Это была любовь не с первого взгляда. Может быть, с тридцать четвертого. Или с тридцать седьмого. Но я точно, когда впервые её увидел, не подумал, что буду любить эту странную особу. Мы встретились в парке, было лето, жара. От горячего асфальта шел пар. Она стояла босиком и, запрокинув голову, наблюдала за чем-то. На мне тогда были удобные кожаные сандалии, я не мог понять, как ей не больно и не жарко стоять на горячем асфальте. Да и зачем это всё? Сплошное выпендрежничество.
Я сидел на скамейке в тени и считал облака. Мне нужно было как-то отвлечься от написания книги, которая ещё и писалась из рук вон плохо. Мне не нравилось каждое предложение. Казалось ужасным, корявым и совершенно ни о чем. Хотелось всё зачеркнуть и переписать.
Она села рядом со мной и сложила руки на коленях. Я покосился на её ноги. Они были загорелые, с выгоревшими беленькими волосами и острыми коленками. Ступни грязные, практически черные. Наверное, это земля.
Из синего рюкзака она достала бутылку воды. Попыталась открыть и не смогла. Тогда она повернулась ко мне и с очаровательной улыбкой попросила открыть эту бутылку для неё. Конечно же, я согласился. Да любой на моем месте тут же бы ринулся исполнять её просьбу. Инвалид бы затанцевал, если бы она вот так его об этом попросила. Наверное, тогда я и посмотрел на неё тридцать четвертый или тридцать седьмой раз.
Я отдал ей открытую бутылку. Она отпила глоток, потом закрыла и сунула бутылку в рюкзак. Вскочила так резко, что взметнулся подол белого платья, и убежала куда-то. Наверняка у неё есть дела поважнее, чем сидеть рядом со мной. Я не самый лучший собеседник, да и мы толком не разговаривали. Мне захотелось догнать её. Я даже встал, оглядываясь по сторонам. Но её уже след простыл. Быстро она бегает.
Она точно нимфа. Просто не рассказывает никому об этом. На самом деле, она живет в этом лесу и лишь изредка выходит поглазеть на людей в своем этом белом легком платье. Поэтому она ходит босиком и подолгу засматривается на небо. Наверное, сейчас она сбежала куда-то вглубь парка, туда, куда никто не может добраться. Сидит там под кроной раскидистого дуба и пьет воду из бутылки, которую я ей открыл. Думая об этом, я чувствую гордость.
Хочу взять её за руку. И походить с ней босиком по асфальту, хотя это дурацкая затея, наверное.
Через минут десять она вернулась с двумя рожками мороженого в руках. Она улыбнулась и протянула мне один. Я поблагодарил её. Все-таки она не нимфа. Хотя очень может быть.
Мы сидели на скамейке в тени дерева. Дул прохладный ветер. Где-то вдалеке кричали и смеялись дети, а за ними наблюдали утомленные жарой родители. Всё вокруг как будто бы пылало, дышало так тяжело и глубоко. Я вспотел. Она допила воду и бросила бутылку в урну. Попала с первого раза.
Небо было безоблачным. Мне захотелось навсегда остаться в этом жарком странном дне. И чтобы рядом целую вечность сидела она, закинув ногу на ногу и смотря куда-то вверх. Нимфа. Точно нимфа.
