Кошка, которая умела плакать (Книги 1 и 2 + Аудиокнига)

16. ПОШЛЕЙШИЙ ТРЕУГОЛЬНИК (ч.1)

– От чего бы ты ни бежал, бегство твоё приведёт тебя Бездну.

 Не сомневайся.

Такрен Фай

Уверенной, пружинящей походкой «матёрых черепов»[1] Ирсон Тримм и Талия ан Камиан шагали по улице Бездны, носившей поэтическое название Козья Смерть. Подземный ветер подталкивал их в спины тёплой тяжёлой мордой, словно подначивая ввязаться в какую-нибудь авантюру, сотворить что-нибудь эдакое – безрассудное, залихватское. Изо всех сил сопротивляясь этой сладкой отраве, Ирсон подозрительно покосился на Талию – на её губах играла шальная улыбка, волосы возбуждённо вздыбились, глаза горели радостным предвкушением, точно два подсвеченных бутылочных донышка. Она вся казалась наэлектризованной – поднеси палец и ударит искра. Рыжая. «Эх, намаюсь я ещё с этой безднолюбкой!» – с какой-то упоительной обречённостью подумал танай.

– Не занудствуй! – тут же фыркнула ан Камианка. – Я тебе что, Тинойа какая-нибудь беспутнолапая? Талия Аэллна – девушка серьёзная и во всех смыслах положительная. Просто – красиво же кругом!

Кругом и вправду было красиво. Улицу заливал нежный свет лэнэссер – огромных ползучих одуванчиков, чьи серо-коричневые стебли оплели далёкий свод смертоносным кружевом из шипастых спиралей. Молодые, едва раскрывшиеся «солнца Бездны» разбрызгивали по чешуйчатым крышам лимонные и морковные сполохи, зрелые – струили вниз ровное сияние оттенка старого золота, цветы же преклонного возраста роняли лиловые слёзы на хирургически-острые лезвия оград и оконных решёток.

В этом волшебном предзакатном мареве краски становились ярче, сочнее, насыщеннее. Охрой и бирюзой пылали разводы мха, заменявшего здесь траву в палисадниках, и розетки лишайников на стенах. Переливчатые спинки пауков, обгладывающих чей-то многоногий скелет, застрявший в печной трубе, казались раскалёнными угольками. Изумрудной россыпью вспыхнула стайка крупных мух, как в янтарь вплавленная в оконное стекло бакалейной лавки. А вот пронеслась над головами живая лента крылатой змеи, лазурной, словно осеннее небо...

Однако чем дальше Талия и Ирсон шли, тем сильнее выцветал окружающий мир – свет постепенно тускнел, становился холодным, снежным, неживым. Ирсон задрал голову – среди медных щитов цветущих лэнэссер стало попадаться всё больше тусклых пушистых шаров лэнэссер отцветших.