Твой Авалон

Глава 31. Солнечные дни.

— Мерлин! — в сердцах воскликнула Гермиона, стремительно шагая по коридору Хогвартса. — Ну что же за...

Она повернула к Большому залу... и застыла в дверях.

Ох... Опять эти мародеры подговорили ребенка!

Ее девятилетний сын стоял на гриффиндорском столе перед Лили Эванс и, вооружившись новой арфой — подарком на день рождения, — увлеченно перебирал струны.

Опять Джеймс что-то не поделил со своей подружкой? Видимо, дело было вовсе не в возмущении гриффиндорки по поводу безобразного поведения оголтело-веселой банды в отношении Снейпа. Его новый вариант был на два года младше мародеров и ни с кем особо не конфликтовал. Нет, у Джеймса и Лили, судя по всему, оказалось предостаточно и других оснований для споров. А ее сын оказался посланником мародерской любви... Да уж, юмористы, нашли купидона!

Гермиона вздохнула и, прислонившись к дверному косяку, стала наблюдать за патетичной сценой. Надо сказать, тем же самым был занят и весь наполовину пустой зал. Те, кому повезло задержаться на обеде, с острейшим интересом наблюдали за сыном директрисы.

— Он был поэт от бога,

Влюблен, красив и мил.

И теплый бархат слога

Тебе он посвятил.

Ее сын и в самом деле был поэтом от бога. Что бы там ни говорил муж и как бы он ни возмущался.

Слог нового творения маленького бунтаря напомнил ей Бернса и Стивенсона.

— Ты в солнечном Огаме

Пригрезилась ему.

Медовыми губами

Он чтил свою луну.

Мальчик присел на колено перед Лили, и Гермиона не могла не восхититься, как же удивительно он выглядит — почти копия отца, с черными кудрями, смело падающими на лоб, блеском в темных глазах и искренней улыбкой, озаряющей теплом и светом красивое, еще совсем детское лицо. Интересно, Том был таким же в девять лет?

— В шипах декабрьской розы

Он возрождался вновь.

Но сколько стоят слезы,

Бесценна ли любовь?

Наверное, лучшего «купидона» Джеймс найти и не мог.