Унылый мелкий дождь окутал и сковал серой пеленой вечереющий городок, рисуя тусклыми красками безнадежную, печальную картину увядания. Еще не отцветшие осенние цветы, яркие, но невыразительные, понуро опустили растрепанные головки к размякшей, пропитанной водой земле, время от времени вздрагивали под хлесткими порывами ветра и, обреченные, роняли отмершие лепестки.
Комиссар Дон Свенсон стоял у высокого окна, задумчиво всматриваясь в огромный сад, разбитый на территории усадьбы, и вполуха слушал очередной разговор мэра и генерального директора завода о воскрешении Деррена и дальнейшей судьбе Саммервуда. Разговор, который вряд ли мог к чему-либо привести.
— Непотопляемый щенок! — озлобленно процедил сквозь зубы Алистер, встал из-за стола и, пройдясь по обшитому красным деревом кабинету, притормозил возле бара. — Уму непостижимо, что он с такой легкостью смог выжить и в той аварии, и сейчас. Он что, бессмертный, как Дункан Маклауд?
— Похоже на то, — отозвался сидящий на диване Брендан, взглянул на рассеянно перебирающего бутылки друга и с недовольством покачал головой, будто у самого не припрятана в кармане трофейная немецкая фляжка, доставшаяся от деда. — Мальчишка, конечно, фартовый, прямо как Эдвард. Тот тоже в воде не тонул да в огне не горел, пока его потрохами рак не отобедал. И сынок весь в него. Да, просчитался тот, кто мальчишку по башке огрел — нужно было ее сразу же сечь.
— Нужно было ему камень на шею и с моста, — предложил свой вариант Алистер и, захватив виски, вернулся к столу. — От него одни неприятности. Когда Летиция узнала, что мы не того похоронили, она со мной месяц не разговаривала, только смотрела исподлобья этим своим странным взглядом, от которого на стену лезть охота.
Комиссар нахмурился и понимающе кивнул — слишком уж хорошо помнил пронзительный взгляд, казнивший без слов, на него она тоже так смотрела.
— А со мной Летиция разговаривала. — Залучился самодовольством Брендан и с беспечным видом развернул на коленях выпуск местной газеты, посвященный похоронам Первой Леди, но предусмотрительно не содержащий ни слова о произошедшей возле гроба стычке. — Она сказала, я в своем репертуаре, и на меня без толку злиться. Но обещала, если с мальчишкой еще что-нибудь приключится, всех нас заживо закопает. Только закапывать нам пришлось ее.
— Помолчал бы лучше. Смерть моей жены — не тема для шуток.
— Темперанс всегда говорит — лучше смеяться, чем плакать.
— Я посмотрю, как ты будешь смеяться, если придется ее хоронить.
Брендан вскинул голову и наградил Алистера пронзительным взглядом, но промолчал, хотя вид у него был такой, словно хотел придушить лучшего друга сию же секунду.
— Что, не нравятся такие шуточки? Вот бы тебя хоть на минуту на мое место. Мне Летиция каждую ночь снится, и сны, будто назло, все как один хорошие. Просыпаюсь утром, а ее нет рядом, только запах духов до сих пор витает в комнате.
— Как романтично... — Скривился Брендан и, свернув газету, небрежно отшвырнул в сторону. — Не хочу я на твое место, спасибо.
Затем повернулся к комиссару и с зевком спросил:
— Так что там с мальчишкой, Дон? Чего молчишь, как воды в рот набрал?
— А что с ним станется? — Пожал плечами Дональд, как всегда, не настроенный на общение с этими двумя. — Ты прав: Деррен весь в папашу. Борзой, наглый, заявил, что наследник, и послал всех на хрен.
— Да, моя жена знала, кого пригревать на груди.
Это прозвучало так, что комиссар вновь задался вопросом: как мэру вообще пришла в голову безумная идея ревновать Первую Леди к ее пасынку? Подобное казалось за гранью здравого смысла. Не говоря уже о том, каким образом ревность находила выход: стоило Деррену воскреснуть, и Летиция тут же облачилась в закрытые наглухо платья, так что у Дональда не осталось сомнений: Алистер вновь пустил в ход кулаки.
Оторопь брала, стоило лишь представить, что Первая Леди — нежная, тонкая, словно хрустальная струна — долгие годы вынуждена была терпеть жестокие побои, чтобы после появляться на публике под руку с мужем-садистом и изображать счастливую семейную пару.
Комиссар не знал, откуда Летиция черпала силы, за счет чего держалась и играла так, что невозможно заподозрить фальшь — лишь молча наблюдал издалека. И никогда не поднимал в разговорах с ней запретную тему, опасаясь, что она вновь проявит откровенность, которую он не готов был принять и на которую не знал что ответить.
Когда в порыве чувств Дональд предложил ей уйти от мужа, Летиция посмеялась над ним, и он так и не смог ей этого простить.
Комиссар нахмурился, раздосадованный воспоминаниями, вновь отвернулся к окну и как бы между прочим обронил:
— Деррен все еще сохнет по твоей дочери, Алистер. Да и она, судя по всему, к нему неравнодушна.
— Только этого мне не хватало. — Скрипнул зубами мэр, и стакан громко звякнул о столешницу. — Ты же на днях говорил, что видел Юджин в обнимку с Кигеном.
Комиссар в ответ лишь молча развел руками, явственно представив, как искривилось лицо раздосадованного приятеля, стоявшего за спиной.
— Наградил же бог дочерью. Сначала одной сестре подгадила, теперь — другой. И Кигену, небось, всю душу взбаламутила только лишь для того, чтобы затем побежать к своему оборвышу. И это после того, как гадёныш нашу семью на весь город опозорил?
— Ну наверняка никто так и не знает, кто стоял за той историей с видео. — Брендан вновь зевнул и по старой привычке, которая так раздражала комиссара, громко хрустнул пальцами. — Но опозорил — это да. Бедняга Алистер, сердце у тебя тогда не на шутку прихватило, я уж думал, окочуришься.
— Себя вспомни, когда Эслинн в реке нашли. Похороны он любит... Ты даже к гробу подойти не смог.
Комиссар не видел лица Брендана, но угрюмо повисшая тишина явственно свидетельствовала о том, что напоминание о смерти племянницы справедливо не пришлось тому по душе. Алистер же после долгой паузы вновь звякнул стаканом и, судя по звукам, осушил его махом:
— За одну ночь столько натворить — это надо же... Юджин повезло, что вовремя сбежала, иначе я б ее выпорол.
Брендан в ответ рассмеялся, блекло и принужденно:
— Поздновато ты о воспитании дочери задумался, дружище. Дерево нужно гнуть, пока оно молодо. Но если бы речь шла не о твоей дочери, я бы сказал, что вы, мистер Грей Вашингтон, прямо «Пятьдесят оттенков».
— Понятия не имею, о чем ты. Вечно умничаешь, достал, — буркнул Алистер, и комиссар коротким кивком выразил свое согласие. Его тоже бесила манера Брендана то и дело ссылаться на всякую ересь, о которой другие слыхом не слыхали.
— Да ладно? Что, никто не читал? Это же мировой шедевр.
Дональд обернулся и увидел, как Брендан, растянув губы в теперь уже искренней насмешливой улыбке, изобразил пальцами знак «кавычки»:
— Мы с Темпи под шнапс читали как-то эту книженцию по ролям и знатно посмеялись над внутренней богиней, что главной героине все покоя не давала. — Брендан по-прежнему улыбался, но взгляд его быстро померк, и с губ сорвался обреченный вздох: — Даже не представляю, с кем мне еще может быть так же весело, как с Темперанс.
— А я рад, что вы расстались, — хмыкнул Алистер с мстительным удовлетворением. — Вместе вы были невыносимы. Эти ваши вечные хиханьки да хаханьки — отвратительно!
— Да ты просто-напросто нам завидовал. Вы с твоей распрекрасной Первой Леди были такими глянцевыми, скучными и пресными, что зубы сводило. А от нас с Темперанс искры так и летели.
— Вот ты и вылетел из ее спальни как пробка из бутылки.
— И ты еще другом называешься? Не сыпь мне соль на рану. Больше недели прошло, а я по привычке не к себе каждый раз поднимаюсь, а в ее спальню иду, — страдальчески скривившись, пожаловался Брендан, рывком поднялся на ноги и, подойдя к Алистеру, забрал из его рук бутылку. — Делись давай. Мне тоже надо выпить, не один ты тут безутешен.
Десять минут спустя, когда закадычные друзья, продолжая поддевать друг друга, успели опрокинуть в себя по паре порций крепкого односолодового виски, дверь кабинета без стука распахнулась, и на пороге возник Ричард Вард.
В мокрой одежде, со взлохмаченными темно-русыми волосами и с неизменной трехдневной щетиной на щеках он походил на персонажа залихватского боевика, в котором бравый герой сначала преодолевает под дождем полосу препятствий, а затем, перед финальными титрами, принимает эффектную позу на фоне взорвавшегося здания или вертолета. И пусть у Дона Свенсона до недавних пор не было объективных причин не любить этого верзилу, он ничего не мог с собой поделать: стоило появиться Ричарду, и у комиссара желваки начинали ходуном ходить. Тем более после сцены недельной давности, когда застал Первую Леди и начальника службы безопасности в гараже усадьбы. И пусть их разделяло не менее пяти метров, и, казалось, не происходило ничего предосудительного, в наэлектризованном воздухе висело такое напряжение, что комиссар явственно почувствовал себя третьим лишним.
От одной мысли, что женщину, которую он столько лет безответно любит, может что-то связывать с этим воякой, сошедшим с агитплакатов времен Второй мировой войны, Дональду хотелось что-нибудь сломать. В такие минуты он даже понимал Алистера, сходившего с ума от ревности, хотя сам никогда не причинил бы Летиции боль. Она казалась столь хрупкой, бледной, словно истаявшей, особенно в последние недели, что к ней было боязно прикоснуться. И меньше всего на свете Дональд мог бы представить ее тоненькую фигурку в объятиях этого вечно не бритого Кинг-Конга, однажды на глазах всего города порвавшего голыми руками пасть бросившейся на детей собаке.
После того случая, полтора года назад, Саммервуд наконец принял Ричарда, прежде считавшегося чужаком, в свои ряды. Однако он тут же попал в немилость к Брендану: тот долго не мог смириться, что Темперанс целую неделю готовила для новоявленного героя персональные угощения и самозабвенно возилась с его раненой рукой.
Не здороваясь, Ричард, облаченный, конечно же, в камуфляжную куртку, широким шагом пересек просторный кабинет, оставив на полу влажные следы военных ботинок, и шлепнул на стол серую картонную папку, словно нарочито вызывающую ассоциации со старыми фильмами о шпионах и грифах «Секретно», выцветших и давно потерявших важность.
— Появилось кое-что новое, но в целом мы и так все о нем знали, — отчеканил он зычным, режущим слух голосом, и комиссар без пояснений понял, что в папке — досье на Деррена, которое начальник службы безопасности собирал по приказу Брендана, но под чутким руководством Первой Леди.
В досье этом не было для комиссара ничего примечательного, он и сам время от времени просматривал полицейские базы и следил за развеселой жизнью главного наследника Саммервуда, пока мальчишка чудесным образом не взялся за ум и наконец не успокоился.
Тот давний арест, «ожививший» Деррена, оказался лишь первым звоночком и, на счастье мальчишки, быстро стал историей. Благодаря тайному вмешательству Первой Леди, взявшей на себя роль незримого ангела-хранителя, с Деррена сняли обвинения в хранении наркотиков и отпустили на все четыре стороны. Вот только это не помешало ему вляпаться в новые неприятности.
Защищая пасынка, Летиция подставляла под удар себя, и Дональд старался не думать, что сделал бы с женой Алистер, если бы узнал, что та после воскрешения Деррена не выпускала мальчишку из виду и самоотверженно держала руку над его окаянной головой. Однако и Первая Леди оказалась не всесильной.
Не ведая о мыслях комиссара, мэр отставил полный до краев стакан в сторону и, тяжело нависнув над столом, без энтузиазма пролистал содержимое папки.
Сегодня он выглядел немногим лучше, чем недавно на кладбище: осунувшийся, опухший от чрезмерного возлияния, с красными тусклыми глазами и плохо выбритым лицом. Ничего общего с тем ухоженным гордым красавцем, что десять лет назад взял в жены самую завидную невесту в окру́ге. За неделю, прошедшую со дня аварии, новоиспеченный вдовец опустился ниже некуда, и комиссар со злорадством и затаенной ненавистью смаковал мысль, что теперь-то пришел и черед Алистера пробовать горе на вкус.
— Я ведь действительно верил, что мальчишка утонул, — пробурчал мэр и достал из папки несколько знакомых комиссару фотографий, на которых Деррен, запечатленный на фоне низкопробного новоорлеанского клуба в окружении полуголых девиц, светился лукавой кривой улыбочкой. — Ну надо же, этот гаденыш восстал из мертвых и жизни радуется.
— Вот и хорошо, что восстал. — Брендан похлопал Алистера по плечу, потер друг о друга ладони, и по выражению лисьего, плутовского лица без труда можно было прочесть, что этот любитель интриг и происков что-то замышляет.
Вот кто был по-настоящему серьезным противником — циничный, хитрый, изворотливый и, в отличие от друга, практически не имеющий слабых мест. На первый взгляд, не считая любви к погибшей племяннице, Брендан казался уязвим лишь в одном — в своих чувствах к Темперанс. Но вмешиваться в дела этой парочки комиссар бы не рискнул, тем более они все равно расстались.
— Я рад, что мальчишка жив, нам это на руку.
— Каким, интересно знать, образом? — Алистер с сомнением посмотрел на друга и перевел недоверчивый взгляд на застывшего у камина Ричарда. Но Брендана как будто не смущало присутствие постороннего, и он как само собой разумеющееся объявил:
— Используем-ка мы мальчишку по полной: он твою дочь опозорил, вот пусть на ней теперь и женится.
Внезапное предложение никого не оставило равнодушным: Алистер подавился воздухом и расплескал виски на мятую рубашку, Ричард едва заметно усмехнулся, словно знал что-то, неведомое остальным, Дональд же с недовольством поджал губы и засунул руки в карманы брюк.
Затея Брендана не нравилась комиссару категорически: нельзя было допустить, чтобы Деррен беспрепятственно крутил любовь с Юджин, иначе он никогда не пойдет войной против ее отца.
Главный наследник Эдварда Колдера, владелец контрольного пакета акций, мальчишка был единственным, кто мог вытащить на свет божий грязные делишки других акционеров. Больше никто не осмелился бы пойти против сильных мира сего: все остальные жители Саммервуда закрыли глаза и заткнули бы уши. Но Деррену судьбой было велено разоблачить тех, кто его притеснял, обворовывал и ради наследства, пусть и фигурально, но похоронил заживо. В первую очередь — достопочтенного мэра. Алистер должен был потерять и кресло, и свободу, тем самым ответив за страдания Летиции, за каждую ее слезу, за каждую отметину на прекрасном теле.
Ни о какой свадьбе с дочерью мэра не могло быть и речи. И тут отец невесты полностью разделял мнение комиссара, пусть и по другим причинам:
— Брендан, ты совсем из ума выжил?! Я не хочу с этим поганцем родниться!
— Да мы и так, благодаря Летиции, один большой мафиозный клан. — Не видя проблемы, пожал плечами Брендан и подбородком указал на большую семейную фотографию, что висела на стене кабинета. На ней Деррена, конечно же, не было. — Сам бог велел, чтобы капитал оставался в семье. Мальчишка получит наследство Эдварда, женится на твоей дочери, наверняка (с его-то кармой) оставит ее молодой вдовой, и мы выдадим Юджин за моего племянника, чтобы состояние точно в чужие руки не утекло. Замечательный расклад!
— Иди ты лесом со своим замечательным раскладом! Я его скорее придушу, чем вручу этому ублюдку руку дочери. Пусть даже такой непутевой, как Юджин.
— Нельзя его просто так придушить, Алистер, как бы тебе ни хотелось. Надо будет — избавимся мы от мальчишки, не переживай. Но всему свое время. Если с ним прямо сейчас еще что-нибудь приключится, выйдет слишком уж подозрительно, и, боюсь, ни наш славный комиссар, ни окружной прокурор нам уже не помогут. Но если мы примем малыша Колдера в семью, если ты благословишь их с Юджин на долгую счастливую жизнь, а потом с ним покончит какой-нибудь незамысловатый несчастный случай...
— Вы ведь это несерьезно? — внезапно пробасил Ричард, тем самым прервав непосредственного начальника на самом интересном месте. Вошедший в азарт Брендан с неохотой остановился, приподнял густые брови и внимательно посмотрел на подчиненного:
— Хм... А ведь тебе приходилось убивать людей, Ричард.
— На войне, — отрезал тот, с суровым видом скрестив на груди руки.
И комиссар вновь попытался представить нежную тоненькую Летицию в медвежьих объятиях этого мужлана — и вновь у него ничего не вышло. Первая Леди казалась Дональду эфемерным сказочным существом, лесным эльфом, заключенным в прекрасную оболочку, но в то же время лишенным плоти. И от мысли, что кто-то касался ее с похотью или силой, его передергивало.
— У нас тут собственная война, — веселился меж тем Брендан, но взгляд его казался скорее испытывающим, нежели насмешливым. — Тебе что-то не нравится, Ричард? Мы хорошо тебе платим — лучше, чем платило наше дорогое Правительство за то, что ты рисковал своей шкурой почем зря. Так что, так что...
— Не слушай его, Ричард. — Алистер с силой стиснул стакан и наградил друга тяжелым предупреждающим взглядом. — Брендан только болтать и горазд, а сам даже зайца освежевать не может.
— Я против жестокого обращения с животными.
Брендан с искренним осуждением покачал головой, посматривая на оленью голову, что висела над камином. Затем примирительно поднял ладони вверх:
— Расслабься, Ричард, никто из нас не станет марать руки — не придется. Этот мальчишка — магнит для неприятностей, он сам нас от себя избавит. Но пока он жив, мы должны этим воспользоваться.
***
— Сдурел? — отправив Ричарда прочь из усадьбы по наспех придуманному поручению, набросился на друга Алистер. — Нашел, при ком свои смертоубийственные планы строить. Он чужак! Таким был — таким и останется. Мы не можем ему доверять.
— Тогда зачем он вообще нужен? Да за такие-то деньги. — Как ни в чем не бывало развел руками Брендан, уселся поудобнее и, посмотрев на возвышающегося рядом друга, предложил: — Если мы не можем ему доверять, давай уволим к чертям собачьим.
— Ричард — ставленник Летиции, — нехотя напомнил Алистер и пихнул друга в плечо, призывая освободить кресло, стоящее во главе стола и занятое Бренданом под шумок, но тот и ухом не повел.
— Мы тут все — ставленники Летиции. Хотя нет, я свой пост генерального директора еще при жизни Эдварда получил, когда тот окончательно слёг. А вот вы с Доном всем обязаны нашей вездесущей Первой Леди. Без нее вы — ноли без палочки.
— Нолем без палочки станешь ты, Брендан, когда мальчишка потеснит тебя на заводе, — парировал комиссар запальчиво, но тут же пожалел о сказанном, запоздало напоминая себе, что поддаваться эмоциям чревато.
— Мне не о чем волноваться, никуда малыш Колдер меня не потеснит. Что же ты думаешь, Дон, я не озаботился планом на этот случай? Я сделаю вот так, — Брендан щелкнул пальцами, — и все будет по-моему.
— Что ты еще задумал? — Алистер нахмурился и, не дожидаясь ответа, сделал большой глоток виски, будто готовился к худшему.
— Придет время — узнаешь. Но я надеюсь, что не придет: очень уж хочется на свадьбе твоей дочери с Темперанс потанцевать. Она же наверняка будет посаженой матерью, расчувствуется, то да сё, а я уж сориентируюсь, как половчее воспользоваться ситуацией. Да, все же свадьба, как ни крути, лучше войны. Но самыми веселыми обычно выходят похороны.
— Веселые похороны с восставшими покойниками. — Поморщился, словно от зубной боли, Алистер. — Ну уж в следующий раз я сам ублюдка придушу и лично землей закидаю, чтобы больше не вздумал вылезать из могилы.
— Смотри, а комиссар все слушает, слушает и даже ухом не ведет.
— А чего мне дергаться? — хмыкнул Дональд с нарочитым безразличием, отошел от окна и облокотился о каминную полку. — Вы сначала попробуйте Юджин с мальчишкой свести, а потом уж я решу, стоит ли тревогу бить.
— Ну дело молодое — дело скорое. — С кошачьей улыбкой потянулся Брендан, явно вспоминая собственное бурное прошлое. — Раз после всего Юджин у его койки в больнице дежурила, сладится у них, к гадалке не ходи.
— Может и сладится, вот только Саммервуд их никогда не простит, — уверенно огласил мэр, и комиссар не мог с ним не согласиться. — Бесстыдники! Нарушили все приличия, и ладно бы втихаря, так нет, на весь город бабахнули. Еще и Эслинн в могилу свели, так что Летиция совсем крышей поехала. Да и эти пять лет прошли для щенка не без следа. — Алистер захлопнул папку и решительно подвел итог: — Мне такой зять, постоянный гость рубрики «Их разыскивает полиция», даром не нужен.
— А мы никому не расскажем о его приключениях.
— Мне достаточно того, что я знаю. Еще раз повторяю, Брендан, мне такой зять даром не нужен. Я, может, и не лучший в мире отец, но и не настолько паршивый, чтобы дочь под уголовника подкладывать.
— Ну с этим делом они и без посредников справятся, — с видом оракула предрек Брендан.
Дональду же после речи Алистера оставалось лишь диву даваться: тот говорил так, словно не Юджин покалечила Ноэля, убила человека, да и наверняка успела наломать еще немало дров. Так что при подобном раскладе отцовское желание ремнем выбить из бедовой дочери дурь уже не казалось Дональду такой уж плохой идеей.
Брендан же продолжал настаивать на своем, обращаясь к другу таким тоном, будто пытался втолковать простые истины непонятливому ребенку:
— Да не даром же, а с очень даже нехилым наследством в придачу. А при условии, что Летиция свое состояние оставила не тебе, а Колину и Ноэлю, а они его быстро по ветру пустят, на твоем месте, Алистер, я от зятька не отказался бы. Смирись уже. Нам невыгодно с ним воевать, он нужен нам в семье. Иначе одна-единственная независимая аудиторская проверка — и мы пойдем ко дну.
— И чего вы спокойно жить не можете? — зевнул комиссар, стараясь прикрыть праздным интересом истинные мотивы. — В деньгах и так купаетесь — нет, надо еще и руки погреть. Что, мало украли? Мальчишка и так получит в разы меньше, чем должен был.
— Да ни в чем мы не купаемся, у нас проблем выше крыши. — Брендан отёр ладонью лицо, и на миг в его взгляде проскользнула всегда тщательно скрываемая ото всех усталость. — Вон, профсоюз забастовкой грозит, если не выкупим у мальчишки долю Эдварда (шестьдесят процентов, черт их подери), словно не понимают, о каких деньжищах речь идет — ни у кого в Саммервуде даже четверти не наберется. Ну а если что и выкачали из завода, так не мы это придумали, а папаша Алистера и старшие Фицджеральды после смерти Эдварда и моего отца. Нам же пришлось продолжить столь бравое дело. И мы планировали свернуться к тому времени, когда мальчишке стукнуло бы тридцать, да Летиция умерла не вовремя: у нас два с половиной года в запасе было, а теперь придется по-быстрому закругляться и подчищать хвосты. Хотя, может, и не придется, посмотрим по обстоятельствам.
Брендан привычно было усмехнулся, но у Дональда сложилось впечатление, будто подобная перспектива не очень-то его и радовала. Кажется, Брендан действительно хотел свернуть лавочку и, словно почувствовав сомнения комиссара, с готовностью пояснил:
— Что касается меня, дело не в деньгах. Все знают: я не имел ничего против того, чтобы акции наследовал мальчишка. Понятия не имею, с чего вдруг в городе панику подняли, будто он Антихрист какой. В то время я не видел в нем угрозы: для меня он был просто маленьким клопёнком, сыном Эдварда, не более. Я нормально к нему относился и не давал Колину в детстве его гонять. А зря... Я могу сколько угодно ёрничать и поддевать Алистера, но в конечном счете правда на его стороне: Юджин — его дочь, Эслинн — моя племянница, и этого мальчишку мы, мягко говоря, любить не обязаны после всего, что он натворил. И если что теперь пойдет не так, его беда — пусть расплачивается за свои донжуанские подвиги.
— Кто бы говорил, — фыркнул Дональд. Но Брендан остался спокоен и непоколебим:
— Таких дел я не воротил. Все женщины, с которыми я был, прекрасно знали правила игры, я никогда никому не вешал лапшу на уши. Все в этом городе в курсе: меня интересует одна-единственная женщина, а остальные — ни к чему не обязывающие развлечения. Сами прыгают ко мне в постель, а потом оказывается, им красивую сказку да любовь до гроба подавай — ну уж простите, мы так не договаривались. Вот потому они меня в итоге и ненавидят, но это уже не мои проблемы: в отношениях я всегда и со всеми честен.
— Ладно, мальчишка мальчишкою, но и о чувствах Юджин ты не очень-то печешься, планируя ее вдовой сделать.
— Эслинн — моя племянница, — повторил Брендан весомо. — Когда Летиция ее рожала, я, а не мой братец, под дверью родильного отделения всю ночь просидел. Более того, ее колыбелька стояла у меня в кабинете, пока Летиция по заводу со своими бумажками носилась. Я любил эту малышку. И если не лью слезы и не устраиваю истерики, не значит, что я не переживаю. Ясно? Эслинн с раннего детства была впечатлительной, с хрупкой психикой, и тот пожар на ней, быть может, больше, чем на ком-либо другом, сказался — ее нужно было беречь. И знаешь ли, мне не очень-то нравится, что она сиганула в реку из-за этой парочки. Юджин — та еще язва, мало того, что связалась с чужим парнем, так еще здорово подлила масла в огонь. Все эти «возвращаю тебе лягушонка в качестве подарка» — за подобное по головке не гладят. И, да, когда люди любят, они такого не говорят. Так какие ко мне претензии? Я отличный парень, практически клон Ричарда Брэнсона: начинающим предпринимателям помогаю, в «Гринписсе» состою, деньги на больных африканских детишек жертвую и ко всему прочему каждый год помогаю Темперанс печенье на благотворительных ярмарках продавать.
— Ты его сам скупаешь и уплетаешь за обе щеки, — подал наконец голос Алистер, с отрешенным видом уставившись в стену и, вероятно, благополучно прослушав половину воодушевленной речи друга.
— Не суть. Я не душегуб. Но этот мальчишка представляет опасность, а я не собираюсь из-за него лишаться головы. Я же не предлагаю его на воротах завода распять — пока не предлагаю — но если придется, желающие потаскать каштаны из огня найдутся.
— И что бы сказала на все это Летиция? — не сдержавшись, поинтересовался Дональд.
— А что она могла бы сказать? Сама виновата, что отреклась от пацана, — с издевкой усмехнулся Брендан и этим вывел-таки комиссара из себя.
— Нет, это вы ее заставили отречься от пасынка и прогнать его. Вам еще повезло, что машина Деррена была исправна на момент аварии, иначе Летиция обвинила бы вас в том, что подстроили несчастный случай, а так она боялась, что мальчишка покончил с собой.
— Много же ты знаешь, Дон. — Брендан сощурился, но его усмешка стала лишь нахальнее. — Алистер, ты бы задумался: кажется, твоя жена была к нашему комиссару ближе, чем казалось. Смотри, Дон, Алистер ревнивый. Это он с виду только как слепой котенок, но под этой маской скрыт страшный зверь.
Брендан рассмеялся, не догадываясь, что попал в яблочко, и комиссар поклялся, что тот ответит за свои тупые шуточки: оглянуться не успеет, как окажется за решеткой.
— Дон, признавайся, было у тебя что-то с женой Алистера? Скажи правду и посрами тем дьявола.
Комиссар почувствовал на себе тяжелый взгляд мэра и невольно подобрался, хотя понимал, что держать ответ перед этим подонком точно не обязан.
— Ничего у нас не было, я Летицию пальцем не тронул.
Не спуская с Дональда мутных красных глаз, Алистер опустошил стакан, подошел ближе и угрожающе прошипел на ухо:
— Твое счастье.
Затем грузно опустился на диван и невнятно пробурчал:
— Но кто-то у Летиции все-таки был. Если бы узнал, кто — похороны вышли бы двойными.
— Что ты там бубнишь? — не расслышав, переспросил с легким раздражением Брендан. — Хватит уже пить! Темперанс, небось, запарилась за тобой приглядывать, хоть ее пожалей: она и так эти дни то с твоей дочерью носится, то с тобой.
— Тебе-то что? — отмахнулся от друга Алистер. — Ревнуешь? Сам виноват, что упустил свой шанс. Не в первый раз, стоит заметить: в молодости неоднократно и вот, сейчас. А я тебе говорил, чтоб не подбивал под нее клинья, ты ей в подметки не годишься.
— У Темпи характер тоже не сахар, знаешь ли. А еще острый язык и тяжелая рука. Не говоря уже о том, что дружит со всеми своими бывшими: мало приятного, когда твою женщину какие-то посторонние мужики цветами заваливают по поводу и без.
— Но это все в открытую всегда было, тебе не в чем ее упрекнуть, как бы ни хотелось. Зато сам отличился. С кем она тебя там застала? — Алистер наградил друга осуждающим взглядом и, не дожидаясь ответа, сделал собственные выводы: — С горничной, небось.
— Да с чего все взяли, что Темпи меня с кем-то застала? Думаете, у нас не нашлось других причин хлопать дверью? — Обреченно закатил глаза Брендан, и Дональд не преминул вставить свое слово:
— Мы слишком хорошо тебя знаем.
— Она тебя пять лет терпела, а потом в один момент выставила из своей спальни, что еще ты мог натворить?
— Да, может, я сам ушел. Хороши друзья... Готовы без суда и следствия закидать меня орешками вместо того, чтоб поддержать.
— Никто не будет на твоей стороне: Темперанс все любят, а тебя — нет, — продолжал колоть Алистер, хотя ему хватило бы и одного взгляда на друга, чтобы понять, тому и так несладко.
И, черт побери, комиссар от души наслаждался, наблюдая, как Брендан мучается. Сколько бы тот ни притворялся, будто ему все нипочем, глаза выдавали его с потрохами, делая похожим на неприкаянного домашнего питомца, умирающего от печали и тоски в разлуке с любимой хозяйкой. Ни дать ни взять — Хатико.
— Алистер, ты правда думаешь, что я спал и видел, как бы изловчиться и изменить женщине, которую люблю? К твоему сведению, Темперанс — смесь семи специй (после нее любая другая женщина покажется пресной, как запаренная на воде овсянка) и смертельное оружие в придачу — тут бы живым из постели выбраться и по частям себя собрать. Да и что бы у нас ни произошло, тебя это не касается.
— Меня касается все, что касается Темперанс! — безапелляционно припечатал Алистер. —Хоть теперь оставь ее наконец в покое.
— Угу. Смотри, еще подумаю, что ты на нее глаз положил — типа теперь твоя очередь, да? Ты же у нас — убитый горем вдовец, тебе по статусу не положено заглядываться на женщин. Так что лучше уж пей.
— Что за бред?! Темперанс мне как сестра. А вообще я могу заглядываться на кого хочу. — Алистер сцепил ладони, уставился в пол и мигом потерял весь боевой запал. — Летиция не заслужила, чтобы я хранил ей вечную верность, у нее было рыльце в пушку.
— Да с чего ты взял? — полюбопытствовал Брендан и мигом стал похож на навострившего уши кота.
— Замужние женщины не щеголяют с засосами на шее, словно школьницы.
Дональд со злостью стиснул кулаки, не сомневаясь, что повинен в том Ричард. Брендан же подавился смешком и с расслабленным видом откинулся на спинку кресла: его явно позабавила сложившаяся ситуация, и собственные проблемы тут же потеряли былую остроту.
— Не складывалось у нас... Так что я — не вдовец, я — почти разведенец. Больше жизни ее любил, но Летиция ни черта не ценила!.. А ведь ты предупреждал меня, Брендан, что она себе на уме, надо было тебя, а не отца слушаться.
— Да, я тебя предупреждал: Летиция всегда отличалась странностями. И ее папаша тоже. Никогда не встречал пастора, который бы заявлял, что все мы имеем право на персональных демонов, раз и луна имеет темную сторону.
— Что, не учили вас такому в семинарии? — спросил Дональд с иронией, лишь бы не думать про Летицию и ее любовника. Про Летицию и возможный развод.
— Все, чему я там научился — как на три счета соблазнять симпатичных послушниц из соседнего монастыря. Мой отец явно просчитался, когда отправил меня в семинарию в наказание за шальную юность. Ох, чего мы только там не творили, прямо у Него на глазах — нынешней молодежи и не снилось.
— Остается только радоваться, что ты все же выбрал другую стезю: только такого душепопечителя нам в Саммервуде и не хватало для полного счастья, — хмурясь, проговорил комиссар, и Брендан, донельзя довольный собой, хотел было что-то добавить, но, достав из кармана сотовый, осекся на полуслове.
— О! А самое интересное я чуть не пропустил, надо прекращать ставить телефон на беззвучку. Как раз к разговору о молодежи. — Брендан повторно взглянул на экран, и его улыбка усилилась во сто крат. — Наш рождественский имбирный человечек не подвел, на него можно положиться.
В тот же миг сотовые комиссара и мэра громко пиликнули, принимая смс, которое Брендан переслал, поленившись оторваться от кресла и подойти к друзьям.
— Говорил я вам «к гадалке не ходи»?
Дональд открыл сообщение и тут же скривился, увидев фотографию Деррена и Юджин, слившихся в поцелуе. Черт! Надо что-то делать: эти двое не должны быть вместе!
Алистер, несомненно, был того же мнения:
— Тошнотворно!
— Да уж получше, чем твои постановочные поцелуи с женой на камеру.
— Очнись, Брендан! Юджин могла быть сестрой этого щенка, если ты забыл. Так что, когда решил поиграть в сваху, сначала бы задумался, кого с кем сводить собираешься.