Возражать ей никто не стал. Зиттевос так же величественно опустился на место. Воцарившаяся тишина захлестнула Талии горло. Она прекрасно понимала, что медлить нельзя, нужно пользоваться нежданным подарком судьбы, пока у неё есть такая возможность, но язык не слушался. Видимо, она и впрямь была чересчур избалована жизнью – ей ещё никогда не приходилось выступать перед аудиторией, где бы не было ни одного дружеского лица. Она попробовала зацепиться глазами за солнце с тремя ноздрями, улыбавшееся с туники Марбев, но его тут же заволокло облаками: почувствовав её взгляд, энвирзийка ещё плотнее закуталась в шаль. Отчаявшись найти хоть какую-то опору внутри зала, Талия вдруг представила себе, что его дальняя стена становится прозрачной, тает, словно лёд, превращаясь в огромную линзу, приближающую к ней изображение площади перед храмом. Наларов, людей, адоров, танаев, которые, так и не разойдясь, делятся своими невесёлыми историями и надеждами на будущее. Сейчас они не могли ни видеть, ни слышать Талию. Но она решила, что будет говорить для них, пока не найдёт в себе силы обратиться к собравшимся в зале.
– Добрый вечер, господа служители и господа служащие. Меня зовут Талия ан Камин. Я очень благодарна всем вам, что вы согласились собраться здесь сегодня.
– И за то, что не перегрызли друг другу глотки, дожидаясь меня эти пятнадцать минут, – пропел Энаор.
Проглотив нервный смешок, Талия мысленно шикнула на самозванного суфлёра. Её голос прозвучал на удивление ровно и певуче, это придало алайке сил.
– Итак, первым делом, насколько я понимаю, мне следует сказать пару слов о том, как я пришла к служению Веиндору. Как и практически все алайские дети, я выросла в тепличных условиях. Меня любили, меня оберегали. У меня были отличные учителя, но, должна признаться, я до смешного мало знала о... мрачной стороне происходящего в Бесконечном. Мне казалось, что дело наэй победило уже практически повсеместно и ныне живущие жрецы Тиалианны, Аласаис и Веиндора лишь поддерживают наведённый ранее лоск. Душевредители, вроде Израйта Огнепоклонника или Мкуга Пользователя были для меня сродни огненным блохам, Зубастой Норе и прочим персонажам из детских страшилок.
В зале послышались смешки – довольно добродушные, что радовало.
– Насколько сильно я заблуждалась, я поняла, только оказавшись в Бездне. Вы наверняка слышали про ту историю с подменой душ приютских ребятишек. Она стала для меня огромным потрясением: здесь, так близко от Наэйриана, происходят такие жуткие вещи, уму непостижимо! – хлестнула хвостом Талия. – Но спокойно спать я перестала задолго до того, как перед нами начал вырисовываться замысел этих «менял». Сначала я узнала, что душа брата одного из моих друзей была поглощена гигантским червём и похищена его хозяевами. А потом мне стала известна причина «перевода» Инмелиона в Лэннэс. Его поступок глубоко восхитил меня, а вот решение его коллег, мягко говоря, сбило с толку. И я, как хорошая девочка, тут же заказала в библиотеке целую стопку книг. Увы, чем больше я узнавала о работе жрецов Милосердного, тем сильнее озадачивалась. Меня раз за разом кидало от благоговения к неприятию и обратно. И я совершенно не понимала, как так может происходить: я ведь духовная родственница Аласаис – наэй, которая пребывает в полной гармонии со своими братом и сестрой, составляя вместе с ними единый разум Бесконечного. Так как же хоть что-то из того, что делает Веиндор, может вызывать у меня отторжение? Эта загадка не давала мне покоя. До тех пор... До тех пор, пока я не добралась вот до этого текста. До слов самого Милосердного – Первоосновы. – Талия расстегнула длинную молнию на бедре, достала из пространственного кармана продолговатую книгу, заложенную серебряной лентой, и аккуратно положила её на пюпитр. От толстых серых страниц и чуть выщербленной металлической обложки веяло чем-то потусторонним, но не пугающим, а скорее внушающим трепетное почтение.
– Откуда она у вас? Как вы вынесли её?.. – схватился за мигом пересохшее горло позеленевший Нерт.
Ещё несколько служителей Милосердного повскакивали с мест, не зная, что им делать.
– Не беспокойтесь вы так – это же копия, – поспешила сказать Талия. – Но копия безупречная, выполненная творцом миров. Она ничем не отличается от оригинала, кроме двух подписей на форзаце. Видите? – она раскрыла книгу.
Жрецам стало неловко: заподозрить алайку в краже реликвий – это было уже слишком.
– Я добралась до Первоосновы, – повторила Талия. – И в ней – о чудо! – не оказалось ни единой строчки, которая омрачила бы мою душу. Так я с неимоверным облегчением поняла, что смущали меня не принципы, заложенные Веиндором, а лишь методы, выбранные для их реализации. Ну а после этого я, естественно, – котята ведь все поголовно не в меру наглые и любопытные – стала задумываться, что можно было бы сделать иначе? Нет ли лучших, больше подходящих к конкретному случаю способов позаботиться о... специфических душах в необычных ситуациях? Через несколько десятков лет эти размышления вылились в создание наших с Инмелионом поправок. И к тому, что я стою сейчас перед вами.
– Давай, давай, обесценивай мой труд дальше. Сама она стала задумываться. Такое прелестное, пытливое дитя. Никто ей вопросов не задавал, на жрецов не науськивал, – обиженно расфырчался Энаор.
– Я воздам тебе хвалу как-нибудь в другой раз, – едва сдержала улыбку Талия. – Они и так еле терпят всё, что я здесь несу.
Она перевела дух и продолжала:
– Вот и вся моя история. Я понимаю, что она получилась довольно куцей, скомканной, но мне действительно не чем её расцветить. Я пришла к служению Веиндору как-то... незаметно для себя. Я никогда не мечтала стать его жрицей и уж тем более Слышащей. Просто проблемы, которые почему-то сильнее всего цепляли меня, заставляли... шевелить мозгами и лапками, неизменно оказывались как-то связанными с его сферой влияния.
– Можно подумать, у Аласаис нет никаких проблем, – пробормотал кто-то из жрецов.
– У Аласаис масса проблем. И ужасный кадровый голод. И тем более странным мне кажется то, что я оказалась здесь, а не в одном из её храмов, – поёжилась Талия. – А теперь мы плавно переходим к тому, что я собираюсь делать и чего категорически не собираюсь на данном посту. Кого-то это обрадует, а кого-то, я знаю, разочарует, но я не намерена каким бы то ни было образом конфликтовать с Элиданом. Я не собираюсь вступать с нашими элиданскими коллегами в полемику, критиковать их и уж тем более враждовать с ними. В мои планы не входит ни подкапываться под выстроенное Итером Л'атэнором здание, ни пытаться убедить Первого Жреца его перестроить, ни... претендовать на покои на одном из его верхних этажей. Дела Элидана – это дела Элидана. Продолжая строительную аналогию, моя цель – попытаться построить своё, несколько отличное по функциям здание, на идентичном фундаменте.
Она ласково похлопала по книге... и вызвала новую бурю негодования.
– Так. – Талия сконфуженно отдёрнула руку. – Думаю, об этом мне тоже нужно обязательно сказать – о том, что для нас, котов, якобы нет ничего святого. Тут мне снова придётся вспомнить своё детство и снова расписаться в своём невежестве: лет до десяти Аласаис казалась мне кем-то вроде нашей королевы. Если провести параллель с Анлимором, то наши патриархи и матриархи были для меня селзирами, пара Верховных жрецов – эзлуром Сепхором, а Аласаис – Вознесшимся Эзлуром Амсаутахом и Прекраснейшей в одном лице.
Став чуть старше, я, естественно, разобралась, что к чему. И мне стало очень стыдно. Однако это заблуждение не возникло из ниоткуда. Дело не в том, что я была бестолковым котёнком – хотя я, конечно, была – а в довольно... своеобразных отношениях, изначально сложившихся между алаями и Аласаис. Наши предки не были созданы ею. Они даже не были ею милостиво избраны. Скорее, это они избрали её. Вы ведь наверняка слышали про Большую Прогулку Аласаис – когда в облике обычной женщины она путешествовала по мирам, общалась с существами, искала то, чему хочет служить, и тех, кто сможет помочь ей в этом. И нашла и то и другое. Всё растёт оттуда: наши предки принадлежали ко множеству различных рас и народов, они последовали за Аласаис как за носительницей восхитившей их идеи, а не за сверхмогущественной сущностью, покорившей их своим величием. Они полюбили её и её дело. Основы всего, что представляет сейчас собой миссия Аласаис, были разработаны ими сообща. Они работали вместе, вместе жили, ели, спали и веселились. Они превратились... в большую семью, символом чего и стал единообразный облик, который они потом приняли.
Талия выразительно подёргала себя за ухо.
– Когда Аласаис раскрыла будущим алаям свою подлинную природу, это не особенно сильно сказалось на их взаимоотношениях. Да, назвавшись её детьми, алаи признали её главенство, но... но они не перестали быть её друзьями. У нас, правда, тоже есть любители поблагоговеть и попреклоняться – ан Руалы самый яркий пример. Им было бы куда комфортнее, если бы Аласаис предпочитала поддерживать дистанцию. Быть служителями таинственной и грозной силы было бы так упоительно! Но, увы – Аласаис никогда не нравился такой образ. Сколько бы ан Руалы и эалы ни убеждали её, что это ей не подобает, она могла объявиться в какой-нибудь бриаэлларской закусочной и начать расспрашивать завсегдатаев, какие плюшки ей лучше взять к чаю.
Я, к сожалению, родилась слишком поздно и никогда не видела Аласаис. Однако нам с сестрой посчастливилось стать хранительницами одной из её священных реликвий. Лет до восьми мы бегали в сарафанах, перешитых из платья, которое она носила сама, а потом подарила моей матери – не как какой-то символ или награду, а просто потому, что оно идеально подходило той для какого-то мероприятия. Мероприятие закончилось, а платье осталось. Несколько лет оно пролежало в одной из её бесчисленных гардеробных, а потом досталось нам – ткань была уж больно красивая. Мы очень любили эти сарафаны и носили их и дома, и в сад, и в гости. Но время неумолимо – мы выросли и с платьями пришлось расстаться. Мы распороли сарафаны, нашили из них и другой нашей детской одёжки лоскутных котиков и продали на благотворительном базаре. Никого в Бриаэлларе, заметьте, это ничуть не смутило. И судьбу этих котиков никто не отслеживал. Вот... такова наша реальность.
Значит ли это, что мы не уважаем Аласаис, не восхищаемся ею и её делом? Конечно нет. Мы служим ей точно так же, как вы служите Веиндору. Если она прикажет нам что-то, мы не колеблясь выполним это, потому что прекрасно понимаем, насколько важные вещи могут от нас зависеть.
Я вспомнила обо всём этом не для того, чтобы покритиковать то, как Милосердный выстроил отношения со своим народом. Я просто хочу сказать, что причина моих неизбежных промахов не в пренебрежении вашими чувствами или непочтительности к Веиндору. Мне действительно нелегко переучиться. Но я буду стараться.
Талия замолчала, лихорадочно припоминая, на каком месте речи остановилась, прежде чем случилось это сарафанное отступление. Но собравшимся пауза, казалось, пришлась очень кстати. Алайка с удивлением обнаружила, что её забавный рассказ о детстве озадачил собравшихся едва ли не сильнее всего, о чём она говорила ранее. Существа переглядывались, в том числе и через проход.
– Прелесть какая! – снова проклюнулся в её сознании голос Энаора. – Половина из них тебе попросту не верит. А половина считает вклад Аласаис в дело Бесконечного никчемным. Ну как же, где какая-то кошка гулящая, а где Великий Веиндор, где его Великие Дары, и где её дурацкие тряпки. Милейшие люди! И нелюди не менее чудесные.
– Так странно...
– Да у тебя тут всё и все странные. Даже по моим меркам.