Эклипсис (Эклипсис #1)

2.7

— Шах и мат, государь. Вы сегодня рассеянны.

Король Даронги Дансенну усмехнулся и накрыл руку Альвы своей.

— А ты сегодня играешь хорошо, как никогда.

Раз в неделю-две, если у государя Криды не было особенно важных дел, они встречались за шахматной доской в королевских покоях. Давняя традиция, начатая еще в те времена, когда юный кавалер Ахайре был личным пажом короля. Даронги выигрывал четыре раза из пяти, но сегодня счет был в пользу Альвы.

Альва улыбнулся королю, смешал фигуры и снова принялся их расставлять.

— Еще партию, государь? Мой вассальный долг — дать вам отыграться.

— Нет, просто посиди немного со своим государем.

Молодой кавалер с готовностью переместился из кресла на ковер у ног короля и положил голову ему на колени. Пальцы Даронги вплелись в его волосы, погладили по щеке. Альва взял его руку и прижался к ней губами. Поцелуй его выражал лишь почтительность, без намека на чувственность. Они всегда были близки, больше чем любовники, хотя ни разу в жизни не делили постель, и отношения их мало напоминали отношения вассала и сюзерена. Когда-то давно отец кавалера Ахайре был возлюбленным короля Даронги Дансенну, и после его смерти король принял на себя заботу о мальчике. Очаровательный пятнадцатилетний бесенок превратился в красивого молодого мужчину, а связь их по-прежнему была крепкой. У самого короля не было сыновей, только дочери, и легко было догадаться, что в Альве он видит сына. Когда Ирис Ингельдин, старшей принцессе, исполнился двадцать один год, король Дансенну дал понять кавалеру Ахайре, что не был бы против их брака. Однако молодые люди не нашли идею привлекательной: они были не более чем друзья, хотя время от времени Альва и проводил ночи в покоях Ирис. Принцесса вышла замуж за главнокомандующего криданской армии и уже успела подарить королю двух внуков. Вспомнив Ирис и ее веселых мальчуганов, Альва улыбнулся.

— Среди моих придворных я редко вижу такие счастливые лица, — сказал Даронги с теплотой в голосе. — Мальчик мой, в последнее время ты просто светишься от счастья. Я так рад за тебя... и за твоего возлюбленного. Почему он не воспользовался моим приглашением и не пришел с тобой?

— Государь, он не любит бывать во дворце, несмотря на безмерное уважение к вам лично. Для эльфа здесь слишком людно и шумно. Он никак не может привыкнуть, что люди все время пожирают его глазами.

— Как я их понимаю! — воскликнул король. — Видя вас вместе, мои подданные никак не могут решить, кому из вас завидовать — тебе или твоему Итильдину.

— Обоим. — Альва мечтательно вздохнул. — Я действительно счастлив, государь, как никогда в жизни.

— Это заметно. У тебя словно выросли крылья. Ты даже в шахматы стал играть значительно лучше. А твоя последняя поэма — просто шедевр. Я подумываю наградить Итильдина орденом — за заслуги перед криданской национальной поэзией! — И оба рассмеялись.

— Не стану больше тебя удерживать, твой любимый уже соскучился без тебя, — продолжил король.

— Он поймет, государь. Он знает, как вы для меня дороги. А мне не так часто удается оторвать вас от государственных дел. Вас что-то беспокоит в последнее время, я вижу.

Король Дансенну пожал плечами.

— Я думаю о предстоящем походе.

— Простите мне мою дерзость, государь, но не слишком ли долго мы выжидаем? Энкины, должно быть, считают нас трусами и наверняка готовят новый набег.

— Пусть готовят, им не суждено его совершить. После нападения на Селхир они были настороже, отогнали свой скот далеко в степь и спали, не выпуская из рук оружия. А теперь они поверили, что мы не собираемся мстить, и расслабились. К тому же, слухи о нашем союзе с эссанти должны были уже утихнуть. Энкины нас недооценивают, так что самое время преподнести им сюрприз.

— Значит, мы скоро выступим? — Глаза Альвы азартно заблестели.

— Ты так рвешься на войну? — Король посмотрел на него с легкой грустью. — А я хотел оставить тебя в Трианессе, чтобы ты не рисковал понапрасну, тем более сейчас, когда у тебя есть возлюбленный.

— Я офицер королевской гвардии, государь, и я должен драться за Криду, — возразил молодой кавалер. — Кроме того, для поэтической натуры в войне есть свое очарование. Так что не делайте для меня исключений.

— А как же Итильдин?

— Он будет моим оруженосцем.

— Ну, если тебе будет прикрывать спину эльф, мне не о чем волноваться, — улыбнулся Даронги.

— О, государь, разве я раньше давал вам повод волноваться? Рука моя всегда тверда, и меч я ношу не для украшения.

— Не обижайся, мой мальчик. Я просто предчувствую, что этот поход принесет тебе неприятности. Впрочем, в моем возрасте простительно быть немного мнительным.

— Ночные сквозняки, жесткая постель и, может быть, пара царапин — вот и все неприятности, которые меня ждут, — весело отозвался Альва. — Так когда выступаем?

— Через два дня вождь эссанти будет в Трианессе. Тогда мы устроим совет и назначим дату.