И ниёр вурту :: Я найду тебя

67. Горячка.

Меня, как уже это бывало раньше, сжало в одну крохотную точку, а затем разбило на тысячи осколков. Пришлось зажмуриться, а когда я вновь открыла глаза, вокруг царствовало лето.

Микарт все еще стоял, окруженный своими людьми, и глаза не открывал. Все молчали, боясь пошевелиться, словно испугались, что вот-вот чудо-погода улетучится. Привычно чирикали воробьи, издалека доносились заливистые трели певчих птиц, и невыносимо душно пахли луговые травы.

- Держите его! – в мои попытки адаптироваться ворвался оклик Сивральвэ.

Я непонимающе уставилась на нее, а она испуганными глазами – куда-то мне за спину. Пришлось оборачиваться, чтобы узнать – отчего такой переполох.

Микарт падал. Тюком оседал на землю. И если бы не стражи, молниеносно подхватившие босса, лежать бы Микарту, растянувшись на травке. А может, так даже и лучше было бы?

- Что с ним? – я безразлично повела подбородком, хотя внутренности скрутило в морской узел. – Солнечный удар?

Ответом мне стал разгневанный взгляд ворожеи. Сивральвэ, оставив меня разбираться с собственной совестью.

Показавшиеся поначалу суетливыми, движения стражей вскоре приобрели упорядоченный характер. Микарта забросили на плащ, растянув и превратив в походный вариант носилок. Я бессовестно наблюдала за происходящим со стороны, не принимая участия в процессе, за что и была пристыжена.

- Вирай! – Сивральвэ, если бы могла дотянуться, дала бы подзатыльник. – Чего стоишь столбом?! Давай нам лошадей!

Странное, не присущее мне чувство пофигизма полностью завладело разумом. Я, лениво кивнув, отвернулась от бегущих в неизвестном мне направлении мужчин, и «забросила удочку». Лошадей не нашла, зато обнаружила непонятное рогатое животное, запряженное и тянущее телегу на массивных колесах. До сознания этого животного достучаться было проще простого – никаких желаний, кроме травки пожевать. Вот его, этого вьючного, я и развернула на девяносто градусов, отправляя навстречу стражам.

- Да что с тобой такое? – я все-таки получила подзатыльник от ворожеи. – Сосредоточься!

- Я, наверное, устала, - промямлила я, решив полежать на травке. Ноги не держали, подгибались.

- Эй, эй, эй! Ты чего? – забеспокоилась ведьма, пытаясь удержать меня в вертикальном положении. Без толку.

Я аккуратно приземлилась, умостилась, и закрыла глаза. Удивительно, но я до сих пор держала связь с вьючным животным. Возница, не понимающий поведения своего питомца, громко ругался, обещал пустить скотину на колбасу, если она сейчас же не повернет обратно на дорогу, лупил длинной тонкой палкой – зверю было все нипочем.

- Вирай, Вирай, - меня трясли за плечо, но отзываться не хотелось. Хотелось плавать в этом удушливом пчелином воске, улетать на волнах дурмана.

Сквозь пелену тумана я слышала обрывки фраз. Каменная пустошь... климат перешейка... травы... иди сюда... тащи... А мне было абсолютно наплевать на того, кому приказывали меня куда-то тащить. А еще больше было наплевать на перешеек – какое смешное слово...

Первый проблеск сознания совпал с насильственным вливанием в меня какой-то отравы.

- Пей, пей, - приговаривала Сивральвэ, заставляя открывать рот и запрокидывая голову. Горечь заваренных трав на короткий миг прояснило голову, а затем я снова погрузилась в сладкий сон.

... - Тебе здесь нравится? – спросил лежащий рядом Микарт.

Я повернула голову и обнаружила точеный профиль Темного, прикрытый несколькими слоями золотистых колосков. Затем снова повернула голову и подставила лицо солнечному свету.

- Нравится, - согласилась я, - но чего-то не хватает...

Меня вырвало. Прямо на пол. Некрасиво. Я пыталась избавиться от содержимого желудка, силилась отогнать слабость. Кто-то бережно убрал волосы со лба и подал стакан воды.

- Эх, ты, - удрученно начала Сивральвэ, - каменная девушка.

Я непонимающе уставилась на нее, а затем, почувствовав, что сил сидеть ровно больше не было, упала на подушки.

- Как... какая я тебе каменная девушка? – сипло произнесла я – горло царапало наждаком. – Что с Микартом?

- Храпит твой Темный! – отвернувшись, сообщила ворожея. – А вот ты...

Что там я – дослушать не успела. И не захотела. Посплю – потом поговорим.

***