In nomine Anna

Глава одиннадцатая

— Прости меня, — произнёс он, серьёзно глядя в её огромные глаза.

Та смущённо кивнула и сбивчиво прошептала:

— Всё в порядке, я сама была не права, я не должна была вас отвлекать. Видите? Я совсем-совсем не расстроена. — Ласково улыбнулась и добавила: — И вы меня простите, я не хотела показаться навязчивой. — Она смутилась, потому что не считала правильным то, что Матиуш перед ней извиняется. Делал он это нечасто, и теперь такое поведение Анну поразило. Вишнивецкий же понял, что извинился вполне искренне и извиняться иначе не хотел, считая это низким и нечестным по отношению к Анне, и оттого себе удивился. Он пока не мог толком сказать, что же это такое было. Неужто что-то изменилось в отношении к Анне? Неужто?..

— Не стоит извинений. — Матиуш вымученно улыбнулся, отгоняя эти мысли подальше, поднялся и подал ей руку. — Анна, я действительно хочу кое-что показать тебе. Идём.

— Идёмте. — Та покладисто кивнула.

Матиуш повёл её в усадебные сады, но не в ту часть, где она утром была с Телименой, а в дальнюю, заросшую дикими вишнёвыми деревьями, ветви которых плотно сплелись и образовали собой густую и мрачную чащу. Аккуратных, засыпанных песком дорожек там не было — садовникам было запрещено заходить в эти угодья. Не увидела Анна и стриженных газонов или ярких ухоженных клумб, словом, ничего тут не коснулась человеческая рука. Отовсюду веяло чем-то волшебным и древним.

— Это бывшие сады князей Потоцких, Анна. — Матиуш остановился и неожиданно для Анны перекрестился, затем вновь пошёл дальше. Та семенила за ним, едва успевая разглядывать узловатые чёрные деревья.

— Почему они заброшены? — Анне было немного страшно, но в то же время очень интересно. Ей хотелось узнать историю этих земель.

— Потому что в старом замке приключилось несчастье. — Вишнивецкий немного помолчал, а затем продолжил:

— Когда-то Потоцкие приходились Вишнивецким добрыми соседями, а порой и родственниками, когда-то очень и очень давно, а потом в один недобрый год шляхтич Велислав Потоцкий обезумел, оставил всё здесь, и владения отошли нам. С два века назад или около того он управлял этим замком. — Посмотрел на развалины, поросшие травой и кустами, вздохнул. — У него была очень красивая и добрая жена, Фелисия Любомирская, их женили по расчёту, как это часто бывает. Велислав, однако же, как говорят, безумно любил её, любую прихоть бросался исполнять, будто волю Божью, луну б ей достал, если бы попросила. — Слабо улыбнулся. — Вместе с тем Потоцкий был востребованным военачальником, часто ездил в Краков, оставляя замок на попечение жены. Поблизости жил его сосед, шляхтич Чаплинский. Уж не знаю, предок ли, однофамилец старосты Чаплинского, который в своё время увёл у Богдана Хмельницкого жену, но что есть, то есть — фамилия такая же. — Усмехнулся. — Нравилась ему Фелисия, да и на Потоцкого зуб давно точил, и решил он забрать эти земли и прекрасную пани заодно. Осаду в замке долго держать не смогли. Говорят, когда Чаплинский ворвался в покои Фелисии, она прямо у него на глазах бросилась вниз. Сказала, что живой не дастся. Как видишь, не далась. — Поёжился. — Но история мрачная, никто не знает, что сталось на самом деле... Словом, весть об этом долетела до Кракова, и Потоцкий с горя помутился рассудком. Он убил Чаплинского, свой замок повелел сжечь и разрушить до основания, а тело Фелисии перенести из домовой церкви, где её каким-то чудом похоронили — самоубийца ведь, в часовню у реки... Хотя кто знает, быть может, Чаплинский и сам её убил, когда она стала сопротивляться. — Неожиданно крепко сжал руку Анны так, словно боялся потерять так же, как когда-то Потоцкий свою жену. — Так вот, он заперся там, молил Бога вернуть жену, а когда понял, что Господь его, видно, не слышит, обратился к дьяволу. Я слышал, что он сделался вурдалаком. Такая история.