Мелани.
- Гарри... Гарри, ты должен развернуться, - умоляю я, глядя, как дом исчезает из виду. Мои пальцы изо всех сил сжимают дверную ручку, пока он мчится по неровной дороге. Его глаза широко раскрыты и устремлены на тротуар перед нами, но я знаю, что это не так. Его кожа сильно побледнела за последние несколько минут, и он выглядит так, как будто он превратится в палочку в любой момент.
- Ты сумасшедшая? Он только что пытался блять убить нас! – кричит Ханна. Как и я, она в полной неразберихе. Тушь стекает по ее щекам, а глаза - смесь красного и черного; сочетание слез и размазанной подводки для глаз.
- Мы не можем повернуть назад, Мелани, - говорит Луи монотонно. Он смотрит вперед ни на что- то конкретное и принимает вид сумасшедшего. Я понятия не имею, почему он все еще держит ватную палочку между пальцами, но он крепко сжимает ее, несмотря ни на что.
Из всех троих, Гарри кажется самым крепким, несмотря на его потную, белую кожу. Я знаю, что он жил с человеком, похожим на моего отца, и я знаю, как сильно это изменило его. Воспоминания о том, как мы впервые показали друг другу наши боевые шрамы, всплывают в памяти, и это заставляет меня грустить. Воспоминания, которые надеялись быть забытыми, пролились в тот вечер, и это был первый раз, когда он дал мне проблеск своего детства. Тогда он был таким хрупким и маленьким; ничто не сравнится с тем человеком, которым он стал сейчас.
Я кладу свою руку поверх руки Гарри, чтобы успокоить его нервы, и он смотрит на меня краем глаза. Он проглатывает свою тревогу и качает головой, прежде чем повернуться ко мне.
- Я понятия не имею куда ехать, - тихо говорит он. Как будто его акцент заглушает слова, которые он произносит, и стекают с языка, как мед.
- Поверни здесь налево, - говорю я, указывая на выбоину на дороге. Гарри съезжает на грунтовую дорожку, и я смотрю на край окружающего поля, которое поглощает нас целиком. Пикап грохочет и отскакивает вниз по дороге, создавая большую часть шума, в то время как остальные из нас молчат, ошеломленные.
Конечно, я и раньше видела отца в ярости. Стаканы и тарелки были разбиты слишком много раз, чтобы я могла сосчитать их во время его гневных вспышек. Губительные слова были заряжены, как пули в его пистолет, и по какой-то причине мы с мамой всегда оказываемся в центре внимания. Я не знаю, почему он все время так зол, но с тех пор, как он участвовал в войне, это все, что есть. Возможно, именно поэтому он так себя ведет, но я знаю, что это невозможно остановить.
Подобно урагану, мы обычно ждем, когда его ярость пройдет, и наблюдаем, как он разрушает все на своем пути.
Однако я никогда не видела его таким загипнотизированным гневом. С тех пор, как началась эта программа, его отношение стало еще хуже. Сначала я думала, что это из-за Гарри, Луи и Ханны, но даже после нескольких месяцев их пребывания здесь, он все еще не изменился. Моя лучшая догадка, зная его и его подавляющее беспокойство, заключается в том, что воспоминания о войне возвращаются, что преследуют его.
Я начинаю говорить после нескольких минут молчания, чтобы отвлечься от этой мысли.
- Ханна, ты в порядке? – спрашиваю я, несмотря на всю нелепость вопроса. Сомневаюсь, что с ней когда-нибудь случалось что-то подобное, и я ее не виню. Никто не должен видеть своего опекуна в таком безумии; вооруженного и готового к бою.
- Просто замечательно, - она саркастически отвечает. - Особенно после того, как твой чокнутый папаша наставил на нас, чертов пистолет и начал стрелять.
- Извини, - я тихо прошу прощения. Я уверена, мои слова не будут иметь смысла, но это все, что я могу предложить в данный момент.
Ханна никогда не упоминала своего отца, поэтому мне любопытно узнать, кто он такой. По словам Луи, с которым она общается чаще всего, он богатый банковский брокер, живущий в самой роскошной части Кембриджа. Он водит все, от пикапа Dodge 2018 года до Porsche 918. Он слишком нагружен, но она не хочет в этом участвовать.
Смерть младшего брата разлучила ее родителей, и это толкнуло ее на путь наркотиков и выпивки. Ее мать упоминалась лишь раз, и именно тогда она обнаружила, что беременна мужчиной, которого Ханна презирает. Луи рассказал мне, что она собирается делать после окончания программы, и я не могу не пожалеть ее.
- Она уедет прямо перед тем, как мама заставит ее переехать в Ирландию, - говорит Луи, ковыряя пушок на своем свитере. - Ханна сказала, что она не может принять этого мудака и хочет начать сосредотачиваться на себе, но это все, что она когда-либо делала. Не может найти работу и не может прокормить себя. - В конце концов, я думаю, что буду жить в коробке.
С другой стороны, Луи, никогда ничего не говорил. Он никогда не делился личными рассказами из своего детства или историями о своей семье. Он, очевидно, очень открытый человек в отношении всего остального, но почему-то никогда не говорил о своей семье. Я хочу спросить, но не хочу лезть на запретную территорию.
- Остановись здесь, - приказываю я, как только мы достигаем поляны. Вскоре моя дверь распахивается, и я выскакиваю, чтобы глотнуть свежего воздуха. Когда я оглядываюсь, чтобы убедиться, что за мной следят, я замечаю, что все они смотрят на меня, как бы спрашивая, что делать дальше.
- Ну...давайте же, - зову я, и Луи громко стонет с заднего сиденья.
- Клянусь, эта ночь никогда не закончится, - он бормочет себе под нос. Он закидывает ноги на центральную консоль и вытягивает свое маленькое тело. - Я останусь здесь и посплю. Идите без меня, я буду в порядке.
- Я тоже, - щебечет Ханна, переводя взгляд с Гарри на меня. Я внимательно смотрю на нее, прежде чем вздохнуть и схватить одеяло, которое было ранее брошено на заднее сиденье.
- Ладно, тогда мы скоро вернемся, - говорю я, нерешительно поворачиваясь на каблуках и направляясь к полю. Гарри присоединяется ко мне в два шага, и мы идем синхронно. По какой-то причине в темноте он кажется намного выше, и я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него, изучая его угрюмое выражение лица.
- Ты в порядке? – я спрашиваю. Мои пальцы протягиваются и нежно обхватывают его, притягивая его руку в свою. Он поднимает голову, чтобы окинуть взглядом мое лицо, и я снова поражаюсь тому, какими холодными они кажутся. Что-то глубоко тревожит его, и я начинаю думать, что он беспокоится не только о моем отце.
- Иди сюда, - говорю я, когда он печально хмурит брови. Его руки мгновенно обхватывают меня за талию и крепко прижимают к груди. Его сердце быстро бьется рядом с моим, и я прижимаю его голову к своему плечу в объятиях любви. Я нежно чешу ногтями его голову и целую в щеку, предлагая ему любое утешение, какое только могу. Слова утешения слетают с моих губ, когда я заверяю его, что в конце концов все будет хорошо.
Мы отрываемся друг от друга после минутной тишины и направляемся к определенному месту, куда я приходила годами. Эта ровная часть поля и идеально подходит для спасения от бедствия.
Гарри несколько раз встряхивает одеяло в воздухе, прежде чем расстелить его для нас двоих. Он прижимается ко мне, и я наслаждаюсь ощущением его тела рядом с моим.
Через несколько минут он снова начинает раскрываться, и хотя я слушаю, я больше сосредоточена на том, как кольцо на его губе отражает лунный свет, когда мы лежим под небом.
- Я чувствую себя, как в «Виноватых Звездах», - он комментирует, и я хихикаю от этой мысли.
Здесь Гарри лежит с таким количеством синяков, сколько татуировок на его коже, сравнивая себя с больным, вымышленным мальчиком. У него десять свежих швов на щеке и порез, украшающий губу. Он лежит здесь со мной, девушкой, которая слишком сильно заботится о нем и слишком быстро влюбилась.
Тишина ночи окутывает нас, когда он замолкает, и мы остаемся в уютной тишине.
Мое сердце колотится в груди, когда я любуюсь им, лежащим рядом со мной. Его волосы опустились назад, а глаза закрыты. Он понятия не имеет, как много он значит для меня; насколько несовершенно совершенным я его считаю. Он выглядит так, словно наконец обрел покой, и у меня начинает болеть грудь. Длинные ресницы двигаются над его щекой, когда они распахиваются, и он удовлетворенно вздыхает.
Великолепный, красивый, несовершенный Гарри.
Я должна ему сказать.
Мой желудок скручивается и переворачивается, когда нервы ползут вверх по позвоночнику и захватывают легкие в свои объятия. Я чувствую, что не могу дышать, но на этот раз не астма мешает воздуху наполнять мои легкие. Это он и его огромное присутствие рядом со мной.
Я должна ему сказать.
- Гарри? – спрашиваю я, прежде чем могу остановить себя.
Его голова поворачивается в сторону, чтобы посмотреть на меня в темноте, и я чувствую, что меня сейчас стошнит. Эти, чертовы, красивые нефритовые глаза смотрят на меня, ничего не понимая. Во рту внезапно пересыхает, и кажется, что набито ватой. Чем дольше он смотрит на меня, каждая связная мысль ускользает из моей головы, но я не могу отвести взгляд.
- Мне кажется, я влюбляюсь в тебя, - я едва слышно шепчу, и воздух полностью покидает мои легкие.
Эмоции вспыхивают в глазах Гарри, как свет, будто он рассекает небо. Он внимательно изучает мое лицо и ищет любые признаки изменения или непонимания. Он остается неподвижным, и я начинаю задыхаться в тишине. Его зрачки берут под контроль мои чувства, и, как змея, его взгляд обволакивает мое тело, медленно выжимая из меня жизнь.
И когда он говорит, мои кости ломаются, оставляя меня безжизненной под его часами.
- Не надо.