Nosce te ispum

Глава 11. Еrrores et somnia*

Очень болят руки. Такое впечатление, что за них долго тянули... Запястья словно выкручивали. Хочу пить. Холодно. Тяжело дышать. Едва разлепила свинцовые веки. Каменная стена... Дернулась. Звяканье. Мерлин, я нахожусь в маленьком помещении с массивной дверью. Я в камере? Но как?!! Мои руки скованы цепями, которые уходят в потолок. Теперь понятно, почему так болят запястья. Мерлин... Только не это. Я же была на свободе! Я чувствовала свободу! Что, черт подери, произошло?!

Я всхлипнула. Дверь отворилась. Я наблюдала, как в камеру, бризгливо поморщившись, вошел Люциус Малфой. Он сделал пару шагов и застыл, разглядывая меня. Он долго смотрел; молчал. Его присутствие угнетало.

Высокий, стройный. Длинные платиновые волосы струятся по плечам. Холеное, чисто выбритое лицо. Кожа болезненно бледная. Прямой нос. Пронзительный взгляд серых глаз. Кажется, что он смотрит в душу, отравляя ее. И без того тонкие губы поджаты. Острый подбородок. Одет во все темное. В руках держит трость. Идеальное воплощение аристократа. Зачем он пришел?..

— Мисс Грейнджер... — заговорил Малфой – старший; я невольно вздрогнула от его бархатистого голоса. – Грязнокровка...

Я отвела свой взгляд. Не могу смотреть на него. Не хочу видеть его презрение. Он считает, что выше меня по социальному статусу. Что же он тогда здесь делает? И, как я оказалась здесь, пикси меня задери?!

Словно прочитав мои мысли, Малфой, криво усмехнувшись уголками губ, заговорил:

— Я использовал проклятие Порта Фалсум. И, как мы видим, весьма удачно. Смысл заключается в том, чтобы ввести жертву в заблуждение. Вы ведь поверили, что перенеслись с помощью портала на так желанную свободу... Признаться, не ожидал, что вы бросите свою подругу. Как низко, мисс Грейнджер, — Малфой явно глумился; но было что—то еще. Я отчетливо это чувствовала, но не могла разобраться в непроницаемом лице мужчины.

— Вам ли судить меня, Люциус Малфой? – мой голос звучал хрипло и немного дрожал то ли от холода, то ли от напряжения. – Вам ли, который из—за своей трусости заставил собственную семью ходить по острию лезвия?

Малфой немного подался вперед. Его глаза потемнели. Крылья носа трепетали от сдерживаемой ярости. Черты лица заострились.

— А ты, значит, решила, что вправе судить, грязнокровка? Думаешь, что самая умная? – четко произнося каждое слово, сказал он. – Объясни мне тогда, почему сейчас мой сын терпит мощнейшие Круциатусы Темного Лорда, которые предназначались тебе?