Лю Синь чувствовал, что открывает глаза, но сквозь словно висящую перед ним туманную завесу так и не мог ничего рассмотреть. В голове гудело и грохотало от прилившей к ней крови, а налитые свинцом руки и ноги не могли сдвинуться ни на цунь.
Он приходил в сознание несколько раз, разбуженный криками.
– Лю Синь!
– Остановите его! – тревожно прикрикнул женский голос.
Лю Синь покачнулся от удара: кто-то налетел на место, где он лежал.
– Пошли вон! – озлобленный, знакомый юношеский голос сопровождался шорохом искр, будто кто-то внезапно запустил фейерверк.
Лю Синь задрожал при воспоминаниях о небесных искрах на фоне горящего вольного города.
Лязгающий звук металла неприятно полоснул по растревоженному разуму.
– Кто из вас хочет сдохнуть первым!?
Тонкий звон ледяных клинков столкнулся со сталью, на секунду перекрыв собой все остальные звуки.
– Уберите его отсюда и подайте мне раскалённый нож.
– Я снесу тебе голову блядь, если приблизишься к нему!
Звуки глухих ударов отдавались в затылок и виски, заставляя Лю Синя болезненно скривиться.
– Лю Синь!..
Вспышка света была столь яркой, что на миг прогнала туманную завесу перед глазами. Зовущий его голос внезапно стих, за которым последовал тихий шорох и леденящий холод, словно зима внезапно нагрянула в последний месяц лета и заморозила всё вокруг.
Долгие несколько мгновений не было слышно ни звука.
Цзэмин?
Лю Синь моргнул и оглянулся по сторонам. В темноте вокруг него ничего не было видно. Даже протянув руку можно было различить лишь очертания пальцев.
Опустив взгляд вниз, он понял, что стоит на каменной платформе, что с каждой секундой обретала черты в свете внезапно спускающихся откуда-то сверху огоньков.
Лишь спустя некоторое время Лю Синь интуитивно понял, что это был его собственный разум. Осколки парили вокруг него, складываясь в фигуры и образы, за которыми он не мог поспешить.
Даже сквозь сон Лю Синь ощущал, что бредит от лихорадки. В одно мгновение он видел перед собой полчище огненных демонов, а в следующее уже себя, сидящего за низеньким столиком у окна.
ŞİMDİ OKUDUĞUN
Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо
RomantizmХудшее, что по мнению Лю Синя он когда-либо делал - это когда он, ведомый своим любопытством, перелистнул в конец странной книги, желая узнать концовку истории. Каково же было его удивление, когда он узнал, чем всё закончится для того мира. Худшее...
