– Кто-то ходит на рынок за мясцом и рыбкой, а мы – за сплетнями и слухами, – объяснял Мейв, потуже застёгивая на запястье широкий браслет.
Из гнёзд в тусклом металле на Анара таращился ряд крошечных жёлтых глаз с зрачками-крестиками. Куцехвост слишком эмоционально жестикулировал, и минуту назад браслет едва не отправился в ларшевое озеро.
У самых рыночных ворот – толстенных, обитых чьими-то шипастыми шкурами – дорогу алаям преградила траурная процессия.
Существа в серых одеяниях, с лицами прикрытыми узкими масками из зелёной фольги, неспешно пересекали улицу. Четверо из них сгибалось под тяжестью громоздких металлических носилок. У обряженного в какой-то шутовской наряд покойника было ярко и нелепо размалёвано лицо, а спиральные рога – обмотаны проволокой с бубенцами.
– Ничего себе похороны, – тихо присвистнул Анар.
К Мейву подбежал отделившийся от процессии маленький рогатый мальчик с длинным свитком в руках. Алай взял у него бумагу, пробежал её глазами, подбоченился и громко зачитал:
– И у брата своего... украл корзину солёной рыбы, свалив вину на соседку... за что та была приговорена к... у-у, негодяй-то какой был ваш мертвец, оказывается! – протянул Мейв, возвращая пареньку свиток.
Мальчик поблагодарил, вычеркнул что-то в бумаге и вернулся к своим.
– Попросили зачитать что-нибудь из списка прегрешений усопшего, – объяснил Анару Мейв. – У этого племени принято обличать покойников, чтобы их душам, от стыда, захотелось поскорее смыться к Милосердному под крылышко, а не расхаживать по Бездне в виде призраков. Мол, так им легче расстаться с прошлой жизнью.
Толчея на базаре стояла неописуемая. Долгое время Анар, стиснутый галдящим потоком, не мог разглядеть даже собственные ноги, по которым то и дело пробегали чьи-то шустрые лёгкие лапки.
– Да не думай ты о них, сами увернутся, – неверно истолковал его жесты Мейв.
– Не в этом дело. Мне всё время кажется, что меня кто-то грызёт! – тряся ногой, крикнул ему отставший Анар.
– Ох, мы с Фай – кстати, куда она делась? – мы с Фай такие болваны: мы не дали тебе правильные сапоги. Давай-ка свернём сюда, что-нибудь придумаем.
– Мои тоже довольно прочные – я понимал, куда еду. Вряд ли кто-то на самом деле сумеет их прогрызть.
Не слушая его возражений, Мейв завёл Анара в проход между рядами.
– Тут никогда не знаешь, какая пакость тебе подвернётся. Так что лучше бить на опережение. Видишь? – Он поставил ногу на ящик и поднёс палец к сапогу; из подошвы тут же вылетела белая искра. – Мау! – потряс рукой Мейв. – Мелким тварям хватает с лихвой. Ты не возражаешь, если я так же заколдую и твои?
– Может, я сам?
– Ты лучше по сторонам смотри, привыкай. Дай сюда ногу.
Пока Мейв возился с его сапогами, Анар обозревал окрестности. Несмотря на кажущийся хаос, рыночные ряды были организованы довольно разумно, охрана со своими обязанностями справлялась. На глазах у Анара, она успела поймать карманника, предотвратить драку, а один стражник ударом могучего кулака оглушил ревущую скотину, вздумавшую поднять на рога своего погонщика (видать, недаром многочисленная ездовая живность была в намордниках и шорах, а некоторые звери ещё и стреножены).
– Хозяева знают, кого можно кушать, а их зверьё – нет, – сказал Мейв. – Всё, пошли дальше.
Стоило алаям покинуть своё укрытие, как на них и какого-то эльфа, к несчастью оказавшегося рядом, набросилась горбоносая усатая тётка, торговавшая фруктами. Низкорослый, явно неэнхиаргского происхождения эльф шарахнулся, налетел на зашипевшего на него карга, рванул обратно, врезался в её же прилавок и опрокинул ящик с мандаринами. Они яркими мячиками запрыгали по мостовой. Эльфа и след простыл. Тут же набежала целая орава всевозможных мелких тварей. В мгновение ока они расхватали редкое лакомство и исчезли, вновь забившись в свои уголки и щёлки. Охранник тётки, бросившийся было спасать товар, не обнаружил уже ничего, кроме какого-то погибшего в стремительной схватке за еду тщедушного создания. Поглядев на останки, мужчина задумчиво поскрёб затылок, а потом достал острый нож и, отодрав неудачливого вора от пола, уселся и стал снимать с него пёструю, похожую на змеиную шкурку. Торговка с любопытством наблюдала за ним, на время забыв о своей утрате.
– Бездна учит бережливости. Или циничной практичности, если угодно, – прокомментировал его поступок Мейв. – Ничто не должно пропадать зря. Такие похороны, которые ты видел у входа на рынок, – большая редкость. Многие сочли бы их расточительством. Обычно наши покойнички продолжают жить в телах других безднианцев... Что? – поднял бровь Куцехвост, поймав недоумённый взгляд Анара. – А... ну, типа: «Герой, пусть жизнь твоя теперь продлится в траве, деревьях и цветах...», – продекламировал он, широким театральным жестом обводя мясные ряды. – Да жрут они тут друг друга, жрут.
– Мейв, а ты не мог бы рассказывать мне о чем-нибудь менее... мерзком? – попросил Анар, всё ещё брезгливо подёргивая кончиком хвоста. – Я вот заметил, что местная охрана больше смотрит вверх, чем по сторонам. Да и эти арбалеты и магические жезлы повсюду. Это как-то связано вон с теми пятнами тепла на потолке?..
Пятна оказались некими тварями со смешным названием «пиху», которые с удручающим постоянством совершали налёты на рыночные лотки. Мейв рассказывал об их хитрости, изворотливости и невероятной маневренности в полёте с таким воодушевлением, будто не меньше половины добычи крылатых воров шло в его карман. Анар не переставал удивляться восторженному отношению безднианцев к окружающей их довольно жуткой действительности. О вкусах, конечно, не спорят, но ему очень хотелось понять истоки этой странной «любви».
– Мейв, а в Лэннэс есть какие-нибудь безопасные места? – спросил он. – Охраняемые районы, улицы, или что-то вроде того?
– А как же? Есть богатые районы – там держат целые армии охранников, а есть улицы или пещеры, где сами жители... – Куцехвост вдруг осёкся и встал как вкопанный. – Так, сейчас, кажется, придётся поворачивать обратно. Там Наполнители. Наполнители Сердец.
Толпа раздалась в стороны, и Анар увидел высокое существо с серой морщинистой кожей и ввалившимися глазами, полными тусклого молочного сияния. Оно было облачено в белоснежные доспехи и полупрозрачный плащ с капюшоном, сделанный из толстого желтоватого материала, похожего на стекло, каким-то чудом обретшее гибкость. От Наполнителя веяло могилой – не смертью, а кошмаром погребения заживо.
– Ещё одно пустое сердце ищет стрелы в этих мрачных пещерах, дабы остановить мучительное в своей бессмысленности биение, – пророкотал он, буравя Анара своими жуткими глазами.
Анар ответил ему не менее пристальным взглядом. За его плечом тихо и неприязненно зашипел Мейв. Но Анар не обратил на него внимания.
– И почему же господин Наполнитель считает моё сердце пустым? – спросил он, глядя на существо с весёлым любопытством.
– Надо уносить хвосты отсюда... живенько, живенько, – заторопил Куцехвост.
– Любое сердце, не наполненное истиной – пусто! – провозгласил Наполнитель.
– Нам не надо с ним говорить, – с нажимом сказал Мейв и пару раз довольно ощутимо дёрнул упрямого гостя за хвост.
Анару ничего не оставалось, как последовать за Куцехвостом. Наполнитель не стал препятствовать им.
– Я не думаю, что смогу быть вам с Фай хоть чем-то полезным, если вы будете водить меня за руку и за шкирку оттаскивать от всего, в чём мне хотелось бы разобраться самому, – не удержался Анар.
– Никто никого не оттаскивает! Пожалуйста, помирай на здоровье!.. – обиженно воскликнул Мейв. – Разобраться он хочет! Да Наполнители искалечили такую лиарову кучу существ, сколько судеб разрушили, скольких сбили с Пути! Учат и мучат – во имя своей великой идеи.
– И что же у них за идея?
– Да полный бред на самом деле. Что все мы должны проникнуться общими идеалами и жить по общему закону. По их, Наполнителей, закону. Сейчас... как это красиво у них было? – а, вот: мол, их вера зародилась в Бездне, ибо пульсация ларши в наших озёрах есть ритм, в коем бьётся сердце самого Бесконечного, и они, прислушавшись к этому ритму, узрели свет истины. И решили отныне нести его остальным. В добровольно-принудительном порядке, разумеется.
Те же, кто пытался копнуть глубже, понять, что у них там за философия и чего они хотят от честных безднианцев, возвращались в таком виде, будто из них всю жизнь, всю душу выпили. Жуткое зрелище, доложу тебе. – Он с искренним сочувствием покачал головой и, уже телепатически, добавил: – Правда, недели три назад нам с Фай чудом удалось пропихнуть к ним своего шпиона. Он донёс, что сейчас Наполнители вовсю возятся с кое-какими подозрительными зельями. Причём зельями такого рода, что мы теперь думаем – а не участвовали ли эти ребята в создании того поганого вещества, которое сначала испытали на эморийцах, а потом, в улучшенном варианте, применили в Бриаэлларе. Ну чтобы заставить горожан бояться властей. Я слышал, даже сам Каисс Ларморанн не устоял! Хотя, боюсь, соглядатай наш дольше месяца не выдержит – природа возьмёт своё. Он полукровка – илтеец-долинник, – пояснил Мейв, прежде чем Анар успел спросить, что это за природа такая и что именно она возьмёт.
– Быстро же до вас доходят бриаэлларские новости! Прошло всего четыре дня, как...
– Да не такая уж тут у нас провинция... О, Такрен нашлась! Фа-ай! – вдруг проорал Мейв, но Такрен его не услышала.
Она остановилась около окутанного морозной магией прилавка, за которым одетый в серебристые шкуры человек торговал ледяными шарами. Судя по тому, как осторожно, ухватив длинными щипцами, торговец передавал один из них синекожему ящеру, содержимое шариков было весьма опасно. Неожиданно, почему-то передумав забирать покупку, ящер присел, коротко зашипел и на полусогнутых рванул к ближайшей стене пещеры. Там он отыскал узкую вертикальную трещину и каким-то чудом протиснулся в неё.
Фай голой рукой схватила один из шаров и метнула вслед рептилии. Чуткие уши алаев уловили звук лопающейся ледяной оболочки, следом за ним раздался страшный рык, перешедший в вопль. Через несколько мгновений из трещины повалил густой желтоватый дым с едким запахом.
– Злая ты, Фай, – проворчал Мейв. – Нельзя в присутствии существа с моим воображением убивать невинных ящерок, – он поёжился, – таким способом!
– Это был Фримлак, – пожала плечами алайка, потирая мигом окоченевшие пальцы. – Неплохо замаскировался, да?
– Да уж, – недоверчиво дёрнул головой Мейв, поглядывая на дымящуюся трещину.
Фай усмехнулась:
– Хочешь, спросим его душу?
– Препятствовать её отлёту к Веиндору? – в притворном негодовании всплеснул руками Куцехвост. – Помилуй, я не способен на подобную мерзость!
– И зря. Тебе выпало счастье жить в городе, где всего один жрец Веиндора, да и тот почти выжил из ума. Пренебрегая подарками судьбы, можно пребольно получить от неё по ушам за неблагодарность, – напыщенно заявила она, глядя почему-то на Анара.
– О, не плачь по моим ушам, прекрасная Фай, – перефразировал строчку известной песни Мейв. – Я готов не только поверить тебе на слово, но и заставить его душу вечно читать тебе сказки на ночь, лишь бы твои глаза никогда не оросили слё... (Тут Такрен надоел спектакль и она отвернулась). – Да, это совсем уж не к месту, – ничуть не огорчился Мейв. – Ну что, идём обратно?
– Уже? – спросил Анар.
– Мы узнали всё, что хотели узнать, – бросила Фай
– Пока я устраивал тебе экскурсию, Такрен успела разжиться какой-то информацией, – вместо своей немногословной напарницы, объяснил Куцехвост. – Не волнуйся, сейчас она помучает нас немного неведением и всё расскажет.