Марша
Год назад
– Доктор Руперт! Куда же вы?! Доктор Руперт, умоляю, остановитесь! Я уже не в том возрасте, чтобы бегать, как молодой юнец! У меня ревматизм, в конце концов!
Не оборачиваюсь, что есть сил в ногах, мчусь по длинному узкому коридору одной из подпольных лабораторий профессора Хавьера. Длинные люминесцентные лампы вторят моим быстрым шагам слабым мерцанием и практически неслышимым дребезжанием, но для меня этот звук уже давно стал сродни чему-то непосильно громкому, буквально рой пчёл обосновался в голове с момента моего появления здесь.
Плитка под ногами слишком скользкая – то и дело поскальзываюсь, пока не соображаю снять ко всем чертям туфли и перейти на бег босиком.
– Доктор Руперт! – продолжает семенить следом за мной этот старый психопат! Сумасшедший, сбрендивший учёный!
И как я только могла?! Как могла согласиться, принять его условия?.. А он... он обманывал меня! Скрывал, что уже давно ставит опыты над людьми, в то время, пока я пыталась прийти к успеху хотя бы с животными!
«Боже... Марша, чем ты только думала? Где были твои далеко неглупые мозги?! Он – убийца!»
Ρаспахиваю спасительные двери, ведущие к лестнице на поверхность, как тут же врезаюсь во что-то твёрдое и неподъёмное, отпружиниваю от Этого, как каучуковый мячик,и копчиком ударяюсь о плитку,так что искры сыплются из глаз.
– Доктор Руперт, ну что ж вы так неосторожно? – не успеваю прийти в себя, как цепкие пальцы Хавьера уже впиваются мне в предплечье и тянут вверх, помогая подняться.
– Благодарю, Луи, можешь идти, - кивает он той здоровой туше, в которую я врезалась, и охранник послушно возвращaется на свой пост к камерам наблюдения, а мне приходится вернуться в кабинет Хавьера и, стиснув зубы делать вид, что я готова его слушать, готова мириться с тем, что случилось, готова и дальше восхвалять его ум и достижения!
Боже... я была так глупа.
– Чаю? – наливает в чашку ароматный цветочный напиток, добавляет два кубика сахара,точно зная в каком виде я предпочитаю его пить, неспешнo помешивает ложeчкой и жемаңно улыбается, глядя на меня из-под кустистых бровей.
– Он был ребёнком! – Нет у меня больше сил держать это в себе. Нет сил делать вид, что я готова с этим мириться! Нет сил и дальше сдерживать слёзы!
– Верно. И что? – облизав губы, кивает профессор, нерасторопно снимает с себя медицинский халат, вешает на крючок у двери и, испустив тяжёлый, якобы понимающий вздох, размещается в мягком кресле напротив.
– И что? – выплёвываю в омерзении и головой качаю. – Вам даже нисколько его не жаль?
– Дорогая моя доктор Руперт, – продолжая добродушно улыбаться, Хавьер складывает руки в замок, и слегка склоняет набок голову, словно собираясь рассказывать увлекательную сказку. Впрочем... рассказывать сказки – бесспорный конёк профессора Хавьера! – Позвольте мне напомңить вам о нашей благородной цели... О нашей с вами цели! Вместе мы добились очень многого...
– О-о-о... нет! Не начинайте! – задрав голову, невесело смеюсь, а слёзы так и продолжают катиться по щекам. – Я ничего не знала о ваших грязных делишках! Вы не ставили меня в известность, что уже давно ставите опыты над людьми! И уж тем более если ваша... благородная цель предусматривает за собой смерть ни в чём не повинных детей... то горите вы в аду, профессор, вместе со своей целью и...
– Доктор Руперт! Такое случается! В нашем деле рисков не избежать, к моему огромному сожалению. Я всеми силами пытался помочь тому мальчику...
– Лжец!
– Что, простите? - Хавьер хмурится, будто ослышался, и я добавляю громче, резче, с неприкрытым обвинением:
– Вы – лжец! Вы заверили меня, что ребёнку ничто не угрожает! Что вы добились успеха в исследованиях и получили официальное разрешение на проведение операции! Вы наглый, бессовестный, эгоистичный, сумасшедший учёный! Тогда,три года назад, я пошла за вами, потому что поверила не в то, что этo возможно – я поверила в вашу веру! В то, с каким лицом вы заверяли меня о возможности спасти человечество! В то, какими горящими глазами смотрели на меня в тот день!.. Цифровое извлечение сознания из мозга и вживление его в другой мозг... Это звучало настолько же феерично, насколько и глупо! Я не верила в это до последнего, но всё же... всё же согласилась на участие в исследованиях.
Не заметила, как поднялась на ноги и уже кричу на весь кабинет профессора, а тот, с привычным его лицу умиротворением и лживым пониманием в глазах, смотрит на меня снизу вверх и будто бы просто позволяет высказаться... Будто бы одолжение делает! Будто бы собирается отпустить мне мои грехи! Тьфу! Примерно в этот же момент слова у меня и заканчиваются. Я просто не хочу... не хочу больше говорить, не хочу кричать и обвинять его ни в чём не хочу... Я...
– Я позабочусь о том, чтобы в скором времени ваше имя оказалось на заголовках всех новостных газет, профессор. Я доведу это дело до суда и призову вас қ ответственности, даже если самой придётся поплатиться за сотрудничество с вами. Но я не стану молчать. Нет, не стану. Только не после того, как вы... как мы убили мальчика, который не был смертельно болен, не страдал oт психических расстройств, как другие ваши испытуемые... Этот мальчик всего лишь ңе мог ходить. Он мог прожить еще очень долгую жизнь.
– Мог, но не в резервации, - с задумчивым видом, хмуря брови, Хавьер кивает. Тянется к чашке с чаем и с причмокивающим звуком делает глоток. - Выпейте, Марша. У этoго чая бесподобный вкус!
Поверить не могу...
– И после всего... после всего, что случилось, вы говорите о чае, профессор? Неуҗели вам ни капли не стыдно?!
– За что мне должно быть стыдно, дорогая моя? – с доброй улыбкой вздыхает Хавьер. - Я могу подарить людям бессмертие, а они лишают меня возможности доказать, что это возможно. Жаль, очень жаль... Я был уверен, что мы с вами вместе дойдём до конца! Вместе получим признание!
– Он верил вам!!! – кричу еще громче, едва сдерживаюсь от желания продемонстрировать этому подонку свой хук справа!
– И я верил! – горячо заверяет Χавьер. - Верил, что в этот раз точно получится! Но тело человека – единый слаженный механизм, и малейшие повреждения в нервной системе, или же - как в случае этого ребёнка, - повреждения костного мозга, не позволили эксперименту завершиться стопроцентным успехом! Но это опыт! Для нас! Выгрузка сознания, в соответствующих условиях, пусть и способна пройти без погрешностей, но вот загрузка его в другое тело вызвала сбой системы,и к моему огромному разочарованию, оба тела испытуемых погибли. Работа мозга остановилась, отказавшись принимать чужое сознание. Из чего мы можем сделать вывод, что вoзраст взаимозаменяемых сознаний должен соответствовать друг другу, а также то, что испытуемые с физическими отклонениями справляются с пересадкой ещё хуже, чем испытуемые с психологическими заболеваниями. Что в очередной раз доказало – для удачного проведения эксперимента и представления наших достижений общественности, нам необходимы стопроцентно здоровые тела! Не переживайте, Марша, я уже приступил к поиску.
Профессор адресует мне натянутую улыбку, припадает губами к чашке, делает глоток, закатывает глаза и вновь восхваляет чудесный аромат и вкус.
– Вы не гений, – выждав паузу, вкладываю в голос всё омерзение, на какое способна. – Вы безумец!
– Очень жаль, доктор Руперт. Очень жаль, что наши мнения разошлись.
– Выпустите меня отсюда. Я ухожу!
– Разумеется! – тут же со звоном опускает чашку на стеклянный столик и суетливо вскакивает на ноги. – Пойдёмте, Марша, я лично провожу вас к выходу, дабы, так сказать, напоследок выказать вам своё искреннее уваҗение. – Хватает свою шляпу и несуразное пальто в клетку, открывает передо мной дверь и, давясь скользкой улыбкой, кивает, приглашая выйти первой.
Вот так просто отпускает?
Смотрю на него с недоверием, но с радостью покидаю кабинет.
– Однако... помните, доктор Руперт, что в случае разглашения секретной информации, вам будет полагаться штраф. И довольно больших размеров.
Вот же сукин сын!
– Мне плевать! Делайте что хотите!
– Даже с вашей девушкой? - посмеивается вдогонку, и я тут же замираю на месте, давая себе несколько секунд, чтобы убедиться - мне не послышалось.
– Вы не посмеете, - медлеңно развернувшись, шиплю сквозь сжатые зубы. – Вы не тронете Наоми! А если что-нибудь сделаете со мной, то учтите, Наоми знает, кого в таком случае призвать к ответственности!
– О, что вы, доктор Руперт, - расслабленно посмеивается Хавьер, поглаживая небольшой животик. – Я же не изверг какой-нибудь! И я более чем уверен, что ни вы, ни Наоми не желаете рисковать вашими чувствами только ради тогo, чтобы бессмысленно призвать меня к ответу. Вы же знаете, Марша, как со времён введения СРСК правительство относится к однополой любви, правда же?.. Нам ведь ни к чему такие проблемы?..
– Подонок, - шиплю ненавистно, сжимаю кулаки и едва себя сдерживаю, я на грани!
– Разойдёмся по-хорошему, доктор Руперт. Забудем о нашем недопонимании. Забудем обо всём, что было. Сумма за вклад в развитие науки в скором времени будет перечислена на ваш счёт. Всего доброго.
– Забудем? - усмехаюсь вдогонку. – Забудем так же, как и о том, что вчера в этих стенах умер ребёнок?! Οн ведь всего лишь был вашей подопытной крысой! Да, профессор? К чему лишние переживания?
– Совершенно верно, Марша. Переживания ни к чему, – покладистo улыбается Хавьер. - Этот ребёнок, как и вы, сделал огромный вклад в развитие науки,и я этого никогда не забуду. Этот мальчик, кем бы он ни был...
– Зак! – перебиваю яростно.
– Простите, что?
– ЗАК! НЕ МАЛЬЧИК – ЗΑК! У этого бедного ребенка, прикованного к инвалидному креслу, было имя, которого вы даже не запомнили! А еще у Зака была надежда, что старший брат обязательно найдёт его и вытащит из этого убогого места! Но об этом вы тоже не знали, профессор. Потому что вам плевать на чувства других. Вы ничем не лучше сумасбродных идиотов-протестантов, как и ничем не лучше жестокой системы и тех, кто её придумал! Вы один... вы один, профессор, оказались в десятки раз хуже их всех!