Эалы? Ну это такие чёрные одичавшие алаи.
Анлиморский «рыбный» гид гостю города
Миновав Воинский квартал, Аниаллу оказалась над площадью Серых Струй - пустынной и пыльной, с маленьким, хрипло журчащим фонтаном посередине. Сианай снизилась, медленно пересекла её и нырнула под арку в колючей стене седого боярышника, за которой пряталось это скорбное место. В глаза Алу тут же брызнуло всеми оттенками пламени: развернувшаяся перед ней улица была обсажена огненно-рыжими клёнами. В пылающей листве чёрными змеями извивались могучие ветви. Кое-где с них свисали птичьи гнёзда, похожие на огромные зеленоватые каштаны.
Улица Старых Клёнов стала именоваться так с первого дня своего существования, когда несколько тысяч лет назад её заложили кошки, перебравшиеся в Бриаэллар из Ал Эменаит - Великого леса. Такое название было попыткой создать иллюзию того, что они обитают здесь с незапамятных времён, являясь неотъемлемой частью города, его древней истории, культуры, а отнюдь не полудикими чужеземцами, только вчера - в самом прямом смысле этого слова - спрыгнувшими с ветки.
Минули годы, и теперь вряд ли кто-то мог представить себе Бриаэллар без дома ан Ал Эменаит, ставшего одним из самых многочисленных и влиятельных семейств. Однако то, что город принял этих лесных кошек, отнюдь не означало, что и они полностью приняли его: и по сей день эалы довольно скверно относились к «цивилизованному» образу жизни, с его большими скоплениями разномастных существ, шумом и толкотнёй, со всем этим этикетом, дипломатическим бредом, политической вознёй, экономикой и прочими вредными глупостями. Вот почему на улице Старых Клёнов не было ни одной лавки, ни одной гостиницы, ни одного ресторана.
Здесь царила тишина лесной чащи, лишь изредка нарушаемая криком птицы или шорохом крадущегося в траве зверя. По обеим сторонам мощёной чёрным камнем дороги тянулись сады, казавшиеся порядком одичавшими. В глубине спящих зарослей прятались низкие дома, похожие на огромные пни с шапками тёмного мха на макушке. Их мощные корни кое-где выныривали на поверхность, обнимая овалы лужаек, клумбы, бассейны или утоптанные площадки для тренировок.
Длинная улица делала пару плавных изгибов и упиралась в высокие ворота замка ан Ал Эменаитов. Влюблённые в родные леса, эалы сделали и своё обиталище в Бриаэлларе похожим на привычный для них сумрачный древесный мир. Оно резко отличалось от эльфийских дворцов, где живые ветви и цветы подменялись искусной вышивкой и резьбой, а освещение, дарованное самой природой, - волшебными огнями и прочими искусственными светильниками. Их многоэтажное логово не было подделкой, суррогатом леса, нет. Живущее своей магической жизнью, но полное дыханьем природы - дикой, хищной и прекрасной - оно было её частью.
Пока Аниаллу летела над улицей, тёмная громада живого здания словно вырастала из земли, являясь сианай во всем своём грозном, гармонично-строгом величии. По сути своей оно было рощей древних, исполинских деревьев, привезённых сюда из Великого леса. Эти гиганты, столпившиеся внутри замковой ограды, отличались друг от друга ростом и комплекцией: были среди них и приземистые толстяки-аблуры, чьи стволы непомерно раздувались книзу и, окружённые щупальцами белёсых корней, походили на осьминожьи головы; и стройные артианги - драконьи сосны, рыжие стволы которых резными колоннами подпирали ночное небо. Каждый был одет в кору своего рисунка и оттенка: одни облачились в чешую и отблескивали металлом; другие - щетинились миллионами острых крючков, ставшими могилой неосторожным мошкам; третьи, напротив, были гладки и полосаты, как бока арбуза, а четвёртые выглядели так, будто некий завоеватель веками прибивал к ним бороды поверженных врагов. Одни из них сторонились соседей, другие так и льнули друг к другу, сплетали стволы и ветви, давая жизнь мостикам, оградам и беседкам. Кто-то мог похвастаться диковинным изломом своих мощных, шершавых рук, кто-то - целыми водопадами воздушных корней или тяжёлыми серьгами плодов.
В самых толстых из ветвей были проложены коридоры, связывающие одну живую башню с другой. Кое-где они уплощались, поддерживая на своих предплечьях ягодники, прудики и целые завалы трухлявых брёвен, испещрённые светящимися россыпями грибных шляпок. Из необъятных стволов трутовиками вырастали ступени внешних лестниц и плавно изогнутые балконы. Издалека раскиданные на них подушки казались кучками птичьих перьев. Резьба на стенах повторяла причудливые узоры ходов короеда, застеклённые дупла сияли в обрамлении высохших лиан, в гигантских чагах спрятались спальни с высокими окнами-фонарями... Единственным, что выбивалось из общей «дикой» картины, были сложные геометрические рисунки многочисленных витражей.
Высокие створки, сплетённые из чёрных шипастых ветвей, бесшумно распахнулись перед Аниаллу. С площадок, шершавыми языками выдающихся из замковой стены по обе стороны ворот, на сианай внимательно и строго взирали глаза крупных, поджарых пантер. Гладкие шкуры их лоснились в свете Глаз. Хмурые хищники сидели настолько неподвижно, что их с лёгкостью можно было принять за статуи. Кошки Аласаис редко несли стражу в своей двуногой форме - им было не по силам отстоять долгие часы дежурства, вытянувшись в струнку. Они начинали сутулиться, переминаться с ноги на ногу, физиономии их принимали кислое, недовольное выражение, хвосты обвисали. В общем, вид такие охраннички имели не самый внушительный. Другое дело - благословенная кошачья форма! В ней и удобно, и хоть клубком свернись или между пальцев шерсть выкусывай - всё равно будешь выглядеть надлежащим образом: величественно и грозно.
Аниаллу вплыла во Внешний двор, непривычно пустой и тихий. Его устилал упругий тускло светящийся мох. На противоположном конце овальной площади этот живой ковёр прорезали два огромных серых корня. Они огибали широкую лестницу и бычьими рогами загибались вперёд и вниз, взрывая землю в четырёх десятках хвостов от ворот. На корнях были вырезаны имена всех членов семейства, и, прикоснувшись к любой из подписей, можно было узнать, дома ли её хозяин (если, конечно, он не пожелал скрыть своё присутствие). Правда, тем, кто не обладал развитой интуицией, сделать это было не так-то просто: попробуй отыщи нужное среди нескольких тысяч имён, хаотично разбросанных по корню и имеющих гадкое свойство переползать с места на место - в этом так и сквозила горячая любовь эалов к незваным гостям.
Время от времени на корнях появлялись похабные карикатуры на правящую верхушку Бриаэллара за авторством его высоконагломордия Энаора - сына бедняжки Меори, матриарха дома ан Ал Эменаит. Художник из этого великовозрастного пакостника был никудышный, зато подмечать чужие недостатки он умел, как никто. Может быть, потому, что сам был весь один сплошной недостаток.
У основания корней из гладкой древесины выныривали перекошенные ужасом лица - портреты воров, в разные годы изловленных в стенах замка. Поговаривали, что патриарха Селорна по молодости посещала крамольная мысль заточить в этих же корнях и их души - так сказать, в целях предотвращения рецидива. Но то ли жрецы Веиндора Милосердного помешали, то ли сам Селорн придумал что-то поинтереснее.
Справа и слева двор ограничивало трёхэтажное здание, за которым виднелись крыши других строений, витражные купола и, конечно, деревья, деревья, деревья... По фасаду его тянулись галереи с лёгкими арками, куда и направила свой глимлай Аниаллу. Ироничные взгляды статуй, цепляющихся за резьбу стен острыми серебряными когтями, напомнили ей о том, что летать во владениях дома ан Ал Эменаит себе дороже: патриарх Селорн буквально зверел, когда его подданные «изменяли Аласаис (даровавшей им прыгучие и лазучие тела) с презренным Повелителем Ветров». Волшебная доска послушно опустилась, Аниаллу спрыгнула на пол и от души пнула «некотоугодный» глимлай пяткой. Ветви, из которых он был сплетён, разом пришли в движение - доска превратилась в клубок золотистых змей, быстро уменьшающийся, словно гады уползали в какое-то невидимое отверстие. Не прошло и пары секунд, как глимлай обернулся коротким жезлом, мягко опустившимся на ковёр. Аниаллу подняла его, сунула в сапог, а распрямившись... порадовалась, что так вовремя скрыла улики преступления - к ней направлялся патриарх Селорн собственной персоной.
Как и все эалы, он был густо, идеально чёрен - от ступней ног до внутренней стороны прижатых ушей, от кончика мощного хвоста до недовольно кривящихся губ. Патриарх не отличался особенно высоким ростом или шириной плеч, на нём не было плаща или чего-нибудь в этом же духе, но Аниаллу не могла избавиться от ощущения, что его сумрачная фигура заполняет собой всё пространство галереи, неумолимо надвигаясь на замершую сианай подобно грозовой туче. Глядя на него, хотелось юркнуть куда-нибудь в неприметную узкую щёлочку и затаиться там, зажмурившись и стараясь не дышать. Но никаких щёлочек поблизости не оказалось, и Алу оставалось только, замерев, смотреть на эала, гневно прищурившего ядовито-зелёные глаза.
- Я разочарован, - прорычал он, остановившись в нескольких шагах от неё. - Как ты посмела, недостойная дочь, так опорочить имя своей семьи?! Понимаешь ли ты, что могла тем самым навлечь гнев Аласаис на всех нас? Я проклинаю тот день, когда взял тебя, приблудную, в свой дом!
- Прости меня, отец! Прости, что разочаровала тебя. Я готова понести любое наказание, - Аниаллу опустилась на одно колено и склонила голову. Её пальцы сплелись в замок за спиной в знак искреннего раскаяния за содеянное.
- То, что ты сотворила, невозможно простить.
В коридоре повисло тяжкое молчание. Аниаллу и Селорн застыли друг напротив друга. Стайка светляков, круживших под низким сводом, отбрасывала на их окаменевшие лица дрожащие золотистые блики. С этих двоих, пожалуй, можно было бы слепить парочку отличных статуй - аллегории стыда и праведного гнева... Вот только работать скульптору пришлось бы очень быстро. Селорн не выдержал первым - сурово сжатые губы его дрогнули и расплылись в довольной улыбке.
- Я вижу, актриса из тебя явно лучше, чем змеюшная жрица, - заявил он, подняв голову Аниаллу за подбородок и заставив приёмную дочь посмотреть себе в глаза.
- Ты более не гневаешься, отец? - шаловливо пошевелив ушами, но всё ещё умудряясь выдерживать извиняющийся тон, спросила Алу.
Эал не стал отвечать - Аниаллу и так было хорошо известно, что во всём Бесконечном не отыщется существа, которое её отставка порадовала бы больше, чем его. Он протянул дочери руку, в кои-то веки не забыв вежливо втянуть когти, помог ей подняться с колен и, обняв за плечи, повёл вглубь дома. Светляки следовали за ними, пока Селорн небрежным жестом не отослал их прочь.
- Тебя можно поздравить с первым нормальным заданием? - спросил он, миновав открытую галерею и ступив под своды Внешнего замка.
- Да. Не знаю, правда, насколько оно нормальное, но уж точно ни с какими змеями и Путями не связано, - хмыкнула Алу.
Селорн не расспрашивал, догадываясь, что молчание было одним из условий её контракта. Несмотря на то что патриарх был родом из Великого леса, представители мужского населения которого были самыми лучшими телепатами в Энхиарге, он не смог бы прочитать мысли Аниаллу - её разум находился под защитой самой Аласаис (что, конечно, мало радовало эала).
- Ты давно меня почувствовал?
- Нет. Я охотился... мы охотились. Сейчас увидишь, - ускоряя шаг, пообещал патриарх.
***
Они свернули за угол и вышли в круглую комнату с потолком-куполом, похожим на черепаший панцирь, из которого выпилили большинство пластин, заменив их толстыми, мутными зеленовато-бурыми стёклами. Их неровная поверхность кое-где вздувалась пузырями, её покрывали коричневые разводы и тёмные пятна лишайников. С костяных рам свисали пучки седой травы. Неудивительно, что этот маленький зал прозвали Болотом.
В проломе посреди пола булькал небольшой фонтан. Над ним снежным комом нависал крупный кот - эдакий упитанный, обросший длинной шерстью леопард-альбинос. С выражением непередаваемой брезгливости на розовоносой морде он купал одну из своих сахарных лап в низких струях фонтана - как и другие три, она была забрызгана кровью. Завидев Селорна, бедняга поспешно выдернул лапу из воды и попятился - точь-в-точь кухонный котяра, пойманный за похищением печёнки. Но было поздно. Патриарх сгрёб его за ухо и, не слушая его жалобных криков, потащил прочь от фонтана, приговаривая:
- Кошки моются языком. Я-зы-ком. Языком они моются.
Его жертва продолжала вопить, выкатив голубые глаза и прижав второе ухо. Где-то на полпути к стене она вдруг упёрлась в пол растопыренными лапами и вцепилась в камень когтями. Селорн остановился.
- О, да я смотрю, ты вспомнил, зачем тебе эти крючки на пальцах. Прогресс, - осклабился он и отшвырнул от себя кота.
Аниаллу с улыбкой наблюдала за этой «душераздирающей» сценой. В ней был весь Селорн - бдительный страж своей и чужой Кошачести.
- Посмотри, какого красавца мы с этим олухом завалили. Едва не ушёл. Матёрый, - сказал патриарх, подводя дочь к мохнатой окровавленной туше. - Я уж думал, господин волшебник набегался за ним, проголодался и с ушами зарылся в добычу. Но нет. Его могущество не может донести кусок мяса до морды, не левитируя его!
«Господин волшебник», подёргивая растерзанным ухом, потупил взор. Он был ан Меанором - одним из котов-магов. И, видимо, довёл себя работой до такого состояния, что попал на лечение к патриарху Селорну. Лично.
Что может свести алая с ума? Жизнь в Нель-Илейне, где, куда ни ступишь, везде мокро? Или почётная обязанность изо дня в день ужинать в компании элиданских аристократов, когда нельзя подбирать под себя ноги, урчать, заглатывать большие куски и помогать себе руками? И Аниаллу, и патриарх Селорн прекрасно знали ответ - это усиленные занятия магией.
У ворот замка ан Меаноров частенько можно было увидеть, как очередной посетитель, теряя бумаги и остатки собственного достоинства, стремглав скатывается с лестницы с воплем: «Да они там все помешанные!» И с этим диагнозом, при всём желании, было очень трудно поспорить. Каждый бриаэлларец знает - от ан Меаноров можно ждать любой выходки. Абсолютно любой. Словно кто-то, обладающий изощрённым и извращённым воображением, сидел и выдумывал каждому из них свой набор невообразимых привычек.
Алаи неплохие колдуны, однако они явно не созданы для постоянных фундаментальных магических исследований - таковые вредят не только их физическому и умственному здоровью, но и, что куда страшнее, самому тел алаит, духу Кошки. Увлекшись колдовством, многие из ан Меаноров забывали о своей природе, теряли связь со своей кошачьей сущностью и, как следствие, большинство свойственных каждому алаюспособностей. Когда какой-то рубеж в их саморазрушении оказывался пройденным, они впадали в депрессию, могли неделями апатично сидеть, уставившись в стену или же в книгу, где были не в состоянии понять ни слова. Иногда лекарям душ удавалось вытащить их из этого состояния, но часто они доводили себя до той грани, что их уже не могло спасти ничто, кроме полного стирания памяти и нового рождения (так что алайское восклицание «Родите меня заново!» приобретало в устах ан Меаноров особое значение).
Патриарх Селорн, всегда ратовавший за то, чтобы его соплеменники-эалы уважительно относились к своей сути, разумеется, не мог спокойно смотреть на умерщвление ан Меанорами своего духа Кошки. Он старался облегчить их участь. И отнюдь не путём нежного убиения во сне, как можно было подумать, зная его... методы. Он увещевал их, одёргивал, когда они забывались, запугивал до полусмерти, а на особо упорных надевал антимагический ошейник, не позволявший принять двуногую форму, и выкидывал где-нибудь в глухом лесу (или, в исключительных случаях, в дикой части собственного замка).
Надо сказать, такая «охототерапия» оказалась наиболее действенным методом для возвращения заплутавших в магических дебрях ан Меаноров к природе. Все они потом благодарили Селорна. Но это отнюдь не означало, что сам процесс исцеления был лёгок и приятен... впрочем, как и общение с эалийским патриархом.
Вот и сейчас помятый кот-волшебник бросал на патриарха ненавидящие взгляды. Поглядывал он и на Аниаллу - недоуменно и сочувственно, словно спрашивая: «Почему он ещё на свободе? Он же совершенно выжил из ума!». Алу только улыбалась в ответ.
Ей нравилось изображать эдакую любимую кошку тирана, которую он ласково гладит одной рукой в тот момент, когда другая сжимается у кого-то на горле (о чём, впрочем, наивная мурлыка не имеет ни малейшего представления - ведь она знает своего хозяина только с лучшей его стороны). Она обожала делать большие глаза и рассказывать окружающим, что «Селорн совсем не такой».
Однако, сказать по правде, характер у Селорна был тот ещё. Патриарх дома ан Ал Эменаит был непредсказуем, как дикий зверь, его вспышки гнева давно вошли в легенды. Мало кому удавалось чувствовать себя комфортно рядом с этим беспардонным телепатом, способным в любой момент грубо вломиться в твоё сознание... или, напротив - выбить из тебя дух ударом мощной лапы.
И хотя Аниаллу прекрасно знала, что ни безумным тираном, ни банальным бытовым извергом Селорн не был, поначалу она тоже не совсем понимала, как ей удаётся чувствовать себя в уютной безопасности рядом с существом, при одном упоминании имени которого у большинства кровь леденеет в жилах, губы начинают шептать молитвы, а руки тянутся к оружию. Более того, почему именно в его присутствии все её душевные терзания сходят на нет? Конечно, всем кошкам по нраву дразнящее, щекочущее чувство близкой угрозы, но... Но в последнее время Аниаллу стала догадываться (а вернее, решилась признаться себе), что причина всё же совсем в другом: патриарх Селорн был единственным, кто так и не принял её служение Тиалианне, единственным, кто всегда был готов защитить её внутреннюю кошку от внутренней змеи - как защищал тел алаит вот этого брезгливого ан Меанора от пожирающей его разум магии. И Алу была бесконечно благодарна ему и за себя, и за горе-волшебника.
***
- А почему ты спросила, давно ли я тебя почувствовал? - спохватился патриарх, вдоволь натыкав своего подопечного мордой в дымящуюся тушу и оставив его выбирать между голодом и отвращением к сырому мясу.
- Да наткнулась тут на одну подозрительную компанию. Вот и подумала, если ты следил за мной, то мог заметить что-нибудь интересное.
- Что за компания? - полюбопытствовал Селорн.
Аниаллу рассказала о загнанной на дерево кошке и обнаруженном благодаря этому тайном пристанище чёрных магов, но это нисколько не обеспокоило патриарха. Однако стоило дочери поделиться с ним своими опасениями насчёт исчезнувшего в портале незнакомца и упомянуть Свечи Вопросов, эал насторожился, оба его уха повернулись к Аниаллу, и он начал подробно расспрашивать её обо всех деталях. Алу терпеливо повторила свой рассказ, стараясь ничего не упустить. Заинтересованность на лице Селорна сменилась недоумением, а затем и раздражением.
- Не понимаю, как ты могла не вмешаться! - наконец не выдержал он. - Почему не разобралась во всём этом? Неужели эти старики были настолько сильны, чтобы представлять угрозу для Тени Аласаис?
- Нет. Дело не в угрозе... - Аниаллу замялась, подбирая слова.
- А в чём тогда?
- Не знаю. Может быть, я почувствовала, что могу что-то испортить, если полезу туда сама: выдам себя - и мы не узнаем что-то важное, отвлекусь на этих стариков - и прогляжу или не успею сделать что-то... более значительное.
- Более значительное? - едва не зашипел Селорн. - Тебя не волнует, что кто-то смог подкупить или запугать одного из принятых в нашу семью чужаков? Заставить этого подонка работать на себя, украсть из нашей сокровищницы эти проклятые свечи?
- Они хранились у нас? - вскинула брови Аниаллу. - Почему?
- Совет не дал мне их уничтожить, - скривился патриарх, хлестнув себя по боку хвостом.
- Не злись, - примирительно поскребла его плечо сианай. - Всё это тревожит меня ничуть не меньше, чем тебя самого. Вместо того, чтобы рычать друг на друга, давай лучше подумаем, кто бы это мог быть. Точно не алай - он был слишком высок, как эльф или даже дракон, да и глаза его не светились. Постой, - спохватилась она, - ведь матриарх Меори совсем недавно взяла под своё покровительство какого-то дарларонца, верно? Энаор всё ныл, упрашивая её сделать это.
- Это точно не он, - отмахнулся Селорн. - Эти двое со вчерашнего утра возятся с очередным изобретением. Ломали над ним головы несколько месяцев и вчера перешли от теории к практике. Ты знаешь, чем обычно заканчиваются эксперименты Энаора.
Аниаллу вжала голову в плечи.
- Вот я и велел ему наложить на свой заклинательный покой чары, которые не позволят выбраться оттуда наружу или проникнуть внутрь ничему и никому. Срок их действия ещё не закончился.
- Значит, нужно думать дальше, - развела руками Алу.
- Несомненно, - склонил голову Селорн. - Я уже послал Разноглаза проверить твой подвал. Посмотрим, что он там найдёт.
______________________
Автор иллюстрации Мария Филиппова (MariaFiddy1990) (http://fideliada.deviantart.com/).