In nomine Anna

Глава пятьдесят вторая

— Стоит хотя бы постараться, — парировал Раду, а затем обернулся к Вацлаву:

— Вы бы так не убивались, — осторожно начал он. — Насколько я могу судить по воспоминаниям Рихарда, пусть те и обрывочны, пани Вишнивецкая попала к не самому бесчестному из стригоев. Я бы сказал даже, что тот, о ком я...

— Хватит их оправдывать, — прошипел Левандовский злобно и ядовито. — Все вы тут только и делаете, что ходите и говорите, что Анне ничего не угрожает, что всё можно решить легко и просто, но мы-то воюем уже полгода! — Он поднял голову, и свет упал на его лицо, почти восковое и оттого страшное. Раду без труда понял, как Вацлав измучился за последние несколько дней. Он был жалок, он бросался на всех, кто мог оказаться хоть сколько-то виновен, он ненавидел самого себя, и всё это жутким клеймом на нём отпечаталось. Ливиану, знавший Левандовского как сильного и непоколебимого правителя, даже ужаснулся такой картине. Сломаться так из-за женщины? Много же она для него значила! Или, может, дело было не только в этом, а несчастная оказалась лишь соломинкой, переломившей хребет верблюда? Слышанная у османов поговорка сюда очень подходила.

— Я лишь пытаюсь объяснить, что не всё так плохо, как вы полагаете, — всё же ответил Раду. — Везде есть достойные, и пани нынче у одного из них.

— Это должно мне помочь? — язвительно спросил Вацлав.

— Это должно заставить тебя мыслить трезво. До того война велась как придётся, ты ей даже не интересовался толком, — подхватил Влад. — Да у вас и коронного войска нет! После смерти короля Водлевского всех распустили, но обратно собирать потом не стали. Куда это годится?

— Я думал, после падения тирана мы заживём мирно. Зачем Польше биться, кому это нужно? — Левандовский заговорил устало. — Надо было разделаться с Мнишеком ещё тогда, надо было отправить людей к Верешу, чтобы он не давал солдат... Впрочем, уже поздно об этом рассуждать.

— Вот ты и нашёл свою главную ошибку. — Дракула чуть кивнул. — Но верно, сделанного не воротишь. Вы с Кшиштофом в этом удивительно похожи. Оба слишком уверены в том, что творите, и оба же боитесь потерять то положение, которого достигли, будете сражаться любой ценой... Жалкое зрелище.

— Что? — Вацлав резко поднялся. — Ты считаешь, что я жалок?

— Я считаю, что ты, Вацлав Левандовский, гораздо умнее и расчётливее, чем прикидываешься! — осадил его Влад. — Тебя не просят идти в бой — армия тебя не слушает, но хоть Анну-то тебе можно поручить.