С самого рождения

19

*****************

— Они понимают, что это была экстраординарная ситуация, но требуют, чтобы ты срочно вернулся домой. – Возвращаясь на кухню, сталкиваюсь с братом в дверях.
— Тебя долго не было. – Макс прислоняется своим лбом к моему. – Не хочу уходить.
Вот почему для него всё так легко? Произносить такие слова, даже не задумываясь, а можно ли такое говорить? Как воспримут другие? Он должен научиться себя контролировать, держать в руках. Или придётся прекратить даже это.
Но, я тоже не хочу, чтобы он уходил. Вот только я прекрасно понимаю слово «должен». Так что не скажу ему, как хочу провести с ним наедине ещё хоть немного времени. Иметь возможность целоваться, пока не припухнут губы, пока не станет больно.

Провожаю до входной двери, крепко обнимаю, судорожно, с затаённой надеждой вдыхаю воздух, но...ничего...пустота. Боль острой иглой впивается в сердце. На что я надеялся? Я же знаю, что не услышу его запах, не почувствую. Это правильно, а то, что ему кажется, что его тянет ко мне – нет. У нас нет будущего, совместного будущего, если я его не «учую». Может, матушка природа отбила мне нюх в отношении брата специально, чтобы мы не опустились на самое дно? Поворачиваю голову к его шее и пробую снова. Ничего, только горечь, которая как яд растекается во мне.
— Артём, пожалуйста, только не включай «режим снежинки».
— Что? Какой ещё «режим снежинки?»
— Не становись снова холодным, отстранённым, ледяным. Не морозься от меня. – Кажется, брат заметил мои попытки унюхать его запах и то, что результат меня расстроил. – Я обязательно найду способ, узнаю, почему ты меня не слышишь! Потерпи немного, хорошо?
— Что тут придумаешь? Я просто не слышу твоего запаха. – Стараюсь говорить нормально, но в голос прорывается обида. – Я же говорил, что мы не можем быть истинными.
— Нет, Тёма, думаю дело тут не в тебе...
— Прошу, только не надо этой банальщины – дело не в тебе, а во мне.
— Хорошо. Не буду. Ты слышишь мой запах. Я знаю это.
— Что? Ты вообще о чём?
— Просто поверь мне на слово. – Макс смотрит на подоконник гостиной и стучит пальцем по моей груди. – Я уверен, что твоё тело слышит мой запах и вкус, и посылает сигналы в твою голову, но что-то где-то мешает и прерывает почему-то эту связь. Вот с этим и нужно будет разобраться.
— Знаешь, что может помочь? Если ты скажешь мне, чем пахнешь, назовешь свой запах.
— Нет. – Максимилиан настолько категорично это говорит и отстраняется от меня. – Нет, Тёма, и не проси, нет. И да, кстати, я запрещаю тебе у кого бы то ни было спрашивать об этом, слышишь?
— Почему? – я не понимаю, почему он так противится этому. Если действительно хочет, чтобы у нас был хоть маленький шанс на совместное будущее, он бы помог мне, сказал, так?
— Потому что я хочу, чтобы ты почувствовал мой запах на самом деле, а не внушил себе это. – Максимилиан стучит пальцем теперь мне по голове. – Чтобы услышал его, а не притворялся, что слышишь, не накручивал себя, не придумывал, а осознал, что это он.
Киваю. Ясно. А насчёт того, чтобы спросить, у кого? Тим – в реанимации, у родителей – не могу. Это вызовет слишком много подозрений: зачем мне запах брата и вообще, почему это я его не слышу?

Младший брат уже полностью одетый вдруг хитро улыбается и говорит: «Хочешь проверить: истинные мы или нет?»
Я, если честно, как-то струсил от его внезапного предложения, но взял себя в руки: «Как?»
— Ты не сможешь выдержать без меня теперь месяц. Не увидев или хотя бы не услышав мой голос.
— Чего? Это ещё чё за хрень? – от удивления даже отступаю на шаг от брата. – А у нас самомнение о себе, как я посмотрю, аж зашкаливает? Корону дать, или она нимбу будет мешать?
— Я серьёзно, Тём. Мы узнали вкус друг друга. – Хочу возразить, но Макс меня останавливает. – Пусть ты и говоришь, что я для тебя безвкусный, – он морщится от этого слова, – и без запаха, но твой организм слышит мой запах, а значит теперь ему знаком и мой вкус. И ты признал во мне своего истинного. – Максимилиан снова останавливает мои возражения. – Ладно-ладно, почти признал. Но теперь выдержать долго без своей истинной пары будет сложно. Давай поспорим?
— Каковы условия спора? – хмурюсь. Что-то мне это всё не слишком нравится.
— Если ты выдержишь срок в один месяц, чтобы не увидеть меня, не услышать мой голос по телефону, то ты выиграл.
— И что мне за это будет?
— Я отстану от тебя со всем этим «бредом», как ты говоришь. – Почему-то меня его предложение как-то напрягает. Причём с каждой минутой всё больше и больше. Внутри что-то так противно ёкает. – Но если ты не выдержишь месяц, – Макс усмехается, а я возмущённо фыркаю, – тогда ты мне попозируешь.

Нужно немного наверно пояснить. Моему младшему брату уже семнадцать, как время-то быстро летит. Помню тот день, когда сам ждал результатов из университета, а мелкий поганец всё испортил! Но сейчас Максимилиан активно готовится к поступлению. Он идёт в художественный. Оказалось, что мой братец офигенно рисует! Он написал парочку картин «на пробу» красками, но предпочитает больше работать карандашом или ручкой.

— На собеседовании нужно показать как можно больше своих работ в разных стилях. Им подойдут и эскизы, и наброски. Натюрморты, пейзажи, что-то в том же духе – этого у меня уже полно, а вот... с натурой...проблема.
— С...с...нат-турр-рой? – и чего я стал заикаться? Хм-мм.
— Именно. С обнажённым телом. Не мог же я просить родителей позировать.
— Да у тебя друзей полным-полно!! – упираюсь и отступаю от брата, а он надвигается.
— Не хочу я друзей. Хочу изобразить твоё тело. – Макс прижимает меня к стене и, наклонившись, целует в шею. – Что скажешь? Чего тебе бояться? Ты же так уверен в своих силах, уверен, что прав.
Моё тело предательски дрожит: «Хорошо. Договорились. Месяц, так месяц. Вот увидишь, что твоё убеждение полная чепуха».
— Ладно. Тогда я пошел? – Максимилиан открывает замок на входной двери, но я, придерживая её прикрытой, тяну его за куртку и целую. Жадно, жарко, крепко, страстно. Младший брат отвечает, в груди становится больно. Ну почему он мой брат? Пугаюсь этой мысли и отхожу от Макса. Он улыбается. Вот дурачок. – Пока, Тём. Месяц!
— Пока. – Закрыв за ним дверь, падаю в гостиной на диван, и меня накрывают воспоминания о проведённой здесь ночи. Заворачиваюсь в одеяло, но оно больше не хранит тепло его тела. Его руки, которые всю ночь обнимали меня.... Зажмуриваюсь и улыбаюсь, как идиот в потолок. Я обязательно выдержу. Нельзя заходить дальше этой черты. Мы и так её уже подвинули, дальше некуда. Самое главное сохранить нашу семью!