, увидев, что я внутренне успокоилась, он увлекает меня разговором и в шутливой форме угощает приготовленными сэндвичами, которые взял с собой. Я немного отхожу и уже поддерживаю разговор, спрашиваю, как обстоят дела с тренировками, почему тренер так давит на Сэма, который задыхался под этим давлением. Мы долго обсуждаем какие-то общие для нас темы и, только когда садимся в машину, чтобы вернуться в город, Итан осмеливается спросить, что меня так мучало все это время. Но он не осмеливается перечить мне, когда я ухожу от ответа.

Итан позволял мне это.
Итан всегда давал мне время.
И я любила в нем эту черту: его ненавязчивость. Принятие чужой территории.

Поэтому я возвращаюсь домой с прежним грузом невысказанности, но с, определённо, облегчённым набором переживаний.
И усмирившимся набором чувств.
Которые ослабили хватку под горлом, перестав так истошно душить.

Но это не спасает меня от того, чтобы в ответ на слова Итана «Я люблю тебя, Хейли», не ответить:
— И я тебя, Итан.

Я не осмеливаюсь сказать то самое слово, которое в последнее время приняло для меня шаткий смысл.

Не осмеливаюсь.

И оставалось только надеяться, что Итан и дальше будет прощать мне это.