Кем вы вообще себя возомнили?
Ладно еще, что новость разлетелась с такой скоростью — обитатели поместья все прознали меньше чем за два часа — но они что, все разом с ума посходили?
Не может же быть, что они и впрямь поверили в такое?
Юй Шэ что ли их загонял с прорвой поручений, вроде того, чтобы снимать с чужих экипажей колеса, до того, что они тоже умом тронулись?
А не нанял ли уже Юй Шэ тайно даосских монахов для проведения обряда?
То есть... Юй Шэ тоже поверил?
— Цзыю вообще понимает, что... мужчины не могут понести? — Голос у Чжун Ваня дрожал. — И еще он понимает, что... даже будь такое возможно, для начала нам следовало бы переспать...
Чжун Вань не мог не возмутиться. Как Юй Шэ смеет требовать от него ребенка, когда сам даже палец о палец для этого не ударил?
— Я хочу ребенка. Сделай необходимое и роди.
С Юй Шэ сталось бы сказать такое.
Вот только что Чжун Вань, как мужчина, мог предпринять, чтобы помочь ему продлить род? Да еще и в одиночку?
Он всего лишь заигрывал. С чего вдруг на него свалилась такая ответственность?
Солдат и слуги за окном продолжали чесать языками и чем дальше, тем большую чушь они несли. Услышав их, Чжун Вань вздрогнул от страха. Он до того испугался, что посторонился от окна и устроился от него как можно дальше.
Тем временем во дворце Императорской наложницы Юй
Сюань Цюн не находил себе места. Он встал, несколько раз обошел всю комнату и с тревогой спросил:
— Матушка, ты уже пришла к какому-то решению или нет?
Десять выкрашенных алым ногтей Императорской наложницы Юй впились в носовой платок. Ее глаза блеснули.
— Я... я все еще хочу расспросить твоего дядю...
— Я тебе уже говорил, что у дядюшки на такое духу не хватит! — Сюань Цюн развернулся и взволнованно продолжил. — Если он узнает, то пиши пропало. Матушка, ты сама видела, как сильно теперь Батюшка-император полагается на Юй Шэ. Каждый день он запирает его с сановниками государственной канцелярии, чтобы тот учился у них управлять страной. После смерти Третьего брата здоровье Батюшки-императора становится все хуже. У Батюшки-императора нет сил заботиться обо всем, но он не дал мне ни единого поручения, чтобы я им занялся. Разве не ясно, каковы его намерения?
Лицо Сюань Цюна помрачнело.
— Дело о взяточничестве в Цзяннани должно было попасть в Министерство наказаний. Как знать, что было у Батюшки-императора на уме, когда он передал его в Судебный приказ. Он даже Инспекционный приказ Цензората отправил оказывать ему помощь, ясно дав понять, что обучает Юй Шэ! Как только дело о взяточничестве окажется закрыто, он, по сути, уберет из Цзяннани всех неугодных. Кто останется, все всяких сомнений, будет на его стороне, а чиновники, которых назначат позже, будут теми, чьему повышению он способствовал. Разве это ничего не значит?! А что же дядя? Он только и знает, что со страхом от всей души благодарить императора за его доброту к Юй Шэ. И полслова ему поперек сказать не осмеливается. Но стоит ему повернуться ко мне и начать утешать, так у него сразу находится прорва отговорок. Он говорит нечто вроде «Не волнуйся из-за этой потери — все это временно». Не волноваться? Если я продолжу не волноваться, Юй Шэ провозгласят наследным принцем!
Наложница Юй встревоженно произнесла:
— Но ведь император все еще не признал его? Если ты устроишь так, что его отправят на войну, он на самом деле будет принят в семью!
— Победа готовой с неба не валится! Батюшка-император рано или поздно признает его и без моего участия. И какая разница? — взволнованно спросил Сюань Цюн. — Матушка, как же ты не понимаешь? Батюшка-император уже подумывает о том, чтобы признать его. У него просто пока нет повода! Я же направлю его силу против него самого! Пусть Юй Шэ войдет в семью, а затем его отошлют в Бэйцзян. Все пройдет как по маслу. Батюшка-император не сумеет устоять. А лишь стоит Юй Шэ ступить на земли у северной границы, как я смогу решить, когда он умрет, просто распорядившись об этом. Вождь бэйди мне пообещал, что как только Юй Шэ доберется до Бэйцзяна, он сумеет обвинить его в измене и пособничестве врагу. А если я еще сумею отправлять ему сведения о перемещениях нашей армии, он почти наверняка сможет убить Юй Шэ прямо на поле боя. И о чем еще мне тогда беспокоиться? О ком мне беспокоиться? О Сюань Цзине? Останется лишь он, но разве ему сравниться со мной?
Императорская наложница Юй встала и прошлась по комнате. У нее дрожал голос, когда она заговорила.
— Однако мне по-прежнему неспокойно. Добраться до Юй Шэ не так-то просто. За ним стоит принцесса Аньго! Твой дядя как-то сказал, что, пока император не признал Юй Шэ, он останется всего лишь бастардом, у которого нет ни сил, ни власти бороться с тобой. Боюсь, ты играешь ему на руку*. Может... может, вместо этого подумаешь о Сюань Цзине? Разве не было бы неплохо избавиться от него под предлогом этой истории с бэйди?
*放虎归山 fànghǔguīshān — пустить тигра в горы. Обр. предоставить злодею свободу действий.
— Ни к чему идти на комара с рогатиной*! — От волнения Сюань Цюн забрызгал слюной. — К тому же Сюань Цзину рано пока умирать! Если он умрет, я превращусь в единственную мишень в глазах Юй Шэ. Тогда мое положение станет куда сложнее!
*杀鸡焉用牛刀 shā jī yān yòng niúdāo — мечом для забоя буйволов резать курицу. Источник: «Лунь Юй» (论语 «Беседы и суждения», «Аналекты Конфуция»)
Ученик Конфуция Цзи Ёу занял пост судьи в уезде Вучен царства Лу. Однажды Конфуций пришёл в Вучен и услышал музыку и пение. Он усмехнулся и спросил Цзы Ёу: «Неужели тебе нужны такие ритуальные церемонии и музыка для того, чтобы управлять таким небольшим уездом, как Вучен? Зачем пользоваться мечом для забоя буйволов, чтобы зарезать курицу?»
Цзы Ёу ответил: «Учитель, раньше я слышал, как Вы говорили, что, зная ритуалы, обряды и музыку, народ всегда будет жить в мире и согласии. Я лишь следую Вашим наставлениям, зачем же Вы насмехаетесь надо мной?» Конфуций обернулся к группе сопровождавших его учеников и сказал: «Цзы Ёу абсолютно прав. То, что я сказал только что, было шуткой».
Императорская наложница Юй все не могла избавиться от страха:
— Но... но можно ли доверять словам вождя бэйди?
— Разумеется! — Сюань Цюн яростно сверкнул глазами. — Письмо, которое прислал лазутчик, было собственноручно написано кровью вождем бэйди. Теперь, когда его жизнь висит на волоске, он может рассчитывать лишь на мою помощь!
Той же ночью в усадьбе, принадлежащей поместью князя Юя, Юй Шэ с удивлением смотрел на стоящего перед ним на коленях незнакомца. Он улыбнулся:
— Поразительно, какая, оказывается, обо мне ходит слава, что вождь бэйди, которого я ни разу в жизни не видел, решил так безоговорочно довериться мне. Какая честь.
Чжун Вань в это время оставался в своих покоях. Скрестив руки на груди, он прислонился к стене и молча слушал.
Ни он, ни Юй Шэ никак не ожидали, что этот вождь бэйди решит сватать дочь сразу за двоих. Как ни странно, но он действительно послал на розыски Юй Шэ.
Гость размотал толстый тяжелый шарф и вытащил из-за пазухи написанное кровью письмо. Не вставая с колен, он сделал несколько шагов вперед и со слезами на глазах, с самым серьезным видом почтительно протянул его Юй Шэ.
Юй Шэ прикрыл рот и нос платком и чуть отодвинулся назад.
— У меня кружится голова от вида крови. Убери эту дрянь.
Гость: «...».
Чжун Вань в комнате с силой ущипнул себя, чтобы не расхохотаться.
Степняку оставалось лишь спрятать письмо обратно за пазуху. Он произнес:
— Наш господин давно восхищается молодым князем Юем. Вот уже много лет как он желает завязать с молодым князем Юем дружбу, однако, к несчастью, юг и север слишком далеки друг от друга, а потому его желание никак не могло исполниться. Сейчас не проходит и дня, чтобы наш господин не страдал. И в самый тяжкий момент он первым делом подумал о друге, что есть у него здесь.
Юй Шэ опустил взгляд, чтобы скрыть появившуюся в нем насмешку, и промолчал.
Гость продолжал:
— Молодому князю Юю, должно быть, прекрасно известно, в каком положении находится наш господин. Он также в большей или меньшей степени наслышан о затруднительном положении молодого князя Юя. Наш господин готов пойти на все, чтобы помочь. Он лишь надеется, что, достигнув желаемого, вы не забудете друга в далеких степях и в свою очередь немного поможете ему.
Юй Шэ слегка рассмеялся.
— В каком это затруднительном положении я нахожусь?
Мгновение гость нерешительно помолчал.
— Это...
Юй Шэ решил не ставить его в неловкое положение и задал новый вопрос:
— И как же ваш господин желает мне помочь?
Степняк тут же перечислил все, что было обещано Сюань Цюну, уже Юй Шэ. Слушая его, Юй Шэ невольно вздохнул про себя.
Чжун Вань и впрямь угадал почти все.
Гость протянул Юй Шэ карту их земель и уверенно заявил:
— Если молодой князь устроит так, чтобы Его Высочество Пятого принца отправили к войскам, наш господин обещает, что назад тот уже не вернется! В таком случае... — Он торжественно поклонился. — Молодой князь получит желаемое. Наш господин не смеет просить ничего большего. Он лишь умоляет, чтобы молодой князь, получив власть, одолжил ему немного солдат, чтобы помочь вернуть то, что ему принадлежит.
Юй Шэ мягко коснулся висевшего у него на поясе нефритового кулона и спросил:
— Я получу желаемое... А чего я желаю?
Гостю не оставалось ничего иного. Он сделал все, чтобы не оскорбить Юй Шэ.
— До нашего господина тоже дошли слухи о таинственном появлении на свет молодого князя... Если это правда, то молодой князь несомненно уже знаком со всеми тяготами и опасностями борьбы за трон. В таком случае вы, как никто, сумеете понять, насколько у нашего господина сейчас связаны руки.
В лице Юй Шэ ничто не дрогнуло.
— Вы неплохо осведомлены.
— Наш господин восхищен Центральной равниной. Прежде ему очень нравилось слушать рассказы проходивших мимо торговцев. Таким образом он... — степняк поднял взгляд, посмотрел на Юй Шэ и осторожно продолжил, — узнал кое о чем. Ему стало известно, что имя молодого князя следовало внести в нефритовые списки. Молодой князь должен был носить императорскую фамилию, он должен был...
Юй Шэ обернулся к нему.
— Довольно.
Степняк опасался разозлить Юй Шэ, а потому торопливо сменил тему.
— Я не обмолвлюсь больше ни словом. Просто наш господин чувствует себя в обиде за молодого князя и желает помочь молодому князю устранить все преграды на его пути. Молодой князь...
Он поднял голову и, прямо взглянув на Юй Шэ, медленно проговорил:
— Неужели вы никогда их не ненавидели? Это государство должно было принадлежать вам. У вас отобрали то, что ваше по праву, а взамен поставили в такие условия. Где же справедливость? Мы, жители степи, тоже слышали прекрасные, но полные тоски и печали песни о вас и Вэньцюйсине. Молодой князь, если бы не чужое жестокосердие, если бы не то, что вам не хватало сил и власти... разве пришлось бы вам на столько лет расстаться со своим возлюбленным?
Юй Шэ едва заметно переменился в лице.
Иноплеменец тут же воспользовался возможностью.
— Молодой князь, покуда вы можете унаследовать трон, никому больше не встать между вами и вашим возлюбленным.
Чжун Вань в павильоне мысленно охнул.
Не может же быть, чтобы Юй Шэ тоже оказался одурачен этим степняком-бэйди, правда?
Юй Шэ прищурился и внезапно спросил:
— Император пока и не думает никуда отправлять армию. Как вы собираетесь решить эту проблему?
Гость заметил, что Юй Шэ начинает поддаваться, и тут же с самым серьезным видом ответил:
— Мы опасались не успеть вовремя встретиться с молодым князем, а потому не осмеливались заходить слишком далеко. Все, что нам требуется, — чтобы молодой князь кивнул нам. Тогда мы сразу же поднимемся, обрушимся на границу и пройдем на юг сотню ли*! Многие молодые и здоровые уроженцы Центральной равнины, жившие в Бэйцзяне, уже перебрались на юг, но старики, калеки, слабые и больные останутся на месте. Мы в один миг расправимся с ними. Если же ваш император продолжит удерживать войска, мы можем пройти еще триста ли! Молодому князю стоит только приказать!
*里 lǐ — основная мера длины, в древности около 0,516 км, ныне 0,5 км.
— Что произойдет после того, как Сюань Цюн отправится в Бэйцзян? — спросил Юй Шэ. — Вдруг он жаден до славы и пойдет напролом...
Степняк откликнулся:
— Тогда мы оденем людей, которых захватили на Центральной равнине, в наше платье и заставим сражаться с врагом! А едва лишь Его Высочество Пятый принц отошлет ко двору доклад, молодой князь сможет просто сообщить императору, что Его Высочество Пятый принц умышленно приписал себе победу! В вашей стране это серьезное преступление. Вдобавок Его Высочеству Пятому принцу неоткуда узнать заранее, что все эти люди были с Центральной равнины. Ему в жизни не доказать свою невиновность.
— А если он трус и станет топтаться на месте? — задал новый вопрос Юй Шэ.
— Так даже проще. Все, что от нас потребуется, — это продолжать двигаться на юг. После сотен и сотен ли резни Его Высочество Пятого принца неизбежно обвинят в том, что он из трусости отказался сразиться с врагом! Также мы можем предоставить молодому князю кое-какие «улики», которые докажут, что Его Высочество Пятый принц за взятку пообещал нам не вступать в прямое столкновение. — Незнакомец уверенно улыбнулся Юй Шэ. — Молодой князь, должно быть, лучше нас понимает, насколько серьезное преступление сговор с врагом.
Юй Шэ отвел взгляд.
— Ни пути к смерти, ни пути к спасению...
Чжун Вань ясно видел, что Юй Шэ начал поддаваться на уговоры. От волнения он даже вспотел.
Гость заговорил тише:
— Молодому князю даже не потребуется ничего делать. Вам нужно будет лишь дождаться вестей о том, что Его Высочество Пятый принц угодил в Бэйцзяне в ловушку и умер.
— Если я смогу заставить его отправиться с армией в Бэйцзян, я избавлюсь от него навсегда, — задумчиво проговорил Юй Шэ.
— Именно! — подтвердил его собеседник.
Юй Шэ очень долго молчал. Наконец, он поднял взгляд:
— И после всего этого вождь бэйди просит взамен всего лишь пару солдат?
Степняк пришел в полный восторг.
— Именно! Нам нужна лишь небольшая награда после того, как ваши желания исполнятся! Мы навеки останемся вашими друзьями, если вы пошлете нашему господину немного воинов.
Юй Шэ встал, медленно подошел к окну и тихо спросил:
— И все же есть кое-что, что не дает мне покоя. Почему вождь бэйди... так уверен, что я соглашусь с ним объединиться?
В глазах иноплеменца промелькнула жажда крови. Он яростно заговорил:
— Потому что по словам нашего господина лишь те, кто носит в сердцах великую ненависть, могут добиться по-настоящему великих свершений. За последние годы молодой князь испытал на себе все муки этого мира. Никто лучше вас не знает, каково это — когда предают самые близкие люди, один за другим. Вдобавок вам чересчур хорошо известно чувство беспомощности от того, что вам пришлось расстаться со своим возлюбленным и смотреть, как он день за днем страдает, не в силах помочь. Долгие годы молодому князю приходилось получать от своих родных удар за ударом прямо в сердце. Обычному человеку и не представить, что за жизнь у вас была. — Чужак решил просто говорить, как есть. — Кровь молодого князя и впрямь не так чиста, как у Его Высочества Пятого принца, но наш господин прав — те, у кого кровь грязнее, скорее смогут добиться...
Слова оборвались, и он закашлялся.
Юй Шэ одним движением схватил висевший на стене меч*, развернулся и вонзил его в сердце гостя так, что он прошел тело насквозь и вышел с той стороны.
*佩剑 pèijiàn — дословно «поясной меч», носится у пояса. Это обоюдострый прямой меч, типичный цзянь, который, например, у всех заклинателей в новеллах. Считался более простым и грубым, а цзяни - более «аристократичным» оружием, красивым и т.д.
Тот опустил голову и в неверии посмотрел на торчащий из груди клинок, а затем выплюнул целую пригоршню алой крови.
— Молодой... молодой князь...
Юй Шэ невозмутимо надавил на меч и стал цунь за цунем продвигать его вперед, тихо приговаривая:
— Оставить на границе вам на убой стариков, немощных, женщин и детей? Дать двинуться на юг? Позволить бросить моих жителей Бэйцзяня в бой с высланной на север многочисленной армией?
Юй Шэ крутанул запястьем, отчего меч совершил в чужой груди полный оборот. Степняк душераздирающе завопил.
Юй Шэ разжал руку, развернулся и распахнул чужие одежды. Достав написанное кровью письмо, он спокойно произнес:
— У меня грязная кровь, но каким бы грязным и отвратительным я ни был, я никогда не опозорю себя связью с иноплеменниками...
Полным отвращения взглядом он смерил однозначно мертвого степняка.
— Кем вы вообще себя возомнили?
Чжун Вань в павильоне в изнеможении опустился на кушетку и наконец-то выдохнул.