Я хотел сказать ей: «Я так хочу тебя увидеть». И обнять. Это было, наверное, единственным, что я очень-очень хотел.
Мы с ней долго переписывались. Настолько долго, что я уже начал сомневаться, что она вообще существует. Если быть точным, то два года четыре месяца пять дней и два с половиной часа. Я люблю точность. Измерить можно всё. Даже силу чувств.
Когда я был помладше, у меня был свой измеритель ощущений. Если я быстро забывал о проблеме и переживаниях, связанных с ней, то я присваивал этому чувству один балл по моей шкале измерения. Если три дня, то два балла. Если неделю, то пять. Если несколько лет, то это были полные десять баллов, и я всячески пытался снизить этот показатель. Я считал, что слишком долго чувствовать что-то опасно.
Она сочиняла музыку и никогда не измеряла свои ощущения. Когда я ей рассказал об этом, то она засмеялась – отправила скобочку, - и сказала, что у всех свои странности. Она любила сглаживать углы. И отдавать взамен. Взамен на мою странность она рассказала о своей: она обожала держать руки в карманах, она все вещи покупает с карманами и безбожно их оттягивает, потому что все время держит руки в них. Ей нравится ощущение давления, возникающее, когда руки засунуты в карманы. Ей нравится чувство расслабленности в плечах и локтях. Ей нравится, что у неё плечи так становится шире и идет она будто расслаблено.
Мы встретились на берегу моря, потому что договорились приехать в один курортный городок. Я был вместе со своей семьей, она приехала погостить у тети. Мы сидели вместе с ней и почти не разговаривали, пока мой младший брат зарывался в песок моря. Наконец она произнесла:
- Я даже не знаю, о чем тебе рассказать. Как-то боюсь и понимаю, что совсем не знаю тебя. И одновременно знаю. Странное ощущение. Наверное, я к тебе ещё не привыкла. Мне всегда нужно время, чтобы привыкнуть к людям.
- Мне тоже нужно время.
Мы смотрели на закат, на моего обгоревшего на солнце брата, тыкающего палкой в медузу, на детей, столпившихся вокруг него, на родителей этих детей, сворачивающих коврики и вытряхивающих песок из тапок. Камень, на котором мы сидели, был чуть теплый и шершавый. Я дотронулся до её руки. Она тоже была чуть теплой и шершавой. Кожа на запястьях сухая.
- А я написала новую песню. Я ещё не успела тебе об этом рассказать. Так долго мучилась над текстом, что, когда закончила, от радости тут же обо всем забыла. Иногда так бывает. Эта песня о расстоянии и о том, что люди почти везде одинаковые.
- Хорошая песня.
Мы сидели на берегу и придумывали, что напишем друг другу. Не было никакого желания что-либо рассказывать. Хотелось просто посидеть подольше и всем своим телом ощутить, что человек рядом с тобой – настоящий, живой, он дышит, моргает и даже периодически чешется.
- Знаешь, о чем я напишу следующую песню?
- О чем?
- О том, как людям хорошо друг с другом без слов. Как хорошо видеть друг друга, чувствовать запах, тепло, сидеть рядом и думать друг о друге. Вот именно об этом и напишу.
- Хорошая тема.
Я обнял её на прощание. Она и вправду существует.
