Ночи Средиземья. Похождения Гилморна

Ночи Умбара. Часть 26

Когда хозяин снова встал на колени и раздвинул ему колени пошире, подтаскивая к себе, Гилморн безвольно покорился. Внушительное мужское орудие прижалось ко входу в его тело и начало свое неумолимое движение внутрь. Было больно, и Гилморн вскрикнул, но тут же замолчал, закусив губу, не желая показаться нытиком. Но он дрожал, и на глаза его навернулись слезы, промочившие шелковую повязку. Все было как в тот раз, когда мордорский военачальник Норт Морадан взял его на своей широкой кровати в башне крепости Мораннон. Такая же боль, сопротивление плоти, смущение, страх перед тем, что мужчина будет груб, просто поимеет его и отбросит, как тряпку, которой только что вытер руки.

Но как тогда, мужчина вовсе не был груб. Притом как он был возбужден, ему наверняка это дорого стоило, но он остановился, давая Гилморну время привыкнуть, расслабиться. Потом так же медленно двинулся назад, совсем немного, и снова вперед, проникая глубже на этот раз, растягивая тесную плоть эльфа немного больше. Он снова зарычал сквозь зубы, и этот звук отдался приятной дрожью в самое нутро Гилморна, пронзенное его мужским орудием. Эльф ощущал буквально в себе желание смертного, его возбуждение, его нетерпение. Гилморн выдохнул, разводя колени шире, раскрываясь как можно больше. Потом он закинул руки за голову и с тихим яростным стоном двинул бедра вперед, надеваясь на член мужчины.

Это был момент, когда железное самообладание Куро-сана ему изменило. Он навалился на Гилморна, сгибая почти пополам, и принялся трахать жестко, яростно. Первые движения еще отдавались ноющей болью у эльфа внутри. Но эта боль была уже почти удовольствием: острым, давно не испытанным, почти забытым удовольствием, с которым заново открываешь секс после долгого воздержания, когда сама сила желания, само его торопливое удовлетворение причиняет боль, и все же тело приветствует ее и ликует.

И вот смертный задел ту самую точку внутри, от которой Гилморна скрутило судорогой наслаждения. Он хотел бы закричать, но не мог, горло перехватило. Он только стонал, громко, бесстыдно, встречая каждый толчок бедер мужчины ответным движением бедер. Куро-сан успел поцеловать его несколько раз — жадно, взасос, совершенно без той умелой неторопливости, с которой начинал любовную игру, и Гилморн так же жадно отвечал ему, с трудом переводя дыхание. Его собственный налившийся член терся о твердый пресс мужчины, все ближе и ближе подводя его к оргазму. Темнота перед глазами расцвечивалась яркими цветными пятнами, в ушах шумело, губы горели от поцелуев смертного, а между ног все сводило от нетерпеливого желания.