Ночи Средиземья. Похождения Гилморна

НОЧИ МОРДОРА. Мастер

Рассмеявшись, Артагир бросил свои ужимки и просто сел у ног черноволосого, с обожанием глядя снизу вверх в его лицо. Бледное, прекрасное, будто изваянное из мрамора самым гениальным из скульпторов. Глаза синие, будто сапфиры. Волосы падают до самого пояса — гладкие, будто черный шелк. Артагир знал, каково ощущать эти волосы обнаженной кожей. Знал, как непреодолимо искушают и манят эти нежные сильные губы. Он был так прекрасен, что больно смотреть. Артагир прошептал:

— Я понимаю, почему пал Нуменор.

— Ты тонко льстишь, друг мой, — от мурлыканья черноволосого подгибались коленки.

— Конечно, ведь я же твой голос.

Ибо это был его господин и повелитель, Владыка Мордора, майя Саурон Гортхаур, или Артано, как его называли избранные. Так или иначе он мог бы говорить с любым своим слугой. Даже врагам он являлся в снах, искушал в минуты слабости, внушал сомнения и страх. Но лишь избранные могли видеть его во плоти — точнее, видеть иллюзию плоти, потому что прежняя плоть бессмертного майя канула в бездну вместе с Нуменором, ввергнутым в пучину вод морских волей Валар. Огненный дух его не погиб, и через несколько столетий восстановилось и тело. Но оно уже не было настолько прекрасным и совершенным. Благодаря Кольцу Всевластья Саурон вернул себе былое могущество — и снова его постиг тяжкий удар, когда простой смертный в бою срезал кольцо обломком меча. Плоть Саурона истаяла, и с тех пор две тысячи лет он не принимал материального облика.

Впрочем, иллюзия была невероятно живой, совершенной. Для такого восприимчивого человека, какой только и мог стать Голосом Саурона, и на таком близком расстоянии обман захватывал все органы чувств. Артагир мог к нему прикоснуться — и прикоснулся, взяв его руку и целуя ладонь. Пока еще почтительно, но Саурон знал, как быстро вспыхивает страстью его любимец, чье имя было так созвучно с его собственным. Он притянул к себе его лицо и поцеловал, бережно впитывая вкус его губ, жар дыхания, и Артагир потянулся к нему, стремясь прижаться крепче, и даже издал протестующий стон, когда поцелуй прервался.

— Покажи мне, как все прошло, — попросил майя. Не приказал, а именно попросил. О том, что Артагир выполнил поручение, ему стало известно в ту же секунду — благодаря мысленной связи. Для отчетов юноше вовсе не требовалось лично являться в твердыню. Всюду и везде он слышал голос Владыки так же хорошо, как в самый первый раз, когда его рука впервые потянулась к ножу и отдернулась, а мелодичный, насмешливый голос шепнул в голове: «Зачем же отказывать себе в наслаждении местью?» Но теперь майя жаждал прикоснуться к его горячему распутному телу, погрузиться в краски, ощущения, запахи, впитанные памятью Артагира за время его путешествия — и хоть на мгновение почувствовать себя живым.