Когда хозяин снова встал на колени и раздвинул ему колени пошире, подтаскивая к себе, Гилморн безвольно покорился. Внушительное мужское орудие прижалось ко входу в его тело и начало свое неумолимое движение внутрь. Было больно, и Гилморн вскрикнул, но тут же замолчал, закусив губу, не желая показаться нытиком. Но он дрожал, и на глаза его навернулись слезы, промочившие шелковую повязку. Все было как в тот раз, когда мордорский военачальник Норт Морадан взял его на своей широкой кровати в башне крепости Мораннон. Такая же боль, сопротивление плоти, смущение, страх перед тем, что мужчина будет груб, просто поимеет его и отбросит, как тряпку, которой только что вытер руки.
Но как тогда, мужчина вовсе не был груб. Притом как он был возбужден, ему наверняка это дорого стоило, но он остановился, давая Гилморну время привыкнуть, расслабиться. Потом так же медленно двинулся назад, совсем немного, и снова вперед, проникая глубже на этот раз, растягивая тесную плоть эльфа немного больше. Он снова зарычал сквозь зубы, и этот звук отдался приятной дрожью в самое нутро Гилморна, пронзенное его мужским орудием. Эльф ощущал буквально в себе желание смертного, его возбуждение, его нетерпение. Гилморн выдохнул, разводя колени шире, раскрываясь как можно больше. Потом он закинул руки за голову и с тихим яростным стоном двинул бедра вперед, надеваясь на член мужчины.
Это был момент, когда железное самообладание Куро-сана ему изменило. Он навалился на Гилморна, сгибая почти пополам, и принялся трахать жестко, яростно. Первые движения еще отдавались ноющей болью у эльфа внутри. Но эта боль была уже почти удовольствием: острым, давно не испытанным, почти забытым удовольствием, с которым заново открываешь секс после долгого воздержания, когда сама сила желания, само его торопливое удовлетворение причиняет боль, и все же тело приветствует ее и ликует.
И вот смертный задел ту самую точку внутри, от которой Гилморна скрутило судорогой наслаждения. Он хотел бы закричать, но не мог, горло перехватило. Он только стонал, громко, бесстыдно, встречая каждый толчок бедер мужчины ответным движением бедер. Куро-сан успел поцеловать его несколько раз — жадно, взасос, совершенно без той умелой неторопливости, с которой начинал любовную игру, и Гилморн так же жадно отвечал ему, с трудом переводя дыхание. Его собственный налившийся член терся о твердый пресс мужчины, все ближе и ближе подводя его к оргазму. Темнота перед глазами расцвечивалась яркими цветными пятнами, в ушах шумело, губы горели от поцелуев смертного, а между ног все сводило от нетерпеливого желания.
Куро-сан откинулся назад, закидывая одну ногу Гилморна себе на плечо, подтягивая его вверх, заставляя раскрыться еще больше. Другой рукой он сжал его член, лаская такими же короткими беспорядочными толчками, как двигался внутри него, и темнота перед завязанными глазами эльфа вдруг полыхнула ослепительным солнцем, как тогда, много-много лет назад, когда он впервые в жизни испытал оргазм. Жаркая ошеломляющая волна промчалась по его телу и выплеснулась на живот горячими каплями. В тот же момент смертный толкнул бедра вперед последний раз и излил в него свое семя.
С блаженным ворчанием он повалился на футон рядом с эльфом. Гилморн с не менее блаженным стоном распрямил и вытянул ноги, чувствуя сладкую истому качественного соития. И чуть было не подскочил на полфута над футоном от неожиданности, когда чужая рука погладила его все еще твердый член. Чужая, чуть меньше и изящнее, чем у Куро-сана, и ровно с противоположной стороны, чем лежал его удовлетворенный хозяин.
— А-аруто-сан? — заикаясь, выговорил Гилморн.
Ответом ему был довольный мужской смешок и игривое сжатие пальцев. Да что с ними такое, и этот не желает вести никаких разговоров в постели! Гилморн бы предположил, что эти странные господа, допустим, немые, если бы не слышал собственными ушами, как Куро-сан предложил за него пятнадцать тысяч рё.
Разгадка внезапного появления хозяйского любовника была, конечно, проста. В разгар их любовных игрищ он проскользнул в комнату незамеченным. В тот момент Гилморн, дорвавшийся до великолепного секса, не заметил бы и подкрадывающегося олифанта. И за мгновение до того, как он бы услышал дыхание и шорох движений Аруто-сана, тот дал о себе знать таким неожиданным, хоть и вполне приятным образом.
Гилморн ахнул и заерзал под этой шаловливой и очень умелой рукой, и кровь опять прилила к его паху, а ягодицы поджались в предвкушении. В общем-то, он мог заниматься сексом хоть день напролет, вот только мало кто из слабых смертных мог занять его на такое долгое время. Пожалуй, что двое будет в самый раз, особенно если любовник такого роскошного мужчины, как Куро-сан, тоже знает толк в извращениях. То есть развлечениях.
Аруто-сан уверенно оседлал его ноги, продолжая поглаживать его член. Он явно был более легким и стройным мужчиной, чем Куро-сан, очевидно более молодым и склонным не сколько к бурной яростной страсти, сколько к продлению удовольствия и изящному сладострастному разврату. Он явно наслаждался видом обнаженного эльфа, раскинувшегося под ним на футоне, одобрительно вздыхая и поглаживая его свободной рукой везде. Он прижал шелковую повязку к вискам Гила, пригладил ее, чтобы она четче обрисовала черты его лица, коснулся его острых ушей и наконец прижался губами к губам.
Целовался он сладко, но совсем иначе, чем Куро-сан — поддаваясь, ускользая, маня за собой. Гилморн отвечал ему, но не так, как ему хотелось. Он не решался перехватить инициативу, ответить на этот безмолвный призыв. Балрог знает, как отреагирует избалованный любовник богатого и влиятельного человека, если только что купленный на аукционе раб засунет ему язык в рот и еще, возможно, запустит ему пальцы в волосы, а другой рукой начнет тискать его бедро... С ужасом (впрочем, смутным и далеким) Гилморн понял, что именно это и делает. И избалованный любовник довольно мурлыкает в его рот, лаская уже оба их члена в ладони, влажной от смазки.
Странные господа, похоже, сговорились доставить купленному эльфу сразу все удовольствия в один день. Или затрахать его до потери сознания, чтобы он не задавал никаких вопросов. Как бы там ни было, Гилморн совершенно был не готов к тому, что в следующий момент Аруто-сан приподнимется и направит его член в себя привычным движением. С мужчинами Гилморн всегда предпочитал пассивную роль, и только избранные вызывали у него желание побыть сверху. Точнее, с другой стороны, как говаривал тот партнер, который первым приобщил его к данному виду мужской любви и лишил последних остатков невинности. Артагир, Голос Саурона. Он...
Гилморн застонал в голос, когда его член проник в упругий и тесный зад Аруто-сана, и мыслей в его голове совершенно не осталось. Все ощущения сосредоточились там, где по его стволу скользила горячая тугая плоть, сначала медленно, сладострастно, потом быстро и жадно. Он согнул колени, обхватил руками талию молодого человека — хотя нет, он вряд ли так уж молод, больше двадцати пяти, и... Додумать мысль он опять не успел, потому что искусный молодой мужчина довел его до вершины наслаждения, выдоив из него второй оргазм подряд. Гилморн не закричал, только выдохнул громко и так выгнулся, что приподнял своего партнера над футоном, заполняя его своим семенем. И рухнул обратно, почти что в беспамятстве от силы ощущений.
Грубые пираты, вкрадчивые торговцы и прочие случайные связи последних лет совершенно стерлись из его памяти в эту минуту. Да и вообще всё. Он бы даже имя свое затруднился назвать. Может быть, и хорошо, что они не пытаются вести с ним разговоры...