С самого рождения

20

  — Тебя никто манерам не учил, да? Имей элементарное уважение к старшим. У нас разница сколько? Девять лет и не в твою пользу! – Никита снова позволил мне вдохнуть воздух и, наклонив голову, продолжил рассматривать. – Хотя тут, пожалуй, бесполезно. У нас одна кровь, но твоя изрядно разбавлена неподходящими генами твоего папы.
— Не смей! – пробую ударить его ногой, но не получается. – Не смей говорить о моих родителях!
— Что мой дядя нашёл в этом омеге, твоём папе, а? Хотя надо признать, что он смог родить ему наследника. Ничего так получилось. – Никита посмотрел, как телохранители сдерживают Максимилиана, и обернулся ко мне. – И так, дорогой, кузен, у тебя ко мне какие-то претензии?
— Да, полно. С какой начать? – вдавливаю ногти в руку, которая сжимает моё горло и Ник морщится, как и тогда, когда прикасался к царапинам на щеке. – Отцепись от Тимура. Хоть ты и его истинныйальфа, но отстань от него!
— Ты о Тиме говоришь? Как ты узнал, что я его истинный? Это он тебе рассказал?
— Ему не нужно было ничего говорить. – Вдыхаю полные лёгкие такого спасительного воздуха, потому что мне, наконец-то, позволили дышать, ослабив хватку и твёрдо поставив на ноги, больше не заставляя балансировать на носочках, как до этого. – Я вспомнил твой запах, имя узнал, просмотрев подпись на фотографиях, а дальше непродолжительные поиски во всемирной сети и вуа-ля! Скотина!
— И ты пришёл защищать друга? От меня? Смешно. – Ник смотрит, как меня просто перекосило от злости, и хмыкает. – Нет, Тёма, правда, смешно. Мы – истинная пара. Я, как это ни прискорбно признавать, не могу выполнить твоё требование и «отстать» от твоего друга. Он же полагаю, не знает, что ты пытаешься здесь выпроводить меня из его жизни. Что сказал бы Тим, если бы узнал об этом?
Отвожу взгляд от этих насмешливых зелёных глаз. Тимур любит моего кузена, несмотря ни на что. Естественно он бы взбесился, узнав об этом разговоре.
— За что ты так с Тимом?
— Заслужил.
— Что? Заслужил? Ты конченный кретин? Что такое говоришь? Ты с ним такое сделал, он из-за тебя, тварь, чуть не умер. А ты ещё хочешь всю ответственность свалить на него? – вспоминаю, как Тимур повторял, что «сам виноват» и злость придаёт сил. Изворачиваюсь и таки достаю ногой до его бедра.
Ник сжимает зубы и приближается к моему лицу: «Он позволил себе лишнее. Создал проблемы, которые мне совсем ни к чему. У нас был чёткий договор и Тим его нарушил».
— Бл*ть! – плюю в его рожу, чем ещё больше злю. – Адвокатишка хренов. Ты ещё с ним договор заключал? Ты благодарить его должен, что он ждал тебя и не отдался кому-то другому, падла. Дождался, уж лучше бы вы никогда с ним не встречались.
— А вот тут, Тёма, я с тобой полностью согласен. А насчёт того, что он мог с кем-то быть, кроме меня, я сильно сомневаюсь. – Никита вздыхает и отходит от меня немного, продолжая удерживать за горло. – Такого идиота, каким оказался я, ещё поискать надо. Купился на его милую мордашку.
— Тим самый милый, кого я знаю! – как же он меня бесит!
— Ну да. А мы оба знаем, как много у тебя друзей. Просто толпы, да? – его губы изгибаются в презрительной усмешке. Он что хотел этим сказать? Что знает обо мне много чего? – Ты крупно ошибаешься насчёт своего лучшего, я бы даже сказал единственного, друга.
— Что ты имеешь в виду? Что, по-твоему, Тим сделал?
Никита оглядывается через плечо и кивает в сторону Макса: «Он знает».

Вот знаете, глядя на лицо Максимилиана, я бы так не сказал. Всё это время окружающие прислушивались к нашему разговору и младший брат не исключение, но после этих слов Ника на его лице отразилось такое удивление, которое нужно очень постараться, чтобы смочь изобразить по-своему желанию. Смотрю на новоприобретённого родственничка. Да ладно? Он просто ничего не собирается мне говорить, вот и всё, козёл.
— А теперь моя очередь задавать вопросы. Точнее один вопрос, который меня очень интересует. Как ты это сделал?
— Что сделал? – не понимаю, о чём Ник говорит, но то, каким интересом загорелись его глаза, мне совсем не нравится.
— Сколько лет разницы между вами? – Никита снова кивает на моего брата.
— Три года. – За меня отвечает Максимилиан. Он угрюмо наблюдает за нами с расстояния, на которое ему разрешили подойти телохранители. Но взгляд его потемневших глаз, который прожигает руку, держащую моё горло, согревает мне душу.
— Поразительно! Удивительно!
Он псих? Или что с ним, я не понимаю: «Никогда не встречал разницу в три года?»
— Нет. Никогда. – Такой азарт в зелёных глазах заставляет меня спешно задуматься, а на каком тут этаже психиатрическое отделение? – Как ты это сделал?
Так, что я знаю об общении с психами? Что их нельзя злить, возражать им и всё, мало. Он это серьёзно? Хочет узнать, как я сделал, чтобы мой младший брат появился на свет спустя три года, после меня?
— Не мешал родителям, когда они его делали. Как видишь, получилось. Прости, подробностей не знаю. Играл я в этот момент, или спал.
— Ясно. Кай, подержи. – Меня отпускают, но всего на секунду. Кай заламывает мне руки за спину и заставляет немного нагнуться вперёд. Суставы протестующе хрустнули, отзываясь болью в плечах и лопатках. Остаётся только закусить губу и терпеть. – Держите его. – Этот приказ был отдан уже охране. Макс всего на мгновение растерялся, как оба амбала хватают его за руки и ноги (каждый взял по одной) и, приподняв, прислоняют к стене. Он распластан по стене, как бабочка, которую прикололи за крылышки, чтобы исследовать. Мой младший брат также не может вырваться, хотя отчаянно пытается. В его глазах промелькнул страх.
Ник подходит к Максу, хватает за подбородок, чтобы тот не крутил головой, смотрит в глаза: «Интересненько», – и целует его. Не просто целует, а в засос!
Я от увиденного открываю рот. Кажется это не папины гены «бракованные», а с отцовыми что-то не то, по его линии. Иначе как объяснить, что близких родственников тянет друг к другу? Почему Ник целует Максимилиана? В груди что-то отдаёт болью, в голове начинают стучать молоточки. Они же оба – альфы! Это вообще противоестественно.
Делаю рывок, но Кай держит меня очень крепко, не вырваться. Попытка только причиняет боль, которую не могу сдерживать. Она смешивается с той, которая появилась в груди, и вырывается наружу стоном.
— Кай! – Никита моментально отрывается от Макса и поворачивается в нашу сторону. Ну, хоть сосаться перестали и на том спасибо.
— Я помню. Но Артём сам пытается вырваться. – Кай перехватывает удобней мои руки, чем заставляет меня наклониться ещё ниже вперёд. Я вскрикиваю. Ощущение, что мне плечи сейчас вырвут, либо они сами отпадут.
В воздухе резко запахло грозой. Понимаю, что Ник уже рядом с нами. Приподнимаю голову и успеваю увидеть, как он наотмашь бьет своего личного помощника ладонью по лицу. Кай отшатывается, но ему удаётся остаться на ногах. От полученного удара руки он разжал, и я брякнулся на колени. На четвереньках отползаю в сторону. Ник проходит мимо меня, даже не взглянув. Вижу, что Макса тоже отпустили и он, так же как и я, сидит на полу, энергично вытирая рот рукавом куртки и отплёвываясь. Вскакиваю и спешу к нему. По пути из моего кармана вылетают две фотографии, которые я показывал Тиму, и плавно опускаются на ковровую дорожку. Подбежав, обнимаю Максимилиана, присаживаясь рядом с ним у стены. Телохранители меня свободно пропустили, не чиня никаких препятствий. Смотрю на этого изувера.
Ник подойдя к Каю, нежно проводит пальцами по тому месту, куда ударил его.
— Прости, малыш! Я же говорил, что Тёму трогать нельзя. Нельзя делать ему больно. Прости, маленький. – Удивительно, но его извинения звучат очень искренне, а в голосе море сожаления. У меня по телу мурашки бегают толпами в разные стороны, а ещё они сталкиваются между собой, и от этого я ёжусь. Как Тима угораздило так вляпаться, вот в это? – Ты как, нормально? – Никита заглядывает в глаза своему помощнику. Кай кивает.

Когда эти двое направляются в нашу сторону, я напрягаюсь. А ещё, двумя руками, удерживаю на месте Макса, потому что чувствую, как он готовится кинуться на Ника. Нельзя этого допустить, нельзя, чтобы мой младший брат совершил такую глупость.
Никита, проходя мимо выпавших у меня фотографий, лениво бросает на них взгляд, но резко притормаживает, занеся в воздухе ногу. Кай, шедший следом, увидев фотки, валяющиеся на полу, наклоняется их поднять. Как только он берёт их в руки, Ник оказывается рядом, мягко прикрывает ладонью стёкла его очков: «Не смотри!», – забирает фотки у того из рук и рассматривает. Всё это время Кай так и стоит с закрытыми глазами. У меня от этого кровь стынет в жилах. Насмотревшись вдоволь, кузен возвращает их мне: «Не теряй свои вещи».
После этого, все вчетвером направляются к выходу. А это что было, черт возьми? На одном снимке, из интернета, просто его рожа. Второй из семейного архива, там: родители моего отца, отец, его брат и сестра со своими супругами, и её дети – Ник и его брат. У него что, какой-то комплекс? Не хочет, чтобы Кай видел его детские фотки? Или я чего-то не понимаю? Но меня это мало заботит.

Меня начинает распирать изнутри. Они же уходят, всё закончилось, мы выжили, но я не могу его так просто отпустить. Я действительно собираюсь это сделать? Похоже, что так и есть. Мозг цепляется всеми конечностями за язык, чтобы остановить, удержать, но это бесполезно. Принятое решение отмене не подлежит. Хотел же я вывести его хоть немного из себя, вот и стоит попробовать. Перед глазами горит красная надпись – опасно! Но мой инстинкт самосохранения, по-видимому, дал конкретный сбой.
— Никита! Пусть ты и считаешь, что Тим заслужил то, что с ним произошло, но твоя вина в этом тоже есть. Ты должен искупить её перед Тимом. Иначе... – Замолкаю, когда на меня пристально смотрят зелёные глаза.
— Иначе что? Ты вздумал мне угрожать? Серьёзно, Тём? Ты – мне? – можете мне не верить, можете считать это моим богатым разыгравшимся воображением, но здесь, в этом коридорчике, кажется, собираются чёрные грозовые тучи, прямо у меня над головой.
— Я не угрожаю, а предупреждаю тебя, Ник. Ставлю в известность, как истинного альфу моего лучшего друга. Чтобы ты был в курсе, и не было никаких недоразумений потом.
— И о чём же ты меня предупредить решил? – Ник возвращается на пару шагов назад от двери, к которой уже успел подойти. Он подозрительно смотрит на меня. Поднимаемся с Максом с пола. Чёрт, я точно собрался это ляпнуть? О, да! Я такой смелый, что самому жутко.
— Подавители я больше не позволю ему пить, никогда. Если он встретит какого-то славного парня, то я буду очень рад за него. Если же нет, то я больше не стану просто смотреть, как он мучается и страдает во время течек. Ты должен искупить вину перед Тимом за всё до следующей его течки, иначе...Иначе... трахать его буду я! – в коридоре больницы шарахнула шаровая молния? Ник приближается ко мне, на его лице та-а-акая злость, что невозможно передать. Ха, получилось вывести этого красавчика из себя. Вот только внутри здания нет громоотвода, м-да-мс, об этом я как-то не подумал. Когда до меня остаётся пара шагов дорогу ему преграждает Макс, заслоняя меня спиной, и молча, отрицательно качает головой. Ясно, ко мне он его не подпустит. Брат не позволяет кузену подойти ближе.
— Ты не посмеешь этого сделать! – его энергия, сила, запах грозы обрушиваются на меня грозя сбить с ног.
— Почему нет? У нас в венах бежит одна кровь. Ты сам так сказал. – Азарт, который совсем недавно был у Никиты, передался, похоже, мне. Вздёргиваю подбородок и упрямо смотрю ему в глаза.
— Вы друг друга стоите. Чокнутые омеги! – Ник сжимает кулаки. – Смотри не пожалей об этом, Тёма. – Его злость отступает, губы растягиваются в улыбке. Быстро он взял свои эмоции под контроль. Обидно. – Машину я прощу, но только в этот раз, понятно? – Упс. А я за неё уже как-то забыл.

Ник, сощурив зелёные глаза, окидывает меня с головы до ног и обратно оценивающим взглядом и хмыкает: «Сложно с тобой, да?» - его голос понижается до шепота: «Но мы-то оба знаем чего тебе хочется, так? Я прав? Знаю таких людей, как ты, Тёма. И прекрасно знаю, чего вы хотите», - он переводит взгляд на Максимилиана: «Успехов!»
Когда за ними закрывается дверь, я ещё пребываю в состоянии ступора. Его глаза словно заглянули мне в душу. Я чётко осознал, что он не шутит. Ник не просто много обо мне знает! Он знает даже то, что спрятано глубоко внутри меня, все мои секреты, тайные желания, в которых я даже себе не всегда могу признаться.
— Поцелуй меня, умоляю. – Максимилиан обнимает меня и притягивает к себе.
— Хочешь пройти дезинфекцию? – понимаю его желание. Та картинка ещё долго будет стоять у меня перед глазами. Разве альфы так поступают?
— Угу. Скорее, спаси меня.
— Прости, но не сейчас. – Стараюсь быстро, но аккуратно отстраниться от Макса. Что это такое? Почему вдруг? Почему сейчас? Из-за чего? – Дай мне пять минут!
Выхожу в дверь, за которой скрылась вся та компания, но на выходе оборачиваюсь. Почему у меня постоянно вылетает из головы, что только я не слышу запах Максимилиана, а он мой прекрасно слышит? Мой младший брат стоит вполоборота ко мне: тяжело дышит, злость, обида, боль – снова все эти чувства раздирают его сердце из-за меня. Прости, Макс! Выскальзываю за дверь и тороплюсь на один этаж вверх. Кажется, на четвёртом этаже видел туалет.
Мне понадобилось всего две-три минуты, чтобы привести себя в порядок. Это быстро, быстрее, чем обычно. Смотрю на себя в зеркало. Объясните кто-нибудь: какого х*я у меня вдруг образовался такой стояк? Откуда такая эрекция? Меня тянет к Максу, но даже с ним такого не случалось. Когда мы вместе, возбуждение появляется не сразу, а затем усиливается медленно, постепенно. Здесь же я уверен – это реакция на Ника, точнее нет, не так. Не на самого Никиту, а на что-то в нём и это не запах. Точно. Тогда что? Что в нём могло вызвать у меня такую безумную реакцию? На что отреагировала моя сущность? Сущность омеги.
Максимилиан почувствовал, что я возбудился, чёрт. Почему я вечно делаю ему больно? Вот ещё одна из сотен тысяч других причин для него, чтобы держаться от меня подальше. Нужно возвращаться, ему и так сегодня досталось. Хотя, была б моя воля, остался бы жить здесь, чтобы сейчас не видеть глаза моего брата. Как мне это ему объяснить? Вот это моё интересное состояние?

*****************

Максимилиан ждёт меня на лестнице, между четвёртым и третьим этажами. Увидев, что со мной уже всё в порядке, разворачивается и начинает спускаться вниз.
— Макс! Макс, постой! – ну да, кто ж меня будет слушать? Догоняю брата и дёргаю, чтобы он развернулся ко мне лицом. – Прости. Пожалуйста, прости меня. – Кто-то может мне внятно объяснить, почему я извиняюсь? Но чувствую, что да, должен это делать. Виновен, каюсь.
Притягиваю младшего брата к себе и целую, точнее, пытаюсь, потому что с камнем целоваться невозможно. Макс не двигается. Бессловесно прошу пустить меня в его ротик. Изощряюсь, как могу. Максимилиан долго не выдерживает, обнимает в ответ и с тяжёлым вздохом сдаётся, уступает, отвечает на поцелуй. Но он со вкусом горечи от того, что моё тело нас предало. Нанесло удар в спину, отреагировав на другого альфу, а мы же вроде как «истинные».

— Артём! – холодею, моя душа замерла и рухнула даже не в пятки, а прямиком в преисподнюю. Макс тоже замер, видно узнал голос, но брат стоит спиной, ему нет нужды смотреть этому человеку в глаза. Краснею. Он же видел, как мы целовались, а оторвало нас друг от друга именно его обращение. И что теперь? Смотрю на куртку Максимилиана не в силах посмотреть в глаза позвавшему меня человеку. – Я пытаюсь связаться с твоим отцом, но не получается. Передай ему, чтобы перезвонил мне, хорошо?
По лестнице спускается папа Тима и проходит мимо нас вниз. Он, естественно, знает наших родителей. Вот этого я и боялся, что кто-то из знакомых увидит, узнает. А это обязательно должно было случиться, произойти: рано или поздно.
— Здравствуй, Максимилиан.
— Здравствуйте. – Макс закрывает глаза, но отвечает, так и стоя спиной. Папа Тима этим вбил последний гвоздь в крышку моего гроба. Он показал, что даже со спины узнал моего младшего брата. Ну да. Городок наш не очень большой. Ощущаю, как поезд моей жизни сошел с рельс и катится в пропасть.
Он продолжил спускаться, а я поднимаю глаза на брата. Тот тоже красный. Меня накрывает волной стыда и затапливает с головой. Решаюсь и выглядываю из-за Макса, смотрю, как папа Тима спускается вниз. Почти скрывшись из виду, он поднимает голову, и наши глаза встречаются.... Я всё понимаю по этому взгляду, отчего краснею ещё больше.
— Переживаешь? – Максимилиан прикасается к моей руке, чтобы я обратил на него внимание.
— Нет. Он ничего никому не скажет, по крайней мере в этот раз.
— Что? Откуда ты знаешь?
— Понял, когда он посмотрел на меня. Кажется, мне только что вернули должок. Он промолчит в этот раз, потому что я спас его сына. Папа Тима не станет разрушать наши жизни в этот раз, но забыть об увиденном он тоже вряд ли сможет. – Отхожу от брата и направляюсь к выходу.
— Артём?
— Макс, дома. Поговорим обо всём остальном дома.