Сюань Цзин тщательно обдумал его слова и все же поддался искушению
В первых лучах рассвета император Чунань сидел на постели, подобрав под себя ноги. Его плечи укрывала волчья шкура. Полуприкрыв глаза, он спросил:
— Есть умершие?
Доверенный евнух шагнул вперед.
— Тех двоих, что были тяжело ранены, спасти не удалось. Вскоре они скончались. Оставшиеся пятеро выживших умерли один за другим совсем недавно.
Император Чунань открыл глаза.
— Как это произошло?
Евнух зашептал:
— Яд. Мы позаботились о том, чтобы не оставить следов. Не волнуйтесь, Ваше Величество. Стражники будут молчать. Они не посмеют болтать. Когда Ваше Величество завтра спросит у них, что случилось, они лишь ответят, что убийцы заранее спрятали яд во рту, но обнаружив, что убийство не удастся, покончили с собой, чтобы избежать наказания. Подобное вполне возможно.
Император Чунань немного успокоился, и евнух не удержался от вопроса:
— Почему Ваше Величество не стал их допрашивать? Очевидно, что мы, ваши слуги, подготовили для заклания лишь двадцать пять человек, а тут вдруг откуда-то взялось еще двенадцать. Что же это такое?
— Цареубийство — это преступление, за которое карается виновный и его родня до девятого колена. Когда их схватили прошлой ночью, они и не пытались покончить с собой. Неужто дожидались линчи*? И дело не в том, что у них не было на это шанса, нет. Они сохраняли свои жизни до срока, — ледяным тоном произнес император Чунань. — Неужто эти люди не знают, что, останься они в живых, их ждут невыразимые муки? Но даже этого они не боялись. Очевидно, что в силе воли им не откажешь. И ты впрямь считаешь, что мы смогли бы заставить таких людей сказать правду?! Если не убить их сейчас, то что — дожидаться, чтобы утром они сказали то, что должны были сказать?
*凌迟 língchí — буквально: «затяжная бесчеловечная смерть, медленная экзекуция». Особо мучительный способ смертной казни путём отрезания от тела жертвы небольших фрагментов в течение длительного периода времени. Также именовалась ваньгуа линчи (万剐凌迟) или цяньдао ваньгуа (千刀万剐). Казнь тысячи порезов. Особо жестокий способ казни, который применялся в Китае за государственную измену и отцеубийство вплоть до её отмены в 1905 году. Порезов не обязательно было ровно тысяча, количество отрезанных от тела кусков определял суд. Но в любом случае казнь совершалась прилюдно при большом скоплении народа.
На императоре Чунане лица не было. Он придумал отличный план, по которому острие копья указывало прямо на князя Юя. Излишне говорить, что сразу нашлись бы те, кто, подчиняясь желанию императора, с готовностью бросился бы расследовать столь громкое дело, а отмыться от такого преступления, как цареубийство, не сумел бы и десяток князей Юев. Это был самый быстрый способ избавиться от него.
Вдобавок Сюань Цюн все еще находился под домашним арестом, а потому оставался в стороне и его нельзя было притянуть к делишкам его матери. В худшем случае император Чунань мог бы пожертвовать наложницей Юй. Невелика потеря.
Вот только он никак не ожидал, что фальшивые убийцы приведут к появлению настоящих. Когда император Чунань узнал, что всего убийц оказалось больше трех десятков, его прошиб холодный пот.
Не будь он осторожен и не оставь внутри и снаружи дворца много стражи на случай непредвиденных происшествий, его могли бы и впрямь лишить жизни.
От мысли, что несколько часов назад во дворце проникло больше десятка настоящих убийц, императору Чунаню становилось откровенно не по себе*.
*芒刺在背 mángcìzàibèi — колючка в спине (обр. в знач.: сидеть как на иголках).
— Но... — Евнух нахмурился, ему сделалось неуютно, но он все равно прошептал. — На самом деле, никто не знает, как теперь быть. Совсем недавно этот раб допрашивал тех, кто занимался поиском смертников, и сурово наказал их. Но они лишь твердили, что не знают, что случилось, и ни в чем не виновны. Они и впрямь выглядели так, будто совершенно ни при чем. Теперь... Стоит ли продолжать расследование? Быть может, Ваше Величество кого-нибудь подозревает? — осторожно спросил он. — Тогда вашим слугам будет проще направить поиски в верную сторону.
Император Чунань усмехнулся.
— Неужели вы и впрямь не знаете, с кого начинать? У вас просто поджилки трясутся что-то выяснять.
Евнух смущенно улыбнулся, не смея сказать ни слова.
Через какое-то время в главный зал без объявления вошел человек в наряде охраны царских покоев. Он опустился на колени в приветственном поклоне.
— Ваше Величество, лазутчики вернулись.
Император Чунань не спал всю ночь. Услышав эти слова, он устало велел:
— Говори.
Человек в наряде охраны царских покоев, сказал:
— У императрицы все тихо. Принцесса Аньго сильно испугалась. Она приняла успокоительное и заснула. После визита к ней императрица отправилась навестить юных принцесс, после чего тоже легла спать. Больше там ничего не происходило.
— У Их Высочеств Четвертого и Пятого принцев оказалось чуть живее. После возвращения в западный боковой зал они принялись ссориться. Его Высочество Четвертый принц настаивал, что за всем стоит князь Юй. Он спросил Его Высочество Пятого принца, не знал ли тот о случившемся. Иначе зачем бы ему после приезда в путевой дворец безвылазно сидеть в своих покоях. Не потому ли, что он заранее знал, что произойдет, вот заперся из страха смерти. Его Высочество Пятый принц пришел в ярость и стал твердить, что ни о чем не знал. Принцы долго спорили и, в конце концов, вусмерть разругавшись, разошлись отдыхать.
— Сюань Цзин сказал, что Сюань Цюн, едва приехав, тут же заперся у себя? — Император Чунань нахмурился. — Ты выяснил, как все было на самом деле? Это правда?
Стражник, все еще стоявший на коленях, кивнул.
— Да. Сперва этот чиновник подумал, что Его Высочество Пятый принц очень долго пробыл под домашним арестом, а потому ничего удивительного, что он не осмеливается пойти, куда вздумается. Но во время допроса соглядатая, следящего за Его Высочеством Пятым принцем, выяснилось следующее: перед отъездом сюда поместье Пятого принца навестили люди князя Юя, чтобы выразить ему свое почтение. По сути, они сказали, что, приехав в путевой дворец, ему следует говорить и вести себя с большой осторожностью. Что ему не стоит расстраивать Ваше Величество. Это в равной мере можно расценить как совет от чистого сердца, так и как намек. Сложно сказать. Этот чиновник не рискнет строить пустые догадки*. Прошу Ваше Величество сказать, следует ли продолжать поиски.
*捕风捉影 bǔfēngzhuōyǐng — ловить ветер и хватать тень (обр. в знач.: гнаться за химерой: делать впустую; химерический, безосновательный).
Император Чунань ничего не ответил.
— А что у Цзыю? — спросил он, тщательно обдумав услышанное.
Прежде чем заговорить, стражник запнулся.
— Молодой князь Юй с молодым господином Чжуном проследовал в восточный боковой зал. Он велел сменить всю прислугу, после чего вместе с молодым господином Чжуном отправился в постель. Прежде чем уснуть, они... лишь немного пошептались о вещах, не имеющих к произошедшему никакого отношения.
Услышанное императора Чунаня совершенно не удовлетворило.
— О чем они шептались? Такое событие, а они что, совсем его не обсуждали?
Стражнику не оставалось ничего иного, как собраться с духом и перейти к подробностям.
— Казалось, что молодой князь Юй с молодым господином Чжуном спорят. Сперва они и впрямь говорили слишком тихо, так что ничего нельзя было различить. Но затем, вероятно, из-за того, что они никак не могли прийти к согласию, молодой господин Чжун чуть повысил голос, и лазутчик, наконец, смог разобрать кое-что из его слов. Молодой господин Чжун сказал, что раз молодой князь Юй намерен лгать, то пусть лжет. Запугивать-то его зачем было? Пусть просто хорошенько возьмется... возьмется... там, и довольно. Для чего молодому князю Юю понадобилось затыкать ему рот так, что даже пожелай он молить о пощаде, не сумел бы этого сделать, и остался бы просто игрушкой? Молодой князь Юй ответил едва слышно. Он сказал, что молодой господин Чжун был слишком... слишком... несдержан. Заткнуть ему рот было нужно, чтобы он мог подольше с ним поиграть. Услышав это, молодой господин Чжун шепотом спросил: «Так тебе не понравилась моя несдержанность?». На это молодой князь Юй ответил...
— Довольно! — У императора Чунаня разболелась голова. — Мы больше не хотим этого слышать.
У стражника как гора с плеч свалилась.
От злости император Чунань едва мог дышать.
— В путевой дворец пробрались убийцы! Но у этих двоих все-таки нашлось желание на подобные разговоры! Это...
— Ваше Величество, не волнуйтесь, — поспешил мягко вмешаться евнух. — Молодой князь Юй и молодой господин Чжун не глупцы. Вероятно, они догадывались, что их будут подслушивать. Даже обсуждай они что-нибудь важное, они бы не дали лазутчикам услышать их разговор.
— Разумеется мы это знаем! — Император Чунань все никак не мог унять ярость. — Мы злимся на них за их беспечность! В такой тяжелый момент им по-прежнему приходят в голову подобные мысли! Бесполезная чушь! Жизни не хватило намиловаться?!
Стражник не смел и рта лишний раз раскрыть.
— Хватит. На них никого нельзя положиться.
Император Чунань потер точку между бровей.
— Отдайте приказ... Принцесса Аньго была ранена, ей лучше не двигаться. Поэтому никто пока не вернется в столицу.
— Да разве так можно? — выпалил евнух. — Здоровье Вашего Величества бесценно. Разве вы можете остаться здесь?
— Если вернуться сейчас, то как мы сумеем расследовать дело князя Юя? — ледяным тоном возразил император Чунань. — Дадим ему успокоиться и замести следы?
Лицо императора Чунаня помрачнело.
— Цзыю должен оставаться вне подозрений. У Сюань Цюна много своих людей в Министерстве наказаний, он тоже должен оставаться вне подозрений. Ступай... Вели сопровождающим нас чиновникам придумать, как избавиться от тех, кто мешает. А те, кто вернется в столицу, пусть немедленно займутся расследованием.
Евнух понял, чего добивается император, и поспешно отправился передать приказ.
Едва окончательно рассвело, как император Чунань вызвал к себе Юй Шэ. Проснувшийся и позавтракавший в одиночестве Чжун Вань стал ждать новостей.
Вскоре пришел евнух, сопровождавший Юй Шэ во дворец, и шепотом сообщил:
— Все убийцы мертвы.
Чжун Вань невольно рассмеялся. Юй Шэ и впрямь угадал.
— Поскольку Судебный приказ должен остаться в стороне, кто расследует это дело?
— Доверенные помощники императора, — по-прежнему шепотом ответил евнух. — Еще не рассвело, как кто-то уже отправился в столицу за князем Юем.
Чжун Вань онемел от изумления.
Император Чунань хотел поскорее со всем покончить. Юй Мучэну следовало поторопиться.
Кивнув, Чжун Вань отпустил евнуха.
Ему вспомнилось, о чем они вчера ночью «шептались» с Юй Шэ. По всей видимости, император примется усиленно читать нотации, и Юй Шэ не вернется еще долго. Когда Чжун Вань представил себе разговор Юй Шэ и императора Чунаня — слепого с глухим — он почти испугался.
Со скуки он оправился навестить Сюань Цзина.
Тот на него все еще злился. Один вид Чжун Ваня выводил его из себя.
— Зачем явился?! У меня полно дел, некогда мне с тобой болтать!
Чжун Вань пришел с видом, словно они с Сюань Цзином добрые братья, и уселся, как будто ему тут самое место.
— Чем же вы заняты, Ваше Высочество? Может, расскажете?
— Ты... — Сюань Цзин хотел что-то сказать, но оборвал себя. Ему на самом деле не нравился Юй Шэ, а теперь начинал не нравиться еще и Чжун Вань. — Проваливай! Сперва я пару раз хотел с тобой поговорить, чтобы узнать, куда делся Линь Сы. Но я и не знал, что ты такой злой и никчемный. Чего ты не знаешь, мне из тебя не выудить. А то, что знаешь, говорить мне отказываешься. И кто захочет чесать с тобой языками?
Чжун Вань совершенно опешил.
— Это не так. Когда я в последний раз видел Линь Сы, я нарочно велел ему пойти к тебе. Разве он этого не сделал?
После небольшой паузы Сюань Цзин расплывчато ответил:
— Думаю, можно считать, что он приходил.
Чжун Вань рассмеялся:
— Можно считать?
Сюань Цзин помрачнел, но не произнес ни слова. Вот только Чжун Вань продолжил донимать его расспросами. В конце концов, Сюань Цзин не выдержал и, немного поколебавшись, пояснил:
— В этом месяце я каждый вечер перед сном клал у изголовья кровати грецкий орех. А когда просыпался на следующее утро...
Сюань Цзин потупил взгляд:
— Его там не было.
Чжун Вань растерянно замер. А затем он вспомнил рассказ Юй Шэ об «орехах», и сердце у него сжалось от боли.
— Я в тот день и впрямь наговорил не самые приятные вещи. Но зачем было до такого доводить? — Сюань Цзин чуть ли не смертельно возненавидел Линь Сы. — А он взял и без предупреждения куда-то исчез на несколько месяцев. Сейчас-то он точно вернулся, но, пользуясь своими навыками в боевых искусствах, приходит ко мне, только когда я сплю! Чего он боится? Что я наброшусь на него со злости?
Чжун Вань на миг задумался.
— Как-то я заговорил с ним об этом. Хотя Линь Сы отказался объяснять, что случилось, я сам кое о чем догадался. Похоже, он боялся, что однажды что-нибудь случится, и он умрет. Он не хочет связывать тебя.
— Да что может случиться? — Вопль Сюань Цзина мог свести убить на месте. — Если что-то и случится, то умрете вы с Юй Шэ! Какое отношение это имеет к нему?!
Чжун Вань давно привык, что люди бранятся ему прямо в лицо, но от слов о возможной смерти Юй Шэ он почувствовал себя несчастным. Он внимательно посмотрел на Сюань Цзина и очень серьезно произнес:
— У меня есть план, как схватить Линь Сы, если Ваше Высочество этого желает. Хочешь его услышать?
— Говори! — тут же выпалил Сюань Цзин.
— Расставь на него мышеловку, — с самым серьезным видом заявил Чжун Вань. — Ваше Высочество когда-нибудь видел их?
Сюань Цзин на миг задумался, а затем заговорил, помогая себе жестами:
— Такая доска с железным зажимом...
— Верно! — Чжун Вань вел себя так, словно вовсе не нес чепуху. — Сделай такую, но побольше. Возьми доску, из каких сколачивают кровати, подготовь ее и спрячь под одеяло, а сверху насыпь много грецких орехов. Когда Линь Сы явится среди ночи, малейшая неосторожность с его стороны, и...
— Считаешь меня идиотом? — Сюань Цзин пришел в полный ужас. — Ты что, с ума сошел? Разве он не заметит такую здоровенную мышеловку?
— Да что он разглядит посреди ночи? — все с тем же серьезным видом возразил Чжун Вань.
Сюань Цзин задумался, а затем произнес:
— Может, и впрямь, сработает...
— Если Ваше Высочество все еще сомневается и хочет сделать все еще надежнее, то можно купить несколько капканов и поставить их под окном и в ногах кровати. Поставь побольше.
Сюань Цзин тщательно обдумал его слова и все же поддался искушению.