Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья / Падая в глубокое синее небо

Глава 77. Последний лепесток

При мысли о том, что в бамбуковой роще был всего один человек, а судя по кровавым следам именно там Тан Цзэмин и провёл прошлую ночь, стало совсем невыносимо.

Накрыв руками лицо, он зарыдал, не в силах остановить ужас, сковавший сердце.

Он не знал, сколько просидел так, содрогаясь от всхлипов, но звук из храма привел его в чувства.

Рассекаемый воздух меч чистым звоном отскакивал от бумажных стен, неуловимым эхом разносясь по округе. За все эти дни Тан Цзэмин уже привык слышать его, поэтому понимание о том, что Лю Синь уже проснулся, привело его в животрепещущий ужас. Не хватало ещё того, чтобы он увидел его в таком состоянии: с чужой кровью на руках и ножом, валяющемся у ног!

Подавив боль и страх, Тан Цзэмин приподнялся на дрожащих ногах и принялся в спешке приводить в порядок округу: стирая кровь с камней и заметая её валяющимися повсюду листьями. После он спустился к реке и нырнул в неё с головой, подавляя в себе желание утопиться, позволяя воде унести остатки крови. Солнечное утро никак не вязалось с трагичностью на душе, но больше хотя бы не бесило, точно раздражающий голод наконец отступил. Подумав об этом, Тан Цзэмин едва удержался от нового приступа тошноты.

Полчаса потребовалось на то, чтобы он хоть немного привел мысли в порядок и двинулся в лес. Больше всего на свете ему хотелось бежать без оглядки, но осознание своего проступка толкало мальчика в спину. Он должен был увидеть дело своих рук этой ночью и ответить за это. Он шел, едва различая дорогу от застилавших глаза слез, видя кровавую дорожку, ведущую в чащу.

«Я загнал человека, я загнал человека», – стучало где-то в затылке, отчего Тан Цзэмин пару раз падал на землю, содрогаясь в приступах ужаса и вины. Тяжкий грех грузом обрушился на сердце, едва позволяя сделать хоть вздох.

Не было ни мыслей, ни вопросов: что с ним происходило и почему? Что послужило его безумству и что подтолкнуло его выхватить нож, а также что пробудило в нём такой голод, который неспособно было утолить ни едой, ни питьем – лишь кровь помогла мальчику немного облегчить жажду, что и позволило ему сейчас в более-менее здравом рассудке продвигаться вперед.

След крови стал намного ярче и гуще, когда Тан Цзэмин подбрел к небольшому обрыву. Поваленное рядом трухлявое дерево обнажило свои корявые корни, уже поросшие мхом. Чуть повернув голову, мальчик увидел свой окровавленный отпечаток руки, уже впитавшийся в зелень.