К чему так осторожничать, чтобы написать подобную ерунду?
Хотя отдельного чиновника, отвечавшего за запись повседневных действий принцев, не существовало, в их поместьях полагалось вестись записи о том, с кем они проводят ночь, чтобы гарантировать чистоту крови императорской семьи.
Император Чунань недавно признал Юй Шэ своим сыном. А значит, Юй Шэ теперь считался полноправным принцем, и Дворцовое управление прислало в усадьбу, принадлежащую князю Юю, соответствующие тетради, а ведение записей возложило на управляющего Фэна. Однако Юй Шэ никогда не приближался к женщинам. Делать с этими тетрадями было нечего, и управляющий Фэн отложил их в сторону. Так уж вышло, что после этого их заметил Чжун Вань.
Чжун Вань полистал пустые страницы и ничего не понял. После недолгого размышления он пришел к выводу, что это были тетради для записи ночных дел Юй Шэ. Поэтому он счел их крайне важными.
Воспользовавшись невнимательностью управляющего Фэна, он стащил обе тетради, а еще спрятал кисть для письма. Затем отыскал место, где некому за ним проследить, со всей тщательностью заполнил тетради своим именем, а после тайком, вернул их на место.
Чжун Вань выздоравливал в усадьбе. Кроме как давать советы Юй Шэ, занять себя особо ему было нечем. Поэтому всякий раз, как он обнаруживал тетради и ему нечего было делать, он воровал их и с превеликим удовольствием заполнял своим именем. Ему никогда это не надоедало, а радости он получал столько, словно на него свалилось богатство. Так он тайком израсходовал целую коробку туши в брусках с позолотой. Юй Шэ сложно было бы такое не заметить.
Юй Шэ молча уставился на лишившуюся изрядной части своей щетины кисть для письма. Мысленно вздохнул. Попади кто-то, вроде Чжун Ваня, в императорский гарем — стоило бы опасаться коварного обмана при выборе имени*.
*绿头牌 lùtoupái — зеленая табличка, зеленый знак. Император использовал зеленую табличку, на которой писалось имя, когда вызывал к себе свою дочь или наложницу.
Он бы втихаря крал эти зеленые таблички и менял имена на них на свое, чтобы, когда император решит табличку сменить, выбор неизбежно пал бы на него...
С Чжун Ваня бы сталось.
Юй Шэ закрыл глаза и сделал вид, будто ничего не заметил, позволив Чжун Ваню творить все, что ему заблагорассудится.
Вот только бедный управляющий Фэн. Старик оставался в полном неведении о происходящем. Когда через десять дней пришел чиновник из Дворцового управления, чтобы забрать тетради и скопировать их содержимое в собственные записи, он спокойно все отдал.
Когда же чиновник приступил к копированию, он обнаружил два повторяющихся, написанных вплотную друг к другу иероглифа — «Чжун Вань». Чиновник был просто поражен.
Вот так и вышло, что история о том, что новый принц и минуты не может обойтись без молодого господина Чжуна, дошла до ушей императора.
Юй Шэ совсем не хотел обсуждать Чжун Ваня с императором Чунанем. По большей части скрыв подробности, он просто отделался парой слов и отправился обратно в усадьбу.
Вернувшись в усадьбу и увидев Чжун Ваня, Юй Шэ не сумел удержаться от того, чтобы слегка его отчитать.
Чжун Вань сделал вид, что ничего не понимает.
— Что случилось? Когда я вообще трогал твои вещи? Какие еще тетради?
— Тетради с записями о том, что я каждый день делаю! — Юй Шэ окончательно потерял терпение. — Сколько их еще надо заполнять? Разве во дворце не сочтут странным, когда увидят, что там? И впрямь призрак дергает за ниточки? Разве я могу на тебя не кричать?
Чжун Вань все молчал, и тут его лицо залилось краской.
— Я думал, это было...
Юй Шэ посмотрел на него и не удержался от вопроса:
— Что же, по-твоему, это было?
В этот миг с закусками к чаю вошел управляющий Фэн. При виде открывшейся ему картины он примирительно улыбнулся:
— Что случилось? Если вам есть, что сказать, говорите, но зачем же так шуметь?
Чжун Вань тут же состроил жалостное лицо:
— Шицзи сказал, что я трогал его вещи.
Управляющий Фэн поспешил встать на его сторону:
— Ничего же страшного, если он случайно до чего-то дотронулся. Ваше Высочество так сильно любит молодого господина Чжуна, не надо сердиться на него по таким пустякам.
— Да разве это просто дотронулся? — Юй Шэ вскинул взгляд. — Вы уже получили императорский указ?
Чжун Вань улыбнулся.
— Посыльный только что ушел. Поздравляю вас, Ваше Высочество.
— Мой титул еще не определен. — Юй Шэ обернулся к Чжун Ваню и тихо произнес. — Хорошо, что твои люди так умны и находчивы. Сейчас император считает, что князь Юй сговорился с людьми из Приказа по астрономии и календарю.
Увидев, что эти двое переключились на обсуждение дел, управляющий Фэн поставил на стол закуски, поклонился и вышел.
Юй Шэ тихо продолжил:
— Угадай, как скоро император выберет наследного принца?
— Когда его здоровье еще немного ухудшится... — неуверенно ответил Чжун Вань и на мгновение задумался. — Или, возможно, когда обнаружит, что князь Юй и Сюань Цюн опять создают проблемы.
Чжун Вань еще немного подумал и тихо продолжил:
— Думаю, сложно полагаться на то, что Сюань Цюн снова во что-то ввяжется. Не стоит ли упомянуть о событиях в племенах бэйди пораньше?
— Не спеши. — Юй Шэ покачал головой. — Дай князю Юю немного времени... По поводу твоей семьи, он еще не добился отмены твоего приговора.
Чжун Вань не удержался от смеха:
— Ваше Высочество, почему у тебя такое коварное сердце?
— Он сам напросился, — равнодушно отозвался Юй Шэ. — Такой уж он человек. Пока другие придумывают пару-тройку запасных планов*, у него их наберется побольше сотни. Из-за жадности ему всегда мало. Так что пусть загоняет себя до смерти.
*狡兔三窟 jiǎotùsānkū — у хитрого зайца три норы (обр. в знач.: иметь множество увёрток и лазеек).
— А ты, значит, не жаден? — тихонько спросил Чжун Вань. — Боюсь, если мы слишком промедлим, все может измениться. Если князь Юй отбросит осторожность и решит во что бы то ни стало доказать, что младшая наложница Чжун совершила цареубийство, тебе... В конце концов, ты — сын младшей наложницы Чжун. Что нам делать, если кто-то решит воспользоваться этим, чтобы заставить других считать, будто ты недостоин трона?
— Вовсе не обязательно, что дойдет до такого. Более того, я тогда еще даже не родился. Так какое это имеет ко мне отношение? — отмахнулся Юй Шэ. — Есть какие-нибудь новости от принцессы?
Чжун Вань покачал головой.
— С тех пор, как я помог тебе заставить императора поверить, что князь Юй выволок на поверхность и распустил слухи об истории с младшей наложницей Чжун, принцесса в нашей усадьбе не появлялась. Я попросил Линь Сы проследить. Князь Юй уже много дней не приходил к ней в поместье.
Чжун Вань посмотрел на Юй Шэ.
— Цзыю, ты не единожды вынуждал принцессу Аньго выбирать сторону. Это затем, чтобы заставить ее отбросить сомнения и помочь тебе, или затем, чтобы она четко отделила себя от князя Юя, чтобы в будущем не оказаться замешанной в этом деле?
Юй Шэ промолчал, но вскоре пристально посмотрел на Чжун Ваня и ответил:
— И то, и другое.
От его слов Чжун Вань почувствовал легкий укол боли, но, посмотрев в мрачные глаза Юй Шэ, подумал о мягком и нежном сердце, скрытом под этой надменной и непокорной внешностью, и не смог удержаться от восхищения.
— Ты уже написал ответ, где выражаешь свою признательность? — он взял чистую тетрадь и положил ее перед Юй Шэ. — Тебя наконец-то назвали принцем. Ты добился желаемого, и теперь необходимо воздать императору должное.
Юй Шэ не особо хотелось этим заниматься, и он небрежно бросил:
— Пусть кто-нибудь напишет пару строк в благодарность. В любом случае, совсем не обязательно, что он станет ее читать.
— А что, если он попросит кого-нибудь прочитать твой ответ перед всеми на утренней аудиенции? — не отступался Чжун Вань. — Скорее пиши.
Юй Шэ на самом деле не хотелось писать. Общения с императором Чунанем ему и без того сегодня хватило с головой. Теперь же ему от одной только мысли о нем становилось дурно. Юй Шэ потер лоб.
— У меня голова болит. Ты... Набросай пару слов за меня, я потом перепишу.
Чжун Вань сразу же согласился:
— Хорошо.
Садиться Чжун Вань не стал. Вместо этого он встал перед Юй Шэ, взял кисть и окунул ее в тушь. Затем открыл тетрадь и, даже не задумываясь над текстом, небрежно что-то набросал.
Юй Шэ молча наблюдал за ним, а затем произнес:
— То, что ты не вошел в Секретариат, и впрямь пустая трата твоего таланта.
— Ты доволен? — Чжун Вань все не прекращал писать. Записывая красивые, но пустые слова благодарности, он не забывал нахваливать себя. — Тот, кто семь лет назад стал хуэйюанем*, теперь работает на тебя писарем**. Ты счастлив?
*会元 huìyuán хуэйюань — первый на столичных экзаменах (хуэйши).
**书童 shūtóng — служка (в кабинете ученого, в библиотеке, в школе).
Не прошло и десяти минут, как Чжун Вань уже исписал целую тетрадь. Весь светясь от задора, он воскликнул:
— Посмотри, посмотри. Нужно что-нибудь поправить?
Юй Шэ внимательно все прочитал и покачал головой.
— Ни единое слово не требует исправления.
Чжун Вань знал, что Юй Шэ на самом деле не по себе. Он вздохнул:
— Думаю, будет лучше, если ты не станешь переписывать сам. Я еще раз все тщательно перепишу и пошлю эту копию.
Юй Шэ кивнул. Тогда Чжун Вань сменил кисть на более тонкую и принес пустую тетрадь. Юй Шэ хотел встать, чтобы уступить ему место, но Чжун Вань с улыбкой покачал головой:
— К чему так осторожничать, чтобы написать подобную ерунду?
Он изменил почерк, сделав написание более ровным и мягким. Какой-нибудь престарелый министр, десятилетиями занимавшийся написанием докладных записок и предложений, вероятно, не смог бы похвастаться таким же.
При виде такого Чжун Ваня Юй Шэ напряженно сглотнул.
Рука, которая росчерком кисти могла бы сделать страну счастливой и мирной, каких-то пару дней назад без конца выводила имя «Чжун Вань» в тетрадях, описывающих ежедневные занятия Юй Шэ.
Широкие рукава Чжун Ваня свисали рядом с Юй Шэ, повторяя все его движения. Вот Чжун Вань чуть наклонился, и Юй Шэ невольно впился взглядом в тонкую талию.
Заставив себя отвести взгляд, Юй Шэ напряженно велел:
— Сядь.
После этих слов он уже совсем было собрался встать, но Чжун Вань толкнул его левой рукой, удерживая на месте, и продолжил сосредоточенно писать.
— Не нужно... Я скоро закончу, — пробормотал он.
Юй Шэ сжал правую руку в кулак, затем поднял ее, разжал ладонь и, чуть помедлив, осторожно положил на талию Чжун Ваня.
А затем схватил его за руку и внезапно дернул вниз, усаживая себе на колени.
Запястье Чжун Ваня дрогнуло, отчего по тетради едва не расплылась клякса.
— Чуточку осторожнее, — шепнул Юй Шэ.
Мочки ушей у Чжун Ваня покраснели, и он, продолжая писать, едва слышно отозвался:
— Так вот как вы, Ваше Высочество, обращаетесь со своими писарями?
Юй Шэ тут же ответил с самым невозмутимым видом:
— Разве тебя не следует наказать за ерунду в моих тетрадях для записи повседневных дел и за допущенные ошибки?
— Старейшина канцелярии Сунь тоже порой допускает ошибки. Ты бы и его наказал, усадив себе на колени? — уже серьезнее ответил Чжун Вань.
Поначалу Юй Шэ сомневался, и все его действия были немного скованными. Но от этих слов он едва не рассмеялся вслух и полностью расслабился.
Чжун Вань обмакнул кисть в тушь, откашлялся и спросил, отчаянно алея щеками:
— Вот видишь, злодей из тебя то... тоже хоть куда?
Юй Шэ отвел взгляд и позволил Чжун Ваню опереться о него. Немного помолчал, а затем произнес:
— Я прочитал об этом в книжке... Я ведь тебе уже говорил, что это вовсе не значит, что я не стал бы делать нечто подобное.
Судя по тону, он прекрасно знал, как все это делается, и был не прочь воплотить прочитанное в жизнь.
Юй Шэ хотелось порадовать Чжун Ваня, и он задумался, насколько далеко можно зайти. Рука на талии медленно скользнула ниже.
Уши Чжун Ваня опять покраснели. Он боялся, что допустит в письме ошибку и тем самым навредит Юй Шэ, поэтому был крайне осторожен, но все равно не удержался и тихо пожаловался:
— Так значит, в обычные дни ты...
— Даже когда ты ничего не делаешь в обычные дни, я все равно едва могу удержаться. — Юй Шэ закрыл глаза. — Поэтому я и не хочу быть с тобой чересчур близок... Я боюсь, что лишь наврежу твоему и так слабому здоровью.
И, обращаясь к себе, добавил:
— Я теперь стал таким трусом. Так дорожу своей жизнью и творю глупости*.
*矫情 jiáoqing — поступать вопреки (общепринятому); держаться неестественно (в погоне за оригинальностью); оригинальничать.
Он и впрямь дорожил своей жизнью, а еще больше — жизнью Чжун Ваня.
Юй Шэ открыл глаза. Нахмурился.
— Все еще не закончил?
Чжун Ваню хотелось подольше подурачиться с Юй Шэ, поэтому он писал все медленнее и медленнее. Юй Шэ с одного взгляда по улыбке в глазах Чжун Ваня мог сказать, что тот задумал.
Невероятно мягко он спросил:
— Я тебе нравлюсь таким?
Чжун Вань не смог выдавить ни слова, но Юй Шэ его и не заставлял. Он приобнял его сзади, его пальцы коснулись бедра Чжун Ваня...
Внезапно Чжун Вань выпрямился. Юй Шэ прошептал:
— Не волнуйся... Я не собирался ничего делать.
Чжун Вань вздрогнул.
— Я еще не закончил! Вначале...
Он утратил осторожность и случайно оставил в верхней части тетради длинную кляксу. Письмо, которое уже приближалось к концу, оказалось испорчено.
— Оставлять кляксы на письмах императору ужасно неуважительно. — Юй Шэ ослабил пояс Чжун Ваня. Его голос звучал мягко и нежно, хотя сами слова были резкими. — Гуйюань, переписывай заново.
У Чжун Ваня взмокли ладони. С огромным трудом он взял чистую тетрадь и торопливо попросил:
— Просто подожди чуть-чуть...
— Что ты там недавно говорил? — невозмутимо спросил Юй Шэ. — К чему так осторожничать, чтобы написать подобную ерунду?
Чжун Вань с багровым лицом уронил себе на ноги камень для растирания туши. С его губ не сорвалось ни слова.
Все прикосновения Юй Шэ были очень нежными. Как знать, было тому причиной то, что он и впрямь души не чаял в Чжун Ване, или же опять замышлял недоброе. Пока его руки двигались, он, наклонив голову, чтобы видеть, все спрашивал у Чжун Ваня, рад ли он, хорошо ли ему...
Под этой выверенной пыткой Чжун Вань задрожал всем телом.
За час он перепортил уже то ли семь, то ли восемь тетрадей, так и не дописав ни одну, как следует. В конце концов, Юй Шэ пришлось взять его за руку. Чжун Вань походил на ребенка, только изучающего иероглифы. Юй Шэ помогал ему написать каждый знак в письме, где выражалась его признательность и которое завтра будет отправлено во дворец. Но даже под конец Чжун Вань все еще беспокоился, что письмо написано дурно, и все порывался переписать, как следует, чтобы у Юй Шэ не было неприятностей. К сожалению, самого молодого князя Юя это не тревожило ни капли. Он отодвинул заполненную тетрадь в сторону и за руку вытащил Чжун Ваня из комнаты.
Если забыть о том, что его совершенно не беспокоило, не пойдет ли что-то не так, даже если и впрямь пойдет... все происходящее было ему исключительно по душе.
Молодому князю Юю было действительно все равно.