В книжках все не так
Разве управляющий Фэн мог допустить, чтобы Юй Шэ лично занимался такими вещами? Он бросился вперед, чтобы прислужить, однако Юй Шэ не отступал:
— Вон.
Управляющий Фэн и впрямь не понимал. Почему это он оказался недостоин видеть кровь Чжун Ваня?
Получается, ему и на кровь, что текла у Чжун Ваня по лицу вчера ночью, нельзя было смотреть?
Вот только переупрямить Юй Шэ он не мог. Все, что ему оставалось, — в тревоге отступить.
Юй Шэ постарался привести мысли в порядок. По крайней мере, это был Чжун Вань, а не кто-то еще. Это обнадеживало.
Едва управляющий Фэн вышел за дверь, Юй Шэ развернулся и небрежно потянул за одеяло. Вот только он приложил чересчур много сил и случайно его порвал.
Наконец, с большим трудом, ему удалось стянуть одеяло с постели. Он скомкал его, бросил под кровать, а затем вновь взялся за исподнюю рубаху.
На ней алело кровавое пятно.
Поначалу Юй Шэ хотел и ее бросить под кровать, но подумал, что будет неуместно отдавать такую личную вещь в стирку прислуге. После недолгих раздумий он окунул ее в таз с водой для утреннего умывания.
Было неприемлемо, чтобы посторонние увидели ее, но и допустить, чтобы Чжун Вань сам стирал эту рубаху, он тоже не мог. Оставалось лишь взять дело в свои руки.
Времени привести себя в порядок у Юй Шэ не было. Как был, босой, с распущенными волосами, он встал перед тазом с водой, закатал рукава и принялся вдумчиво оттирать исподнее.
Юй Шэ вырос в богатой и влиятельной семье и впервые занимался такими вещами, а потому получалось из рук вон плохо. К счастью, он подошел к делу со всей серьезностью и терпением.
Из опасения, что исподнее может не отстираться дочиста, Юй Шэ взял кусок мыла для умывания и принялся несильно тереть им пятно.
Он едва успел прийти в себя, но не мог не задуматься: а в нормальных семьях все так и бывает — когда муж помогает жене стирать одежду, которая прикасалась к коже?
Крепко стиснув исподнее, Юй Шэ прикрыл глаза и изо всех сил постарался вернуть воспоминания.
Но ему и впрямь не удавалось ничего вспомнить.
В памяти осталось лишь то, как весь вечер он пытался починить ту глиняную фигурку, но сколько бы усилий ни прилагал, ничего не выходило. Он просто не имел ни малейшего представления о том, когда вернулся Чжун Вань.
Первый раз Чжун Ваня и с Чжун Ванем терялся в тумане.
Сопровождаемом кровью и спешкой.
Юй Шэ просто не мог думать о том, откуда взялись эти жуткие, потрясшие его кровавые пятна, которые он увидел, лишь когда убрал одеяло.
И хотя Юй Шэ никогда не имел ни с кем близости, он прочитал довольно книжек, чтобы хоть немного разбираться в отношениях между мужчинами.
В каких-то историях первый раз проходил совершенно безболезненно.
В других кровь у Чжун Ваня лилась рекой.
В самых же худших случаях брачные покои выглядели так, словно в них кого-то зверски прирезали*.
*血流漂杵 xiěliúpiāochǔ — потоки крови, кровь льётся рекой, море крови.
尸山血海 shī shān xuè hǎi — горы трупов за плечами (описание человека, который совершил очень много убийств)
Юй Шэ всегда полагал, что в книжках преувеличивают и все зависит от самого человека. Если сам он будет действовать мягко, едва ли Чжун Ваню станет больно. Вот только он никогда и мысли не допускал, что то, чего он больше всего боялся, случится на самом деле.
Тем не менее, оно случилось, и именно тогда, когда его собственный разум был весьма и весьма далеко.
Здесь, в этой самой спальне всего лишь прошлой ночью Чжун Вань пролил столько крови, не в силах спастись от звериной похоти Юй Шэ.
Ему тогда просто не было до Чжун Ваня никакого дела.
Кровь была по всему одеялу. Юй Шэ едва мог представить... Сколько еще промучился Чжун Вань в луже крови после того, как сам он уснул?
Разве прождал бы Чжун Вань до утра, чтобы собраться с силами и пойти искать придворного лекаря, если бы он не был истерзан до полного изнеможения?
Юй Шэ наконец расправил исподнюю рубаху, которую с таким трудом оттер от крови, развесил, всю в клочьях пены, затем небрежно причесался и покинул покои.
Прошлым вечером все слуги в поместье слышали императорский указ. Их взгляды, когда они смотрели на него, были полны благоговения и страха. При встрече они решались лишь поприветствовать его, не обмолвившись ни единым лишним словом.
Юй Шэ, погруженный в собственные мысли, не обращал на них особого внимания. Он дошел до дверей, ведущих во двор Чжун Ваня, и тут неподвижно застыл.
Сердце невольно сжалось от страха, словно при возвращении в родные края после долгих лет разлуки*.
*近乡情怯 jìnxiāngqíngqiè — вернуться домой, но чувствовать себя чужим. Обр. испытывать смешанные чувства при приближении к родному месту после долгих лет отсутствия.
Из покоев Чжун Ваня показалась единственная во всей усадьбе девочка-служанка. Нахмурившись, Юй Шэ окликнул ее:
— Скажи... Молодой господин Чжун у себя?
Служанка съежилась от страха и прошептала:
— У него сильный жар и совсем нет аппетита. Придворный лекарь опасается, что лекарства могут навредить желудку молодого господина, и поэтому делает ему сейчас иглоукалывание.
Юй Шэ неуверенно помолчал, а затем все же спросил:
— Он... что-нибудь говорил?
Служанка покачала головой.
— Ничего. Ох, нет, говорил. Велел нам быть повнимательнее. Что, когда шицзи проснется, мы должны сказать шицзи, что он вернулся ночью.
У Юй Шэ отлегло от сердца.
Судя по словам Чжун Ваня, он не слишком сердился.
Однако теперь, когда Юй Шэ обдумал все случившееся, он лишь еще больше расстроился.
Взмахом руки он отпустил служанку и уже собрался было войти во двор Чжун Ваня, как к нему поспешно подбежал солдат из семейной армии.
— Теперь что? — нетерпеливо спросил Юй Шэ.
Солдат видел, что Юй Шэ хотел навестить Чжун Ваня, и понимал, что злит его своим присутствием.
— Из дворца прислали, зовут шицзи, — неловко произнес он.
— Передай, что я заболел и не приду.
— Еще не все. Есть еще, —торопливо выпалил солдат. — Прибыли из поместья принцессы Аньго. Конечно, управляющий Фэн, как обычно, их не пустил, но... нашим людям тоже нужно поговорить с шицзи.
Юй Шэ посмотрел на двор Чжун Ваня, а затем беспомощно развернулся и последовал за солдатом.
— Как шицзи и ожидал, Его Высочество Пятый принц пришел в страшную ярость после того, как его вызвали во дворец.
Голова у Юй Шэ сейчас была занята совсем другими вещами.
— Переходи к делу! — раздраженно велел он.
Лазутчик поклонился.
— Слушаюсь. Когда Его Величество вызвал Пятого принца, он поначалу не упомянул... не упомянул слуг, которые прислуживали младшей наложнице Чжун. Он лишь спросил Его Высочество Пятого принца, почему тот продолжает чинить неприятности шицзи. Это потому, что он продолжает слушать чужие слова? Его Высочество Пятого принца можно назвать умным человеком. Он ни разу не упомянул князя Юя и отрицал любые попытки навредить шицзи. Вот только император ему не поверил... Этот подчиненный считает, что император не верит, будто Пятому принцу под силу самому найти прежних слуг младшей наложницы Чжун. Он много времени выпытывал у него и прямо, и исподволь. Спрашивал, не вынудил ли его князь Юй действовать обманом. Однако как бы Его Величество ни пытался переложить вину на князя Юя, Его Высочество Пятый принц продолжал молчать. Тогда Его Величество солгал ему, сказав, что уже схватил тех слуг.
Лазутчик с восхищением посмотрел на Юй Шэ.
— Шицзи, это был великолепный ход. Пятый принц на самом деле повелся. Потому-то он и отвечал императору с такой неохотой. Так что император уверился, что Его Высочество Пятый принц улаживал дела во дворце, а за пределами дворца все проходило через руки князя Юя.
Юй Шэ опустил взгляд и тихо возразил:
— Идея была не моя. На самом деле Чжун... Неважно. Что дальше?
— Император пришел в страшную ярость. Однако он пока не призвал князя Юя к ответу. Вот только это наоборот лишь еще сильнее пугает... Император уже все решил и потому даже не потрудился допросить князя Юя. Мы, ваши подчиненные, помним, что сказал шицзи. Вчера, через два часа после того, как шицзи покинул дворец, мы отправились в поместье принцессы Аньго передать послание. Шицзи разозлил Его Величество, и поэтому мы, его слуги, просим Ее Высочество молить Его Величество о снисхождении к шицзи. Едва принцесса услышала это, как тут же бросилась во дворец. Время оказалось как нельзя удачным — ровно в тот момент, когда император тщательно допрашивал Пятого принца.
— Император не стал с ней встречаться? — тихо спросил Юй Шэ.
Лазутчик кивнул. Глаза у него так и сияли.
— Не стал. Но едва услышал, что принцесса просит у него аудиенции, как в гневе смахнул все, чтобы стояло у него на столе, на пол.
Юй Шэ усмехнулся.
— Император решил, что принцесса, услышав новости, пришла просить у него о снисхождении к князю Юю.
— Верно, — подтвердил лазутчик. — По словам старого евнуха, император даже дышать со злости не мог. А еще он сказал... Он даже сказал, что женское сердце, что бы ни случилось, будет на стороне мужа*.
*女生外向 nǚshēngwàixiàng — женщина с рождения смотрит в сторону (её ожидает замужество с переездом в дом мужа).
Уголки губ Юй Шэ слегка приподнялись.
— Правда, этого подчиненного кое-что беспокоит. Хоть Ее Высочество и не встретилась с Его Величеством, вернувшись к себе в поместье, она услышит новости и несомненно поймет, что шицзи плел против нее интриги. Тогда... Мы же больше не сможем обращаться к принцессе за помощью?
— Я никогда и не надеялся на ее помощь, — прошептал Юй Шэ. — Так чего же нам бояться?
У лазутчика это в голове не укладывалось. Юй Шэ с равнодушным видом продолжил:
— К тому же в глубине души она понимает, что я не стану ее обманывать. Я сдержу свои обещания. Вот только как именно я стану это делать и каким образом воспользуюсь ее помощью, решать мне.
Он не сомневался, что принцесса искренне желает ему помочь, однако за минувшие годы отношения между матерью и сыном окончательно охладели. Юй Шэ просто не осмеливался безоговорочно ей доверять.
— На кону моя жизнь. У меня может быть шанс, лишь пока они подозревают друг друга. Теперь император, несомненно, заподозрит принцессу. Князь Юй тоже решит, что принцесса разыгрывает спектакль. Тогда принцесса обвинит меня, возненавидит меня, но лишь так... она станет на меня полагаться. Она просто не сможет рассчитывать на кого-то другого.
Лазутчик, наконец-то сообразив, кивнул.
— И то верно. Хоть принцесса давала шицзи множество обещаний, как знать, не нарушит ли она их? Куда разумнее разрушить намерение принцессы усидеть на двух стульях разом.
— А что Сюань Цюн? — спросил Юй Шэ.
— Его поместили под домашний арест, — поспешил ответить лазутчик. — Как велел шицзи, евнухи умоляли о снисхождении. Они просили императора не забывать о родственных чувствах между отцом и сыном и не заключать Пятого принца в темницу Приказа по делам двора. Иначе нам бы не удалось сделать следующий ход.
Воспользовавшись ситуацией, лазутчик польстил Юй Шэ:
— Шицзи и впрямь не упустил ни единой мелочи.
Юй Шэ мрачно усмехнулся и промолчал.
Император Чунань не стал бы проявлять снисхождение к Сюань Цюну лишь из-за пары слов нескольких старых евнухов. Скорее всего, он не отчитал его со всей суровостью потому, что хотел, чтобы тот служил противовесом Юй Шэ.
— Пока нет необходимости предпринимать что-то еще, — произнес Юй Шэ. — Все, что требовалось, уже сделано, а перестараться ничуть не лучше, чем проявить небрежность. Посмотрим пока, как они дерутся между собой. Сделай так, чтобы все узнали, — я болен и не могу подняться с постели. Пусть грызутся в свое удовольствие.
Лазутчик выразил свою полную готовность и удалился.
Когда Юй Шэ с большим трудом наконец-то разобрался с делами, у него уже не оставалось времени, чтобы выпить чаю. Встав, он направился во двор Чжун Ваня.
Во внешней части комнаты Чжун Ваня в маленьком горшочке на медленном огне варилось лекарство. Внутри никого не было — придворный лекарь, делавший иглоукалывание, уже ушел.
Юй Шэ обогнул ширму и вошел во внутренние покои. Чжун Вань лежал в постели обнаженный по пояс, а его спину все еще украшало не меньше десятка серебряных игл.
Юй Шэ чуть опустил голову, присмотрелся... Чжун Вань спал.
Неслышными шагами Юй Шэ подошел к постели и сел.
Голова Чжун Ваня была обмотана белой шелковой лентой. На мгновение Юй Шэ задумался, а потом сообразил... Вероятно, Чжун Вань, узнав вчера правду о давних событиях, надел траур по своей семье.
Юй Шэ внимательно оглядел его с головы до ног. На светлой коже крепкой стройной спины не виднелось ни единой царапины. Видимая часть щеки и шеи также были совершенно чистыми.
Впрочем, обманываться не следовало. Ниже определенно имелись раны.
Основанные лишь на догадках страхи захлестнули Юй Шэ*. Обычно Чжун Вань ко всему относился легко, так сказал ли он придворному лекарю, что там у него все повреждено?
*杞人忧天 qǐrényōutiān — человек из Ци боялся, (что) небо (рухнет) (обр. о необоснованном беспокойстве, пустых страхах).
Придворный лекарь осмотрел его?
Нанес лекарство?
Рядом с кроватью Юй Шэ заметил пузырек с каким-то снадобьем. Он взял его, чтобы рассмотреть. На этикетке значилось «Лекарство от колотых ран».
Юй Шэ нахмурился. Это снадобье от ран... действительно можно использовать в подобных случаях?
Этот придворный лекарь вообще умеет лечить или нет?
Неужели Чжун Ваню стало неловко, и он самым беспечным образом его обманул?
Стоило вспомнить все те кровавые пятна, как Юй Шэ не мог справиться с беспокойством.
Он посмотрел на обнаженную стройную поясницу Чжун Ваня. Замер, все никак не решаясь, а потом поставил пузырек с лекарством на место.
Очень медленно Юй Шэ приподнял укрывавшее Чжун Ваня одеяло, осторожно коснулся едва затянутого пояса, мгновение нерешительно помедлил и мягко потянул, развязывая.
Затем Юй Шэ взялся за проклятые нижние штаны, приспустил их на несколько цуней...
— Цзыю...
В какой-то момент Чжун Вань проснулся и теперь, покраснев, вцепился в пояс штанов. С огромным трудом он выдавил:
— Я все еще нездоров... Что ты пытаешься сделать?
Уши Юй Шэ отчаянно вспыхнули, но он так и не разжал пальцы. Он немного помолчал, а затем полным сожаления и стыда голосом прошептал:
— Я хотел... взглянуть.
Чжун Вань: «...».
Чжун Вань заподозрил, что у него от лихорадки совсем помутилось в голове.