In nomine Anna

Глава пятидесятая

  — Это женщина. — Драгош стоял прямо, скрестив руки на груди, и неотрывно глядел на Вереша. В его глазах плескалась самая настоящая ярость. — Господин Вереш, вы меня вызвали для того, чтобы я вам просто поймал женщину, а затем вернулся обратно в глушь? Могли бы получить это кому-нибудь из собственной свиты, разве нет?!

— Ты один из тех немногих, кто обошёлся бы с ней по-человечески, — терпеливо ответил Дарко, обернувшись на спящую на подушках Анну. Она была бледна, хмурилась, то и дело ворочалась, пару раз звала мужа, а затем вновь затихла.

— А вы сами? — спросил Микулэ, криво усмехнувшись. — Не королевское дело?

— Ты знаешь, что я никогда не ставил себя выше других, — жёстко ответил Вереш. — Я позвал тебя, потому что доверяю, потому что ты всё ещё знаешь, что такое жить по совести, по-людски. Ты не озверел, не сделался чудовищем!

— Это звучит не слишком убедительно. — Микулэ покачал головой, прищурился. — Я бы сказал, совсем неубедительно. Я не знаю, что вами движет, господин Вереш, и не очередной ли это каприз сербского бастарда, но только из уважения к вашим делам и к... неважно, я забуду этот случай.

— Остерегайся гордыни, Драгош, она сгубила достаточно людей, — тихо сказал Дарко.

— Я не горжусь. Я просто не готов терпеть всё то, что терпел очень и очень давно, ещё раз. Я дворянин, домнуле Вереш. И я хочу подобающего обращения, — с достоинством ответил тот. — Я не готов быть мальчиком на побегушках, пусть Мнишек не забывает, где он. Это у вампиров король всевластен, а здесь, у стригоев, он лишь первый среди равных.

— Я не говорил про то, кто отдал этот приказ на самом деле, — с некоторым удивлением заметил Вереш.

— Вы человек чести, — коротко отозвался Драгош. — А то, что я сказал до того... Простите.

— Ничего, ничего, ты имел полное право злиться, — махнул рукой Дарко. — Я не обижаюсь. — Он помолчал, думая спросить, что имел в виду Драгош под словом «неважно», но так и не решился, понимая: ему не ответят.

— Что с ней будет? — меж тем спросил Микулэ, кивнув в сторону Анны. — Что будет с её ребёнком?

— Я не убиваю ни женщин, ни детей, — серьёзно сказал Вереш. — Они не пострадают.

— В этом я не сомневаюсь, — Драгош кивнул. — Но зачем она вам?

— Господа Анна будет нашим козырем. Тогда всё закончится быстрее, — Дарко нахмурился. Было заметно, что ему противен подобный ход, противно то, чем должна стать несчастная женщина на арене этой войны, но он ничего не мог с этим поделать.