С самого рождения

19

   Я в газовой камере. И почему я не удивлён? За то, что вытворял со своим младшим братом – это вполне достойное наказание. Дышать становится всё сложнее, за каждый глоток воздуха приходится бороться, но это бесполезно, выхода нет. Кашель раздирает горло, лёгкие сжимаются. В нос бьет неприятный запах: плавящейся пластмассы и ещё чего-то сгоревшего. Пытаюсь прикрыть нос рукой, хлопаю себя по лицу и....просыпаюсь....
Вот только это нифига не помогает. Похоже, мой сон плавно перебрался в реальность. По квартире плывёт едкий дым, глаза начинают слезиться, кашляю. Я на диване один, но слышу, как в ванной бежит вода. Наверно брат там. А ещё слышу.... Вскакиваю, отбросив одеяло и бегу в сторону кухни. Кидаюсь к окну, распахиваю настежь, по дороге выдёргивая из розетки горящий тостер. Морозный воздух врывается в помещение, но мне некогда остановиться и «подышать». Хватаю прихватку и, сдёргивая с конфорки горящую сковородку с чем-то обуглившимся на ней, швыряю в раковину. Туда же отправляется и прихватка, которая загорелась, и догорающий тостер. Дую на обожжённые пальцы, выключаю газ и высовываюсь на половину из окна, чтобы глотнуть свежего воздуха.

— О, ты уже встал? – младший брат заходит, благоухая моим гелем для душа, и удивлённо рассматривает бардак, виновником которого сам же и был.
— Максимилиан! Ты придурок? – подлетаю к нему, отвешиваю подзатыльник и стучу в грудь, как в боксёрскую грушу. – Не умеешь готовить – не берись. Или, по крайней мере, не уходи, оставив всё без присмотра. Ты нас с Тимом чуть бомжами к новому году не сделал.
— Прости. – Брат перехватывает мои руки и наклоняется к моим губам, но я вырываюсь и снова отхожу к окну. – Хотел приготовить завтрак.
— Я так и понял.
— С нами бы ничего не случилось. Помнишь, я знаю это. Да и квартира, думаю, сгореть бы не успела.
— Ты мог всю проводку закоротить или спалить. Это, по-твоему, мало? – отворачиваюсь и смотрю на улицу. Он же наклонялся за поцелуем, так? Вот блин, я вчера ослабил контроль, а точнее совсем его потерял, получается, что дал ему надежду? Как объяснить, что я не могу так? Мне тоже чертовски надоело жить и постоянно следить за своим поведением, самоконтролем, всегда себя держать в принятых рамках и ограничениях. Но мы – разумные существа! Так положено.
— Извини. Тёма... Тёма? Тём? АРТЁМ! – поворачиваюсь к Максу лицом. На его губах появляется грустная улыбка, глаза тоже полны грусти. – Ясно. – Он прячет руки в карманы штанов. – Ты теперь даже на имя решил не отзываться, да? – молчу. – И что теперь? Хочешь делать вид, что вчерашнего вечера никогда не было, что этой ночи не было? – он подходит, делает попытку прикоснуться к моему лицу, но я отшатываюсь в сторону от него. Его пальцы зависают в воздухе. В глазах младшего брата появляются слёзы боли и обиды. Он усмехается и отступает. – Понятно. И что теперь? Мне исчезнуть ещё на полгода из твоей жизни, чтобы потом можно было тебя обнять? – смотрю в сторону. Куда угодно, лишь бы не видеть, как снова заставляю его страдать. – Прости, видно я нафантазировал себе то, чего на самом деле никогда не было. Если ты действительно этого хочешь, я забуду вчерашнее. Сделаю вид, что ничего не было. – Он отступает, пробегает пальцами по кухонному столу и отходит к двери. – Просто знай, ты делал меня очень счастливым, когда отвечал на мои поцелуи. Жаль, что это был лишь сон.

Максимилиан разворачивается и идёт к коридору. Почему мне так больно смотреть на его спину? Почему больно осознавать, что он уходит от меня, что я обидел его? Прикасаюсь пальцами к своим губам. Его поцелуи и меня делали счастливым. А когда я понял, что ему приятно, что это я приношу ему удовольствие, разве это не заставило меня трепетать? Как может что-то плохое быть настолько хорошим? Или это и называется «запретный плод?» Ему было так же больно, когда уходил я? Как он смог это выдержать? Не знаю, серебро придало ему сил или нет, или мой брат просто сам по себе очень сильный, но понимаю, что он становится сильнее меня, потому что.....я..... не могу.... Я...не могу...выдержать это....
Бросаюсь за ним и, догнав в коридоре, обнимаю за талию, прижавшись к его спине. Не могу, не могу отпустить, не пущу, не так, когда он обижен. Чувствую, как Макс вздрагивает всем телом и со стоном из него вырывается: «Тёма!»
Развернувшись, обнимает меня, отрывая от пола, подхватывает под бёдра, заглядывает в глаза. Обхватываю его талию ногами, а руками держась за плечи, сам тянусь за поцелуем. Но его не получаю. Открываю глаза и вижу перед собой хитрую рожицу. Вот гад! Краснею, пробую отодвинуться, но Макс не разрешает.
— Прости, не удержался.
— Может, не будешь так делать, чтобы не приходилось постоянно извиняться?
— Договорились. – Счастливая улыбка озаряет лицо Максимилиана, и я наконец-то получаю поцелуй. Нежный, ласковый.

Чувствую, что начинаю опускаться ниже, шевелюсь в его руках. Брат перехватывает меня поудобнее и несёт в сторону кухни. Посадив на кухонный стол, становится между моих раздвинутых ног и просто набрасывается на мои губы. Я задыхаюсь, но хочу ещё. Больше, намного больше! Руки младшего брата гуляют по моей спине, когда спустившись, прикасается к пояснице, я выгибаюсь, он надавливает на крестец и этим заставляет придвинуться ближе к нему. Наши бёдра соприкасаются, сдвигаю ноги, чтобы обхватить его и сделать контакт ещё более плотным. Мне очень нравится, когда он такой: потемневшие глаза пылают, учащённое дыхание, покрасневшие и припухшие от наших поцелуев губы, жадные руки, которые заставляют моё тело вжиматься в него всё больше и больше. Откидываю голову назад, и Максимилиан припадает к шее губами: целует, вылизывает, посасывает кожу. Мои пальцы в его волосах, притягивают ближе, не отталкивают. Как, ну скажите, ради Бога, как я мог его отталкивать? Хочу всё исправить, искупить вину перед ним, загладить ту боль, которую ему приходилось терпеть из-за меня.
Его руки проникают под мою футболку, которая совсем измялась, пока я спал. Гладят спину, пробегаются по бокам, переходят вперёд, направляются к моей груди.... С силой тяну его за волосы и отрицательно качаю головой.
— Понял, понял. – В глазах брата сверкают смешинки. – Запретная зона? Понял. Нельзя, значит нельзя!
Руки возвращаются на спину. Огонь, который пылает в Максимилиане, передаётся и мне. Внутри начинает появляться что-то очень похожее на возрастающее возбуждение. Нужно закругляться. Но брат, прокладывая дорожку из поцелуев от моих губ к ключице, начинает шептать:
— Ещё немного, Тёма, ещё чуть-чуть. Совсем капельку, Тёма, Тёмочка... – поглаживаю его плечи. Приятно, но нам нужно быть осторожными и аккуратными. Нельзя переходить границу, черту, из-за которой не сможем вернуться.
Ощущаю зубы Макса на своём горле. Он легонько, чтобы не повредить кожу покусывает её, каждый раз заставляя моё тело вздрагивать от острого ощущения.
— Мнм-мм-ахх... Макс? Что это за звук?
Он отрывается от шеи и смотрит на меня таким расфокусированным, туманным взглядом, что просто...прелесть! Хихикаю. Кажется кто-то не настолько сильный, как я подумал. Вон как ему голову снесло. Провожу пальцами по его щеке, и в глаза младшего брата возвращается осмысленное выражение. Он берёт меня в прицел, прожигает взглядом.
— А ты никогда контроль над собой не ослабляешь? Позволил бы себе немного расслабиться, ослабил ежовые рукавицы. – Шепчет, утыкаясь носом в шею, отчего мне становится щекотно.
— Если нам обоим крышу сдует, то, что будет?
— Ну, есть несколько вариантов. – Максимилиан ведёт пальцем вверх от моего колена по бедру.
— Нет, нет. Даже не думай. Никогда и ни за что. Этого не будет.
— Почему? – брат говорит с таким вожделением в голосе, что у меня внутри что-то сжимается и...отзывается.
— Потому, что нет, Максимилиан. – Вот говорю, а сам себе почему-то не верю. Может это из-за ощущений, которые заставляют меня елозить попой по столу? Но я костьми лягу, но не допущу, чтобы между нами произошло что-то серьёзнее, чем поцелуй.
— Вот упёртый омежка! – от этих слов своего младшего брата я заливаюсь румянцем. Вспоминаю, что он считает меня своим омегой. А что с омегами нужно делать? Он сейчас пытается обозначить и расставить наши роли?
Непонятный звук, который отвлёк меня совсем недавно, повторяется. Это похоже на приглушенное гудение.
— Мелкий, ты вибрируешь? – раз уж мы обозначаем роли, то не лишним будет напомнить кто здесь старший брат.
Макс кривится, но качает головой усмехаясь. Достаёт из кармана мобильный и смотрит на экран. Стараюсь не проявлять любопытство, но оно так и лезет из меня. Никогда не думал, что я такой! Брат протягивает телефон и с протяжным стоном утыкается мне в плечо. Вижу: ему звонил папа – шестьдесят пять пропущенных звонков, отец, ха, всего лишь сорок.
— Максимилиан!!! – захлёбываюсь и отодвигаю его от себя. Он смущённо улыбается. – Почему столько? Почему ты трубку не берёшь?
— Они и на твой звонили, но после десятого я его выключил. – Мне просто нечего сказать. Открываю рот и закрываю в возмущении, но слов подобрать не могу. – Я вчера так торопился, что забыл сказать им, что поеду к тебе, да и объяснять ситуацию некогда было, да я толком и не знал, что именно произошло с Тимом. А когда посмотрел, там было уже дохр*на звонков и смсок...
— И ты, как страус, спрятал голову в песок, решив вообще не отвечать? И чего ты добился? Когда их стало больше, тебе полегчало?
— Не будь букой, не ругай меня. – Макс чмокает меня в губы, так просто, словно теперь ему всегда позволено это делать. Наглец! Придвигает меня за бёдра ближе к себе и, заглядывая в глаза, просит. – Ты же мне поможешь?
Рычу на него и, спрыгивая со стола, ухожу в свою комнату, решив поговорить с отцом. Он хотя бы выслушает, прежде, чем четвертовать.