Кухню наполнял божественный запах яблок и корицы: я пекла яблочный пирог. Напевая: «Яблоки на снегу, розовые на белом, что же мне с ними делать, я уже не могу...» Целый чулан рядом с кухней у меня забит корзинами яблок. Зимний сорт: собираешь осенью недоспелыми, складываешь в прохладном темном помещении, и к зиме они доходят до медовой сладости.
Увы, в саду «Золотого льва» яблонь было всего две, и те, видать, слишком старые, чтобы плодоносить. Цвели хорошо, а в итоге удостоили нас десятком яблок, и то с обеих. Если в следующем году не исправятся, велю их выкорчевать и посадить молоденькие. Правда, и с них я много яблок не дождусь, но хотя бы надежда будет.
Зимние яблоки мы собирали в имении богатого торговца фруктами. У нас в Марранге такое практикуется. Чем возиться с фруктами самому — звать поденщиков, покупать ящики, арендовать склады, нанимать телеги, развозить все это добро по лавкам и тавернам, — куда проще слупить с желающих фиксированную плату, и пусть собирают и вывозят сами, сколько смогут. Мы запрягли Дельфина и нагрянули туда всем кагалом — я взяла с собой не только Кенджиро, но еще Кэт и Мусу. Весело было. Привезли целую телегу, по большей части зимнего сорта, и сами на месте налопались так, что на яблоки потом неделю смотреть не могли. Но только неделю, а потом снова принялись хомячить запасы.
Вот как раз и Муса вышел из яблочного чулана с яблоком в руке. Точнее, не вышел, а воровато выскользнул. Я удивилась — никому совершенно не возбранялось запускать лапу в яблочные корзины. Что касается колбасы, сала, вареньев-соленьев, их я держала в погребе под замком, а то знаем мы эти набеги варваров, после которых ничего вкусного не остается. Пусть здоровую пищу едят.
Меня Муса не видел — в кухне не было света, мне хватало отблесков огня в печке. Все равно собиралась уйти, пирогу печься еще минут двадцать. А в коридоре висела лампа. Я увидела, как он подтянул штаны, смачно захрустел яблоком и исчез за дверью, ведущей в сторону конюшни.
А потом из чуланчика вышла Кэт, завязывая на ходу фартук. Щеки ее цвели румянцем, как спелые яблоки. Моя челюсть чуть не стукнулась об пол. Очень было сложно не понять, с какой целью юноша и девушка уединились в чулане в разгар дня. Уж понятно, не яблочек поесть.
− Так, − сказала я, крепко беря Кэт за руку и уводя в кухню. − Объясните-ка мне, юная леди, ваше поведение. − И направила лампу ей в лицо. Тьфу, дурной пример заразителен.
К чести Кэт, она слегка покраснела, но глаз не опустила.
− Танит, а что, мне следовало сначала посвататься к вашему приемному сыну? Так женить его на себе я пока не собираюсь!
У меня аж рот приоткрылся. До сих пор я ни единого чертова раза не задумалась о том, что Муса мой единственный наследник и наверняка останется таковым. Что делает его вполне завидным женихом и даже перспективным объектом шантажа. Нужно только «случайно» забеременеть.
Кэт оперлась бедром о кухонный шкафчик, скрестила на груди руки, и взгляд ее стал вызывающим.
− Знаете, у вас сейчас на лице все написано. И мысли эти вполне себе для меня оскорбительны, хотя спасибо, что не говорите все это вслух. Нашла себе легкую добычу, неопытного мальчишку с тяжелым прошлым, поманила пальчиком, совратила?
− Да ты себе даже себе не представляешь, насколько тяжелым! − взорвалась я. − Зачем, Кэтрин? Ему же шестнадцать лет всего!
− Семнадцать. И поверьте, я как раз представляю.
Кэт вдруг рванула завязки ворота, спустила с плеча рубашку и повернулась вполоборота. Я замерла, глядя на старые, побледневшие шрамы. У Мусы были такие же.
Я никогда не спрашивала, как Кэт попала в Тайную службу. Теперь точно никогда не спрошу.
− Кэт, ну как так-то? − голос мой прозвучал беспомощно. − Ты же должна понимать, насколько он уязвимый, беззащитный, особенно перед женщинами!
И опять реакция Кэт застала меня врасплох. Девчонка закрыла лицо передником и захохотала.
− Ой, Танит, вы матерью стали без году неделя, а все типичные мамские повадки уже переняли! «Ах, мой мальчик такой юный, такой неопытный и беззащитный!» Да это здоровый лоб выше меня ростом, на нем пахать можно!
Я открыла рот, чтобы возразить, и вдруг вспомнила, как во время сбора яблок Муса приподнимал деревянную лестницу вместе с Кэт и переставлял на другое место. Как играючи закидывал в телегу мешки − и смотрел на нее, шельмец, не на меня. И тут как плотину прорвало, и в памяти замелькали картинки, на которые я прежде не обращала внимания: Муса таскает за Кэт тяжеленную корзину с постельным бельем, стулья, охапки полотенец и скатертей, прибивает на место разболтавшиеся половицы, запрягает Дельфина и везет Кэт на рынок... И руки их мелькают так быстро, обмениваясь фразами на языке жестов, что даже знай я его, не успевала бы отследить.
Кэт, конечно, старше Мусы, и прилично так. Но этот вопрос я поднимать не буду, я тоже старше моего степняка. И тоже прилично так.
− Если вам легче будет, я честно скажу: ничего такого не задумывала. Признаться, я мужчин вообще не особенно люблю. Но вы, Танит, вечно так зыркаете, если я Кенджиро прошу что-нибудь сделать − в погреб со мной спуститься или донести что-нибудь...
Я сделала круглые глаза и ткнула в себя пальцем, безмолвно вопрошая: «Кто, я?» Кэт фыркнула и закивала, улыбаясь. Так, надо за собой получше следить, ревнивая собственница.
− А Муса всегда рад помочь и, знаете, прямо светится весь. Это очень важно в таком возрасте: почувствовать себя мужчиной в доме. В общем, я как-то заигралась в беспомощную девочку, а потом он первый меня поцеловал, и останавливаться было уже поздно... − она зажмурилась, краснея, и закрыла лицо передником.
− Так, − сказала я, беря Кэт за руку и вкладывая в нее ключ от погреба. − Сходи-ка, нацеди нам яблочной настойки. Я сейчас пирог буду доставать.
Мы закрылись в кухне и устроили себе девичник. Умяли половину пирога без малейших угрызений совести. Много хихикали, но говорили мало. Я только спросила:
− Ну, а дальше-то что? Ты задумывалась вообще? Между прочим, я совсем забыла, а ведь он меня недавно расспрашивал про калым, сколько за невесту принято платить в Марранге. Я думала, просто из любопытства!
− О нет! − Кэт застонала. − Наврите ему, что в Марранге девушка первая предложение делает. Или что до восемнадцати лет нельзя жениться без разрешения родителей, а вы разрешения не дадите. Ну что-нибудь!
− Ничего себе! − я уперла руки в боки. Яблочная настойка получилась хорошей, мягкой, но в голову отдавала не по-детски. − Между прочим, Муса завидный жених! Выходи за него, унаследуете «Золотой лев», а я на покой уйду, буду сидеть у камина и попивать винишко.
− На покой, с нашей-то профессией? − трезво заметила Кэт, и имела она в виду отнюдь не гостиничный бизнес. − Не нам о будущем задумываться. Тут дай бог до завтра-то дожить без происшествий.
Я вздохнула и запихала в рот еще кусок яблочного пирога. Пусть все остается, как есть, до тех пор, пока всех все устраивает. А там разберемся.