In nomine Anna

Глава сорок первая

— Что такое? — удивился Тадеуш.

— Это... Это так его провожают в очень долгую дорогу без конца. — Рихард горько улыбнулся, вспоминая, как сам когда-то спрашивал у старой няни, куда делся его отец.

— А где? — Ребёнок уткнулся носом ему в шею, и Милинский мягко погладил его по голове, чтобы хоть немного подбодрить.

— Она идёт через тёмный лес, через болота, через горы всё выше и выше, а затем теряется где-то в небе, — пояснил он, чувствуя, как больно становится где-то внутри. Перед глазами встали точно такой же, только немецкий, собор и мрачные лица друзей графа фон Дорна.

— То есть дядя теперь с Богом, да? — как-то слишком громко уточнил Тадеуш, хотя плохо представлял, что такое Бог — они пару раз говорили об этом с мамой, ходили в церковь, но не более. Однако он знал, что Бог — это хорошо.

Все обернулись на него, зашептались, больше умиляясь хоть чему-то светлому в этом царстве горя и мрака. Вампирам непривычно было раздумывать о Боге или обращаться к нему, но в основном они терпимо относились к тем, кто верил, и княгиня Анна была тому примером. Многие её уважали за доброту и сострадание, за помощь и поддержку, за кротость и открытость, и то, что она исповедовала, было не поводом для порицания, а украшением.

— Это же почему он теперь с богом, юный пан? — ласково спросил кто-то из присутствующих.

— Бог хороший. И дядя хороший — мама пришла его проводить, — наивно ответил малыш, крепче обнимая Рихарда.

— Твоя мама действительно не ошибается в людях, — отозвался Яблоньский. — Панове, в этот скорбный час мы прощаемся с шляхтичем действительно широкой души и храброго сердца, — начал он, подойдя к гробу и встав подле Ловича. — Кому-то он был другом, кому-то — командиром, кому-то — героем, и каждый здесь присутствующий сегодня провожает не просто покойного, но часть своего сердца. Фабиан навеки будет с нами, он останется в наших воспоминаниях и будет восславлен так, как и подобает.

Вокруг снова заговорили, соглашаясь с ним, и Адам отступил в сторону, давая слово Ловичу. Тот доселе молчал, думая о чём-то своём, Рутковский догадывался, каково Анджею было теперь: с одной стороны, Фабиан обманул, увёл его людей, и некоторые из них уже пали, и даже тела не вернулись обратно, но с другой он должен был простить мёртвого и отпустить его грехи, ведь зачем враждовать с покойником?