Тебе не следует это видеть
Чжун Вань опустился рядом с Юй Шэ на колени. Кровь из ссадины на лбу текла, не переставая, но он и не думал обращать на нее внимание и лишь продолжил расспросы:
— Ты ел только это? — Голос звучал хрипло. — Ты ведь не притрагивался к порошку Ханьши, да?
Юй Шэ слегка приподнял голову и посмотрел на Чжун Ваня. Он был не в себе и сейчас совершенно не узнавал человека перед собой.
В груди у Чжун Ваня болело так сильно, что едва удавалось дышать. Он осторожно ощупал грудь Юй Шэ, но ничего не нашел. Тогда он спросил снова:
— Ты же не принимал порошок Ханьши, ведь так?
Юй Шэ тщательно пережевал чайные листья. Мягко покачал головой.
Но не успел Чжун Вань облегченно выдохнуть, как он тихо проговорил:
— Гуйюань бы мне не позволил.
Рука Чжун Ваня неподвижно застыла, так и не выпустив ворот одеяний Юй Шэ.
Изо всех сил он постарался удержать слезы.
— Неужели ты не видел мою записку? — сдавленным голосом спросил он. — Ты решил, что я оставил тебя? Что я не вернусь?
Юй Шэ, нахмурившись, посмотрел на Чжун Ваня. У него никак не получалось разобрать, о чем этот человек перед ним говорит.
— Я... — По лицу Чжун Ваня потекла кровь. Опасаясь, что это может напугать Юй Шэ, он встал, взял чашку с чаем, а затем запрокинул голову и вылил чай себе на лицо. Рану на лбу тут же защипало, но Чжун Вань не обратил на боль внимания. Он вытер лицо, обернулся к Юй Шэ и тихо произнес. — Давай, вставай... Поднимайся. Я никуда не уйду.
Рывком он поднял Юй Шэ на ноги. Тот, по-прежнему крепко сжимая сверток с чайными листьями, осторожно завернул бумагу и спрятал его обратно за пазуху.
Затем Чжун Вань уложил его в кровать, нашарил одеяло и укрыл им. Юй Шэ позволил Чжун Ваню делать все, что ему заблагорассудится, никак на это не реагируя, только едва слышно сказал, глядя на него пустым взглядом:
— Ничего не трогай у меня на столе.
— Ч-что? — Чжун Вань оглянулся, торопливо заверил. —Я ни к чему не прикоснусь. Что там? Императорский указ? Мне убрать его?
Юй Шэ покачал головой.
— Не трогай ее. Я купил эту фигурку для Гуйюаня.
Губы Чжун Ваня едва уловимо задрожали. Сердце готово было разорваться от боли.
Он обнял Юй Шэ поверх одеяла, и его плечи яростно затряслись. Чжун Вань опустил голову и уткнулся в одеяло лицом.
— Я...
Не обращая больше внимания на то, слышит его Юй Шэ или нет, он крепко стиснул его в объятиях и прошептал:
— Ничего страшного, если фигурка разбилась. Все равно они мне не слишком-то нравятся... Тогда, семь лет назад, я донимал тебя требованиями купить их, потому что сильно скучал по дому. Княгиня вечно меня баловала. До меня у нее детей не было, вот она и... не чаяла во мне души. Все торговцы знали, что на юном молодом господине из поместья князя Нина можно отлично заработать. В то время... — Чжун Вань замолчал, а затем тихо продолжил, — они были тут как тут, стоило нам с Линь Сы выйти после занятий. Целой толпой собирались у боковых ворот поместья князя Нина, и если то, что они продавали, можно было давать детям, княгиня никогда не отказывалась купить для меня что-нибудь. А еще... — глаза у Чжун Ваня покраснели, голос дрожал. — Я нарочно тебя дразнил... Принцесса Аньго была чересчур строга с тобой. Мне казалось, такое детство должно быть до ужаса скучным. Мне хотелось, чтобы ты тоже вышел прогуляться по улицам... Я тогда был таким зазнайкой. Никогда ничего не мог сказать прямо...
Чжун Вань снова сжал руки в крепком объятии и выдавил:
— Я прекрасно понимал, что именно чувствовал к тебе, но... Все вокруг твердили, что твой отец убил моего отц... убил князя Нина. Вот поэтому я и не мог тебе столько всего рассказать. После я со многим смирился*. В этой жизни... мне уже не расплатиться с князем и княгиней Нин за то, что они меня вырастили. Мне просто не хватит наглости к ним прийти. Если с меня спросится за все, не страшно, но...
*想开了 xiǎngkāile — выкинуть из головы; оставить мысль; примириться с неудачей; махнуть рукой на...
Чжун Вань сдержал подступающие слезы, посмотрел на Юй Шэ и прошептал:
— Но что, если спросится с тебя?
Станут ли его предки на небесах вымещать свой гнев на Юй Шэ, когда узнают, что Чжун Вань любит сына императора Чунаня?
Сегодня после его ухода Чжун Вань, немного оправившись, заставил свое немощное тело подняться с постели, оставил записку, вышел из усадьбы, нанял лошадь и отправился в родовую усыпальницу семьи Чжун.
Прошло уже семь или восемь лет с тех пор, как он был там в последний раз.
Чжун Вань считал, что опозорил свой род. Он вычеркнул себя из семейных списков и решил никогда больше не показываться у могил предков.
Вот только теперь, узнав о давней кровавой вражде, он не мог не прийти.
Несколько часов подряд он провел, отбивая поклоны родительским могилам.
Он ни в коем случае не пытался оправдать все те постыдные вещи, что совершил за последние годы. Нет, он бессчетно кланялся, пока на каменных ступенях перед ним не осталась кровь, умоляя родителей и иную родню там, внизу, винить одного лишь его и ни за что больше не вымещать свой гнев на его Цзыю.
— Это я влюбился первым. И соблазнил тебя тоже я... — Чжун Вань мимоходом вытер лицо. — Если кто-то и виноват, то только я...
Глаза Юй Шэ закрылись, он уснул.
Чжун Вань повернулся на бок, давая Юй Шэ лечь, а затем, так и не раздевшись, улегся рядом.
— Цзыю... — Он положил голову ему на грудь. — Я не знаю, пришлось ли тебе пережить все эти муки из-за того, что там, внизу, взыскивали долги. Но я испугался, что они плохо понимают, что к чему, а потому захотел все объяснить... Это не ты допустил ошибку. И здесь нет твоей вины.
Кровь и слезы текли по лицу Чжун Ваня и бесшумно впитывались в толстое одеяло.
Время шло, и в конце концов он так и уснул, не размыкая объятий.
Когда над горизонтом встали первые лучи солнца, Чжун Вань проснулся.
Юй Шэ все еще крепко спал.
Чжун Вань сел, пощупал лоб Юй Шэ. Все казалось в полном порядке. Тогда он наклонился, прижался к его лбу своим и потрясенно застыл. Сам он был куда горячее Юй Шэ.
Ломило все тело, а еще больше раскалывалась голова. Лишь тогда Чжун Вань осознал, что у него жар. Он тихо вздохнул и осторожно выбрался из постели.
Чжун Вань понятия не имел, простудился он или это было что-то другое, и пожалел, что всю ночь проспал в одной постели с Юй Шэ, потому что не мог сказать, заразился тот от него или нет. Чжун Вань взял верхнее платье Юй Шэ, накинул его на плечи и вышел из спальни. Наклонившись, он подобрал с пола императорский указ. Тот был разорван на несколько частей, а его текст сделался почти неразличим.
Вид указа поразил Чжун Ваня до глубины души. К его огромному удивлению, на нем виднелось несколько... следов укусов.
Чжун Вань сложил обрывки вместе и стал читать.
Императору Чунаню более-менее удалось подобрать слова. Указ не потрясал. В нем лишь говорилось, что Юй Шэ был зачат от него в поместье принцессы Аньго, а его мать — девушка из достойной семьи. В те годы император Чунань лишился сразу двоих сыновей — Первый и Второй принцы умерли один за другим, да и Третий принц все время болел. Время было непростое. Император Чунань тревожился, что Юй Шэ, еще совсем дитя, тоже станет жертвой несчастья, а потому на время лишил его императорской фамилии и отдал на воспитание в дом князя Юя и принцессы Аньго.
В своем указе император Чунань не стал официально менять имя Юй Шэ, лишь сказал, что следующим шагом даст ему титул великого князя и объявит всеобщую амнистию.
Итак, никакой смены фамилии. Никаких упоминаний о нем как о наследном принце.
Чжун Вань прищурился...
В сложившейся ситуации что ни скажи — все было бы хорошо. Но хотя тайна происхождения Юй Шэ ни для кого во дворце не составляла секрета, императору Чунаню, если он и впрямь желал его признать, не следовало торопиться. Дать Юй Шэ титул наследного принца сразу стало бы не лучшим решением. Прямо сейчас император Чунань требовал от него постоянно присутствовать в канцелярии, чтобы добиться кое-каких заслуг в искусстве управления государством. Понемногу приобретаемые опыт и вес сделали бы его возвышение более убедительным.
Если смотреть так, то планы императора Чунаня выглядели более чем внушительно.
С другой стороны, именно он стремился удерживать Юй Шэ в узде.
Что за человек был император Чунань? Разве мог он поверить, что Юй Шэ и впрямь вдруг стал искренне считать его отцом?
Сколько человеческих жизней стояло между ними? Год за годом они все больше отдалялись друг от друга, как отец и сын. Так разве можно обернуть все вспять всего за ночь?
Получи Юй Шэ в самом деле титул наследного принца, разве не сталось бы с него пойти на безумный поступок, к примеру — убить собственного отца?
Последние дни император Чунань смотрел, как Юй Шэ терпит унижения и покорно выносит весь свалившийся на него груз. Так неужели он и мысли не допускал о подобной возможности?
Но даже если Юй Шэ не сделает ничего такого, разве князь Юй и Сюань Цюн, тут же ощутив угрозу, не пойдут на крайние меры, едва Юй Шэ официально станет наследным принцем?
Император Чунань в равной мере не доверял им всем.
Чжун Вань крепко стиснул указ. Скорее всего, следующий, в котором Юй Шэ провозгласят наследным принцем, выйдет нескоро.
Требовалось что-то придумать.
У Чжун Ваня слегка кружилась голова, а все тело неприятно горело. Больше не смея тянуть время, он аккуратно убрал императорский указ и в одиночестве отправился на поиски придворного лекаря.
Однако, уже протянув руку к двери, Чжун Вань нерешительно остановился. Он опасался, что Юй Шэ, до сих пор остававшийся в постели, когда проснется и не обнаружит его, вновь впадет в безумие. Точно так, как это было вчера.
Никогда больше он не хотел видеть его в таком состоянии.
После недолгих раздумий Чжун Вань со вздохом вернулся к постели Юй Шэ. Склонив голову, он горько усмехнулся, а затем снял верхнее платье, следом исподнее и положил его рядом с рукой Юй Шэ.
После того, как он увидит такую личную вещь, ему в голову перестанет лезть всякая ерунда, верно?
В полной уверенности, что нашел отличное решение, Чжун Вань вновь надел верхнее платье и поплелся на поиски придворного лекаря.
Через час, когда небо за окном посветлело, проснулся Юй Шэ. В голове у него все слегка путалось.
После каждого такого приступа безумия он с большим трудом вспоминал, что же с ним было, и какое-то он время провел в постели, восстанавливая произошедшие события. В памяти с трудом всплывали картины вчерашнего дня.
Юй Шэ тоскливо уставился на полог и горько усмехнулся.
Вот и все.
Чжун Вань ушел. Все было кончено.
Изначально он считал, что это уже худшее, что только могло случиться. Однако, стоило сесть, как он понял, что в этом мире нет постоянства, а человеческая жизнь — сплошная череда несчастий. Всякий раз, как ему казалось, будто все совершенно безнадежно, выяснялось, что впереди его поджидает нечто еще более страшное.
Ресницы Юй Шэ слабо дрогнули. Он впился взглядом в смятую постель, одеяло в пятнах крови и исподнюю рубаху, появившуюся из ниоткуда рядом с его рукой. Краски разом отхлынули от его лица.
В отчаянии Юй Шэ вскочил. Опустив взгляд, он осмотрел свои руки и грудь...
Все было в полном порядке. У него не имелось ни единого пореза.
Кровь была точно не его. Значит, ее оставил кто-то другой.
Юй Шэ принадлежал к людям, прочитавшим немало книжек определенного толка. Он прекрасно знал, при каких обстоятельствах на одеяле появляются кровавые пятна.
Он с отвращением уставился на исподнюю рубаху у себя на постели и громко выкрикнул:
— Эй, кто-нибудь!
Управляющий Фэн, дожидавшийся снаружи, тут же бросился на зов.
— Чье... чье это? — Губы у Юй Шэ совсем побелели. Он ткнул пальцем в исподнее у себя на постели и с трудом подавил всепожирающую* волну ярости. — Какой потаскухе** это принадлежит?
*滔天 tāotiān — захлёстывать небо, вздыматься до небес (обр. о страшном, чудовищном).
**贱人 jiànrén — человек низкого происхождения: низкий, подлый, никуда не годный человек; театр. бран. негодяйка, мерзавка, дешёвая тварь
Управляющий Фэн на мгновение остолбенел и мысленно спросил себя, не поссорились ли Юй Шэ и Чжун Вань.
Он старательно приготовился юлить и увиливать*.
— Ч... что?
*和稀泥 huò xīní — сглаживать острые углы, создавать видимость благополучия; примиренчество, соглашательство.
Юй Шэ совершенно не помнил, что было ночью. Он знал, что порой бывает не в себе, и потому вообще не осмеливался держать в усадьбе служанок из опасения, что, когда впадет в безумие, его состоянием могут воспользоваться. Тем не менее, все усилия, похоже, все равно пошли прахом.
Если Чжун Вань узнает, вернется ли он когда-нибудь?
Как ему все объяснить?
В отчаянии Юй Шэ подумал, станет ли Чжун Вань его презирать за то, что теперь он замаран.
Управляющий Фэн видел его душевные метания.
— Шицзи... Что все-таки случилось? — опасливо спросил он.
— Разве не видишь? — Голос Юй Шэ дрожал. — Кровь на одеяле! И одежда какой-то потаскушки! Не видишь, что ли? Чье это?!
Управляющий Фэн сглотнул.
— Этот старый слуга не уверен, откуда именно все взялось, но есть кое-что, что он должен сказать... Со вчерашнего вечера, — тихо продолжил он, — сюда заходил только молодой господин Чжун.
Юй Шэ потрясенно застыл на месте, будто в него ударила молния.
В тот же миг внушающие определенные мысли пятна на кровати перестали быть отвратительными, а исподнее сделалось очаровательным.
Однако...
Юй Шэ совершенно растерялся.
— Я причинил ему такую боль. А он не ушел. Он вернулся. Пришел ко мне. А я...
Наконец он не выдержал:
— А я после этого сотворил с ним такое?
Юй Шэ ухватился за последний проблеск надежды.
— Где он?
— Ему и впрямь очень нехорошо. Поднявшись утром, он сказал, что у него снова жар и болит все тело, — честно ответил управляющий Фэн. — Он хотел найти придворного лекаря.
Юй Шэ: «...».
Юй Шэ едва уловимо покраснел. Развернувшись, он сам расправил одеяло. Управляющий Фэн поспешно бросился вперед, желая помочь, но Юй Шэ тут же загородил от него одеяло и неуверенно проговорил:
— Те-тебе не следует это видеть... В общем, тут осталось после Чжун Ваня... Забудь. Я в любом случае сам уберу.