Амазонка бросает вызов

Амазонка боялась влюбиться

Такси, на которое мы сели, прибыв в Сеул, сделало первую остановку у клуба «Пятница» - там высадилась Джоанна. Её мать, вдова мастера Хана, работала в заведении, и дочка поспешила к ней. Мы же с Чимином закончили путь у дома Намджуна и Чжихё. Я не могла сразу поехать в нашу одинокую, запылившуюся без присутствия кого-либо родительскую квартиру, мне необходимо было увидеть хоть одну сестру, а Сынён всё ещё каталась по съёмкам, не знаю, с Гынсоком или без.
Чимин поднялся со мной, поздоровался с другом и, что называется, «сдал», передал из рук в руки то, что брал под свою опеку. Я поблагодарила его и, не затягивая с прощанием – мне было больно и неприятно отпускать своего тренера, зная, куда он отправится, - обменялась с ним рукопожатием. Что ж, до свидания, удивительный месяц в Логе, здравствуй, прежняя жизнь! Чжихё вышла встречать меня, с влажными глазами, обняла и не отпускала чуть ли не десять минут, пока мы не прошли дальше и не уселись за еду и разговоры. Намджун поглядывал на меня, слушая мои выдуманные истории о спортивном лагере, но в конце концов расслабился и перестал настороженно коситься, поняв, что мне можно довериться – я лишнего не сболтну. Время пролетело незаметно, а у меня ещё были планы, поэтому засиживаться я не собиралась. Пообещав заехать снова завтра, я покинула уютное гнездышко Чжихё, где она меня попыталась убойно накормить, но я не поддалась – после четырёх недель постной и безвкусной, по большей части, пищи, я побоялась заработать коллапс желудка. Сама Чжихё, похоже, немного поправилась и, поскольку живот не выпирал пока что – ему было рано, - я грешила на ставший сидячим образ жизни, спокойной и сытой, с любящим мужем, при котором можно было позволять себе все вкусности. И из-за материального благосостояния в том числе. Прибыло вызванное такси, и я отчалила в парикмахерскую. Мне понравилась идея, вдохновлённая словами Вернона. Стать платиновой блондинкой! В какой-то степени это намёк на серебряную, но серебро на голове – это седина, до неё мне ещё далеко (если жизнь не заставит перенервничать, разумеется, раньше срока, тут как повезёт.), а соломенно-русенькой быть надоело. Это прошедший этап.
Телефон мне был отдан на пороге квартиры Намджуна и Чжихё, но я сунула его в карман и отвлеклась на семейные посиделки. Теперь же, в кресле салона, прикованная к нему примерно на час, перестав сопротивляться мании рук, я достала мобильный и включила его. Шквалом посыпались оповещения о новых сообщениях. Они были много от кого: Джуниор, Джису, Наён, Югём, Сондже, Ёндже. « Как дела, куда пропала, не хочешь поучаствовать в фестивале?.. пойдёшь прогуляться вечером?» - однотипное, не срочное. Но больше всего ото всюду пёрли сообщения контакта «Мудак Ку». Когда я успела переименовать его? Я это сделала перед отъездом? А, точно, было такое. Надо было ещё в чёрный список кинуть, но какой смысл, если месяц телефоном всё равно невозможно было воспользоваться?
Я с сомнением обходила его сообщения, читая пока что всё, что написали друзья. Они пытались со мной связаться даже через директ Инстаграма. И Чжунэ, кстати, тоже. Я ответила Югёму, что у меня всё в порядке, я прилетела в Сеул и готовлюсь к учёбе. Он тотчас появился в онлайне и сказал, что и сам скоро вернётся. Прислал фото с ночного пляжа, на фоне которого его рука держала ярко-красный коктейль с полосатой трубочкой и экзотическим фруктом на бортике. «А ты чем занимаешься?» - спросил он заодно. Я ответила, что сижу с накрашенной головой в парикмахерской. «Пришли потом, что получилось!» - попросил он. Я пообещала. Он вышел из онлайна, сказав, что убежал плавать и бухать. Эх. Оставались непрочитанными только сообщения Чжунэ. Почему я боюсь их? Ну, что они могут мне сделать? Ничего, это всего лишь слова. Нет, в Логе мне объяснили, что всего лишь слов не бывает – они играют большую роль и порождают действия. Чего же я не хочу получить от слов Чжунэ? Какого-то подначивания или толчка? Вряд ли он строчил мне оскорбления всё это время, а если и их, буду, как Будда – не приму его дар. Разве я не будущий воин, разве мне пристало бояться? Так не пойдёт. Я открыла переписку с Чжунэ и начала читать. Многочисленные просьбы ответить, поднять трубку, выйти на связь. «Давай поговорим ещё раз!». «Знаю, я зря ушёл тогда, но разве ты бы стала слушать меня в том состоянии? Давай успокоимся и поговорим?». «Дай мне ещё один шанс всё объяснить». «Перестань игнорировать меня», «пожалуйста, встреться со мной ещё раз! Я всё объясню!», «прости, что солгал, я хотел сказать, но не смог!», «дай мне сказать тебе в глаза всё, что я должен сказать». И последнее: «Сегодня я женюсь без любви. Я не люблю её. Желаю тебе счастья, прощай!». Это был подлый ход. Я посмотрела на время, когда отсылалось сообщение. Сегодняшнее утро! Так, значит, сейчас где-то идёт его свадьба, чёрт! Вовремя же я вернулась... В смысле, удачно – в кавычках. То есть... Ну, мне не хотелось бы находиться в одном городе с этим торжеством. Нет, мне и в голову не придёт туда отправиться или попытаться как-то помешать событию, но... но что? Что-то зудит, как после футбольного матча, где проиграл любимый клуб, и ты проматываешь все моменты, вставляя там и там некое «а если бы», «а вдруг», словно варианты были и какая-то случайность закралась по ошибке. Будто бывают ошибочными случайности! Разве их не судьба направляет? Мне кажется, люди не в состоянии предотвратить именно их, не в силах бороться именно с этими случайностями. Они предопределены.
Зачем Чжунэ написал мне это? Козёл. Лишь бы настроение испортить, в этом он весь, эгоист хренов. Приуныл с утра и, решив, чего это мне одному грустно, слил мракобесный негативчик Чонён. Да, мудак Ку? Это я прочла в имени контакта, приславшего мне сообщения, про мудака, самой ругаться вовсе не хотелось. В Логе привыкла следить за языком и не срываться на брань.
Отвечать, естественно, смысла не было. Что это уже даст? Он написал «прощай!», я попрощалась с ним ещё раньше, своим отъездом, игнором, мыслями, и моё возвращение в Сеул не означает моего возвращения к нему. Так уж сложилось, что живём в одном городе, никто не застрахован. Наверное, он продолжает постить, как обычно, фотоотчёт с места событий, чтобы побольше людей узнало о шике и роскоши его мажорной жизни, для этого и мне написал – чтобы точно никто из вида не упустил свадьбу года? Не удержавшись, я открыла аккаунт Чжунэ в Инстаграме, и не поверила своим глазам. С тех пор, как я открывала эту страницу последний раз, прибавилось всего одно фото. Одно! Это был затемнённый снимок танцпола из клуба двадцатидневной давности с хэштэгом «хуйня». Он после этого потерял телефон? Нет, с чего-то же он мне писал сегодня, явно не с городского. Что же случилось с самолюбованием? Может, руку сломал и фотографировать неудобно? Не хочу думать об этом, я не должна! Мне плевать, как меняется, и меняется ли жизнь этого типа.
Дождавшись, когда меня смыли, высушили и уложили, довольная результатом, я сфотографировала краешек себя и кинула в свой Инстаграм. Закон сохранения энергии: кто-то прекращает засорять интернет, а кто-то начинает. За два дня успеют посмотреть и обсудить все одноклассницы, лучше пусть исчерпают тему в комментариях, чем когда я приду в школу и они потянут руки – потрогать платиновые волосы (будто они от цвета на ощупь меняются), покритиковать или похвалить, обговорить каждую волосину.

Добравшись, наконец, до дома, я сбросила рюкзак, потянулась. Размяла конечности, непривычно бездействующие мышцы. В дороге они вопили от многочасового отсутствия разминок и тренировок, которых было через край весь август. До отъезда меня угнетала пустота обезлюдевшей квартиры, теперь я видела плюс – никому не нужно будет объяснять, куда я уезжаю, насколько, во сколько возвращаюсь. Это... здорово! Закрыв глаза, я представила, как отправлюсь в своё первое приключение, с Чимином, Мингю, ребятами... Я начинала скучать по ним, расставшись этим утром. Но когда-нибудь, большой толпой, мы совершим крутые подвиги, я не сомневалась. Подойдя к музыкальному центру, я включила его и нажала на кнопку запуска музыки. Заиграло то, что я слушала последним – Imagine dragons. Да что б вам! Не хочу я представлять драконов, не хочу! Пока я судорожно пыталась попасть в кнопку «стоп», успела прозвучать первая строчка из песни: «Доброе утро, моя любовь. Прошло много времени с тех пор, как мы говорили». Стоп! Остановилось. Схватив лежавший рядом диск – альбом Бруно Марса, я вставила его и запустила. Вспомнила, что там был классный трек, который я очень любила – «Рассчитывай на меня». Найдя его, я сделала погромче и запустила, начав раздеваться и беря с полок чистое бельё, полотенце. Смыслом трек напоминал ту песню, что пел Дэхён на мальчишнике Намджуна. Я подпела Бруно на английском: «Осознай, из чего мы сделаны и что наше призвание – помогать друзьям в беде». Из чего мы сделаны? Бруно явно что-то знал о золотых. Улыбнувшись, я ушла в душ, напевая те слова, которые знала, и подрыгиваясь в ритм.
Лишённая в течение четырёх недель безграничного количества горячей воды, я застряла в ванной надолго. Мне хотелось бесконечно стоять под водой, наслаждаясь ощущением тепла, свежести и чистоты. Я даже дважды помылась, сначала своим гелем для душа, а потом гелем Сынён, фирменным, очень ароматным. Приведя себя полностью в порядок, преобразившись в цивилизованную девушку из дикарки, бегавшей с волосатыми ногами под штанами тобока (на что в Тигрином логе было как-то всё равно), я удовлетворенно провела рукой по гладкой коже. Рай существует, честное слово! Это тёплый душ после армейских условий. И всё же, должна признать, физический комфорт присутствует здесь, а душевный – там, и хоть порвись. Как только куда-то проводят воду, прокладывают дорогу, канализацию и подключают электричество – образовывается какой-то моральный бордель, душе делается неуютно, тело разбаловывается и зажимает её, заявляя исключительно о своих удобствах. Видимо, это как в нашем рассуждении о мозге и месте в нём для ума и чувств. Чему-то одному всегда тесно.
Обмотавшись полотенцем, я вышла в коридор, сняв заколку с волос, которые забирала, чтобы не намочить. Мне показалось, что опять открылся кран, но, не успев сделать шаг назад, я разобрала стук капель по окну. Это дождь барабанил на улице, а не душ потёк. Запульнув вещи, привезённые из Лога, в стиральную машинку, я посмотрела на замолчавший магнитофон. Ничего себе мылась – целый альбом! Ну и ладно, побуду пока в тишине. Пройдя в спальню, я включила свет и завалилась на кровать. Как мягко и непривычно! Какая широкая кровать! Всё такое... странное, словно чужое. Как же быстро человек привыкает к другим условиям. Самое главное – придётся опять привыкнуть до Рождества к школе. Какими бы ни были результаты экзаменов, я никуда не стану поступать, моё место уже определено, я уеду на Каясан, и проведу там столько лет, сколько потребуется для получения мастерского пояса. А это, пожалуй, годика три-четыре. Всё-таки меньше, чем до диплома бакалавра, но слишком долго, чтобы уже завтра, на следующей неделе, через месяц отправиться куда-то далеко-далеко, с золотыми, навстречу опасностям и приключениям. Сколько урн я повидаю, пока буду сидеть в стенах? Хоть бы ни одной. Иначе я сбегу раньше времени, точно сбегу! Упрошу мастеров Эна или Хонбина взять меня с собой.

Раздался звонок домофона. Я села. Кого бы это могло принести? Джуниор что ли увидел свет, проходя мимо? Поднявшись, я подошла к трубке и подняла её:
- Кто там?
- Чонён... - Я бросила трубку, буквально впечатав её в подставку, как раскалённую. Аж ухо обожгло. Нет! Нет, не может быть. Только не это. Рука моя дрожала. Этот голос... Его голос! Одно моё имя и меня обдало и холодом, и жаром. Я затянула полотенце на груди потуже, будто оно само начало сваливаться и уползать. Домофон зазвонил опять. Я попятилась от него, как от маньяка-убийцы в фильме ужасов. Спиной я отступила до ближайшей стены. Звонок продолжал пиликать.
- Уходи, уходи! – наивно, вслух сказала я. Надо выключить свет! А, чёрт, поздно, не надо было его включать! Но... но что он тут делает? У него же свадьба? Прямо сегодня! Или... уже брачная ночь? Может, мне показалось, и это не он? Нет, его голос я бы не спутала ни с одним другим в мире. Судя по реакции моего организма на него – это наверняка тот самый голос. Домофон замолчал. Опять стал звонить. Замолчал. Позвонил ещё раз. Если я долго буду стоять и терпеть, то он уйдёт, что ему ещё останется? Просто уйдёт. А терпения мне не занимать – я будущий воин, могу простоять хоть тысячу лет. Могу в этот момент заниматься медитацией. Сомкнув веки, я на выдохе протянула «омммм», стараясь заглушить этим звуки домофона. В конце концов, он замолчал, и я прекратила свои чудачества. Но возникшая тишина стала ещё тяжелее. После этого хриплого «Чонён» у меня будто память отшибло на целый месяц, будто я никуда и не уезжала. Лёгкость и безмятежность, с трудом обретённые на высоте монастыря, куда-то подевались. Он был совсем близко, он приехал ко мне, чтобы поговорить, я могла его увидеть... Мне это не нужно. Не нужно! Пусть катится, куда хочет. К жене своей. Разве не с ней он должен быть? Без любви он женится, как же! А ей он что говорит? Точно другое.
Раздался стук в окно моей спальни. Вернее, это был короткий и звонкий удар. Опять за старое? Прошло полгода с тех пор, как туда угодило несколько снежков, и я отвадила его, пригрозив битой. Мне казалось, что отвадила... Но спустя полгода он снова под окном, и теперь швыряет камни! Громкий стук заставил меня переживать, как бы он не разбил стекло, проклятый баскетболист, меткости ему не занимать, чепушила хренов. Пробудив в себе злость, я влетела в спальню и, схватив биту, заваленную в дальнем углу напрасно, потому что она не теряет актуальности, распахнула створки. Дождь лил, как из ведра. Тротуары и дорогу затянула плёнка луж, а на газоне, под моим окном, в чёрных лакированных ботинках и чёрных брюках, как бездомная собака, насквозь мокрый, стоял Чжунэ в белой рубашке и подкидывал в ладони, оценивая на вес, очередной камень.
- Только кинь мне его! Ты понял? Я тебе на голову сейчас что-нибудь кину! – По его лицу текли струи дождя, но Чжунэ, не замечая их, улыбнулся идиотской и неуместной улыбкой.
- Если ты после этого откроешь, наконец, дверь, я готов рискнуть!
- Ты? Рискнуть?! Ты ссыкло вонючее, ты слышал меня? Проваливай! – Биту я сжимала всё сильнее, неистовствуя. Видимо, не очень-то я простила и исцелилась. Пытаться обозвать и унизить Чжунэ так и тянуло.
- Чонён, становится прохладно, я немного промок...
- Это твои проблемы!
- Пусти поговорить, пожалуйста.
- Не позорь меня – уходи!
- Чонён, я позвоню ещё раз в домофон, открой!
- Не пускала тебя к себе прежде, не пущу и сейчас! Это моё последнее слово! – Я закрыла окно, и по стеклу тут же раздался ещё удар. Вот же сволочь! Я обещала скинуть ему что-нибудь на голову, но... ничего ненужного в квартире просто так не валялось. Свои бейсбольные мячи я на него тратить не буду. Он заслужил того, чтобы по отношению к нему слово не сдерживалось.
Я вышла из спальни и отправилась на кухню. Домофон зазвонил опять. Я подошла к нему и отключила звук. Вернулась ненадолго к магнитофону и включила радио. Запищали какие-то попсовые девочки с тупыми песенками из возгласов вроде «У-а, у-а», я такое не любила, но сейчас было всё равно – лишь бы что-то создавало шумовую завесу. Ливень не справлялся.
Прежде чем включить свет на кухне, я посмотрела в окно. Чжунэ опять стоял на траве с задранной в эту сторону головой. Интересно, у него часы водостойкие? Иначе плакали эти швейцарские механизмы. Вот же зарядила погода! Днём ничего не предвещало такой слякоти, кратковременные дождички проливались пару раз, но тут их будто согнали в кучу и велели выжать из себя годовые запасы. Я включила свет и полезла в холодильник. Испортившиеся сэндвичи – в мусорку, истёкший срок годности у фруктового молока – в мусорку. Дверца закрылась. Надо было облопаться у Чжихё, всё же. А! Есть же лапша. Я принялась за самую элементарную готовку, в которой разбиралась.
Пошло время. Я ела, поставила чайник, заварила чай, попила. Жутко тянуло выглянуть в окно. Но я держалась. До того момента, как выпила вторую чашку чая. Опять погасила свет и подошла к окну. Чжунэ стоял на том же месте, превращаясь в водяного. Тоже мне, человек дождя. Как пела Джери Холливелл в «Дневнике Бриджит Джонс»: «Мужицкий дождь, аллилуйя!». Нет, мне не было смешно, я начинала ощущать, как в сердце проникает бессмысленная, сверлящая, незваная и никчёмная жалость. Отойдя спешно от окна, я направилась развешивать постиравшиеся вещи, раскладывая их ровненько на сушилке. Дела исчерпали себя. Протирать пыль и убираться поздно, я рассчитывала заняться этим завтра. Спать не хотелось, но ходить по квартире, не гася свет – это показывать кое-кому, что мне не спится. Поэтому я всё выключила и легла снова на кровать. Он подумает, что я легла спать, и уйдёт. Не будет же он тут до утра стоять? А хоть бы и стоял – не мои трудности. Пусть стоит, раз делать нечего человеку.
Глаза не смыкались, я смотрела на потолок, по которому ползли разводы от мокрого стекла. С улицы через него падал свет фонаря, а водные струи образовывали движение на этом свету, как ряска, неверное колебание, складывающееся в волнообразные узоры. Расплывчатая иллюзия, погружающая в сентиментальность. И шум дождя: унисон дроби капель по лужам с шелестом листьев, чем-то схожий с прибоем, перекатывающим гальку. Тикал, ужасно раздражая, будильник, будто постоянно зачем-то напоминая мне о том, что время идёт. Будильник в виде Элии или петухов был куда гуманнее. Я забарабанила по покрывалу пальцами. Нет, ну он же уедет, правда? Или хотя бы сядет в машину и перестанет мокнуть. Я поднялась и, осторожно прильнув к прозрачной занавеске, посмотрела во двор. Сунув руки в карманы и опустив лицо, Чжунэ стоял на том же месте. Дурак что ли конченный? Завалившись на спину, я забила в воздухе ногами:
- Бесишь, бесишь, бесишь! – И присовокупила кулаки, побив ими постель. – Исчезни, провались!
Слёзы, источник которых был неизвестен и неясен, подступили к моим глазам. Я развернулась на живот и уткнулась в подушку. Рыдания отступили, не угрожая пока что напасть. Так. Надо чем-то занять себя. В темноте? Для темноты есть телефон. Безотказное средство. Я села и достала мобильник. Там снова сообщения от Чжунэ, проклятье! «Выйди хотя бы, давай поговорим?». Заклинило его, что ли? Чтобы развеять сомнения на его счёт, я набрала его имя в поисковике, и мне сразу же выдало свежайшие статьи о его свадьбе со снимками новобрачных. Улыбающиеся, красивые, богатые. Вот она какая, Дана... Хоть разглядеть её. Ничего себе! Красотка. И он хочет заставить меня поверить в то, что он её не любит? Как же. Но... но церемония действительно была сегодня и, судя по всему, он должен быть со своей молодой женой. Неужели он бросил её и уехал? А что он ей сказал?

Опять поднявшись, я посмотрела на знакомый мне объект, чувствуя себя музейным сторожем, который охраняет некий экспонат. Экспонат, само собой, никуда не делся. В конце концов, если его выслушать – он уйдёт? Он же только поговорить просит. Даже не знаю... Ну, бог с ним, поговорить – это же не трудно? Я скинула с себя полотенце, натянула трусы, шорты, футболку, взяла зонтик и пошла к двери. Вышла в подъезд, спустилась по лестнице. Замерла перед выходом на улицу. Зачем я это делаю? Оно мне надо? Что я проявляю: слабость, не допустимую для воина, или человеколюбие, необходимое всем золотым и серебряным? Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, я выперлась ночью из подъезда, никак в мыслях не проговаривая и не раскладывая своё решение, и побрела к Чжунэ, всё так же, столбом стоявшему на одной точке. Он не сразу меня заметил, только когда я подошла ближе. Потом, когда увидел, поднял лицо с какой-то детской надеждой в глазах. Я приподняла зонт, чтобы он накрыл и мою, и его голову, хотя для него в этом смысла уже не было.
- Хватит тут свой характер показывать, пошли, посушишься и поедешь.
- Это не я показываю характер...
- Поговори мне! – оборвала я его и, тише и спокойнее, разворачиваясь обратно, проворчала: - А то передумаю.
Мы молча поднялись. Стараясь не смотреть на Чжунэ, я сложила зонт и сунула в корзину обтекать. Не поднимая взгляда от ног, я бросила через плечо:
- Дальше прихожей не ходи, не хочу потом вытирать всё.
- Чонён... - вновь попытался начать он.
- Я не хочу говорить с тобой, можешь ты понять?
- Чонён, не говори, но хотя бы выслушай! – попросил он. Сжав пальцы в кулаки, я обернулась. Посмотрела на него, и мне показалось, что по щеке течёт тональный крем. Не поверив глазам, я подошла ближе и, внимательно всмотревшись, убедилась, что всё лицо Чжунэ ещё недавно было в макияже.
- Вот ты... пидрила всё-таки! – прищурилась я.
- Чего?! – нахмурился, заводясь, парень.
- Ты чего накрасился, как баба?
- Я? – Он, запоздало вспомнив об этом невероятном факте, достал мокрый платок из мокрого кармана и стал тереть лицо. – Ничего! И вообще, почему как баба? Ты – баба, и не красишься, значит, это вполне мужская прерогатива.
Я знала, что иногда женихи тоже делают грим для церемонии и фотосессии, заодно с невестой, но до этого никогда подобного не видела. Никто из моих знакомых ребят не пользовался косметикой, впрочем, пока и жениться им не приходилось.
Когда Чжунэ закончил оттираться, сделав шаг вперёд, чтобы подойти к зеркалу, я присмотрелась повторно. На лице открылись ссадины и шрам на брови – его прежде не было. Меня охватило беспокойство и, как ни силилась я его удержать, всё-таки спросила:
- Кто тебя так?
- Какая разница? – хмыкнул он, убирая платок. Губа тоже была разбита, но заживала.
- Сказать трудно?
- Трудно.
- Ну и уходи тогда! А то, ишь, поговорить пришёл, а говорить не хочет.
- Да какая разница? Пьяная драка – ничего такого.
- Как же ты на неё нарвался?
- Пьяный был – не помню. Как-то нарвался. – Опять молчание. Я села на пуфик в прихожей, закинув ногу на ногу. Якобы увлеклась рассматриванием обуви, стоявшей вдоль стенки.
- Зачем же столько было пить? – стараясь не звучать нравоучительно, скорее нейтрально, спросила я. Мне вроде как абсолютно всё равно, что с ним творится.
- Больше нечем было заняться. Ты где пропадала?
- Уж точно не бухала.
- Даже и не думал.
- Ну, это твоё нормальное состояние.
- Зараза... - процедил он, и я, подняв глаза, думала, что он злится, но ничего подобного, Чжунэ опять улыбался.
- И чего ты такой довольный?
- Да так, просто.
- Чего просто? Просто так довольные дебилы, смех без причины...
- Ну, значит, я дебил, ты же сказала, что не думать – это моя норма. – Снова пауза. Я боялась открыть рот, потому что могла предложить чаю или ещё какой-нибудь фигни, из-за которой он тут надолго задержится. А мне наоборот поскорее надо покончить с этим. Чжунэ медленно подошёл ко мне и, опустившись на колени, попытался взять мою руку. Совсем не кстати, не по настроению и без права. Я вырвала её.
- Не трогай меня, пожалуйста.
- Чонён... - Ещё одна попытка коснуться меня. Я встала, едва не ударив его коленом по подбородку – не специально. Он успел отклониться.
- Попросила же! – Я скрестила руки на груди, чтобы они не болтались. И грудь заодно чтоб не болталась тоже, потому что лифчик я пододеть забыла. Чжунэ подошёл ко мне, встав.
- Мне трудно говорить, действительно, потому что я никогда не говорил ничего подобного и... не думал, что захочу сказать... Я люблю тебя, Чонён, - ровно и внятно произнёс он, посмотрев в мои глаза, увеличившиеся и моргнувшие пару раз. Чжунэ воспользовался моим коротким шоком и успел взять меня за плечи, но это меня отрезвило. Я высвободилась, отходя, и сказала:
- Ещё что придумаешь? Любит он! Что ж ты женился сегодня на Дане?
- Я же написал тебе! Я не люблю её – это не по любви!
- Тогда зачем и для чего?!
- Да подумай сама, если бы я любил её, был бы сейчас здесь? Я оставил её одну, даже ни разу не поцеловав. Узнал, что ты вернулась, и приехал сразу же...
- Откуда ты узнал? – Чжунэ, как пойманный вор, поджал губы.
- Случайно.
- Как это – случайно? Тебе в разгаре свадьбы попалась в руки газета, где писали о событиях моей жизни?
- Чонён, какая разница, как узнал? Разве это было большим секретом? Кто хочет узнать – узнает, а я хотел! Я хочу быть с тобой, я очень скучал по тебе, и мне было очень плохо без тебя...
- Но женат ты на Дане – гениально!
- Да не мог я отказаться от этого брака – не мог! Считай, это был приказ сверху.
- И ты, естественно, зассал, не сопротивляясь.
- Если бы риск падал только на меня! Откажись я, сразу бы проверили, почему и из-за чего, вернее, из-за кого. И обнаружили бы тебя. Я не хочу, чтобы тебя устранили, как помеху чьим-то планам.
- Хорош заливать, кому бы я была нужна?
- Ты нужна мне, а другим, в том-то и дело, стала бы мешать. Потому что Дану следовало оставить в Сеуле вроде как заложницей... Она сестра влиятельного человека, чтобы оказывать на него давление, её надо было... ну... каким-то образом превратить в добровольную пленницу.
- И ты с радостью согласился на роль пленителя!
- Нет, не с радостью. Это она выбрала меня. Ей предложили варианты, и я был её выбором, а не она моим.
Я вслушалась и вдумалась. Звучало правдоподобно.
- И чего ты теперь хочешь?
- Быть с тобой.
- Каким образом?
- Любым.
- Боюсь, наши пути разошлись, Чжунэ. Ничего не выйдет. – Я села на диван. Молодой человек, хоть и разулся, всё равно оставлял мокрые следы за собой, но я ничего не сказала против, когда он опять подошёл.
- Не говори так, если хотеть – всё получится.
- Не сильно ты хотел, что же изменилось?
- Я хотел и хочу, но часть обстоятельств... с ними нужно просто смириться, закрыть на них глаза, и устраивать в остальном свою жизнь по собственному усмотрению.
- Я так и сделаю. Закрою на тебя глаза и буду жить, как мне хочется, как велит мне сердце. Езжай к жене.
- Чонён, как мне вернуть тебя? – прямо спросил Чжунэ. Мы встретились взглядами.
- Никак. Я выбрала другое. Я, в общем-то, и не хочу замуж, ты не подумай, что я претендую на место Даны, мне оно ни к чему. Но если я и буду с мужчиной, то свободным, которого не придётся делить ещё с кем-то. Которого не придётся провожать к нему домой, потому что у нас будут разные дома... Даже при любви к непоседливому образу жизни, я хочу, меняя жилище, иметь его всегда общее с тем, кто мне нужен.
- Если мы снова будем встречаться, ты даже не заподозришь о существовании в моей жизни ещё кого-то, клянусь, мы можем жить вместе, Чонён, я буду скрывать от тебя Дану, словно она любовница...
- Но на деле-то любовницей буду я? – сорвался язвительный смешок.
- А что важнее – де-юре или де-факто? Какая разница, как что назовётся, если для меня только ты будешь единственной девушкой, с которой я буду... буду...
- Спать? Ты хочешь переспать? Как и раньше, на этом всё заканчивается, Чжунэ.
- Нет, не заканчивается. Разве мы спали, когда встречались? Но я хочу вернуть именно это: прогулки, свидания, наши разговоры. Да даже ссоры! Чонён, хотя бы ругайся со мной каждый день, только не пропадай больше, пожалуйста, не исчезай из моей жизни... - Он хотел сесть рядом, но я его остановила:
- Ещё не хватало диван намочить! Стой в своих мокрых штанах.
- Я могу их снять, - пошутил, на миг блеснув своим прежним, самоуверенным шармом, Чжунэ. У меня ёкнуло сердце. Как же я хотела эту сволочь! Отчитываю его за то, что он мечтает переспать, и мечтаю о том же самом.
- Ага, а трусы под ними сухие? – покривилась я.
- Да я и их снять могу.
- Я в тебе не сомневаюсь.
- Лучше бы ты не сомневалась в том, что я тебя люблю!
- Хватит! – встала я и уперлась в него. Подняла указательный палец и затычила им ему в грудь. – Прекрати признаваться в чувствах, о которых не имеешь никакого представления!
Схватив меня за запястье, он отвёл мою руку в сторону и, притянув к себе, поцеловал. Я задохнулась, но, наученная не теряться и не отключаться, впадая в ступор, укусила его за губу. Чжунэ заорал, приложив пальцы к открывшейся ране. Из неё потекла кровь.
- Блять, блять! – перестав голосить, морщась, прошипел он. – Сумасшедшая! Господи, как же больно...
- А ты чего хотел? Тайский массаж и минет? – Он зыркнул на меня яростными глазами. – Закатай её, пока вовсе не оторвала.
Грозно косясь на меня, пошевелив челюстью, Чжунэ отвёл уже свою руку ото рта и, не мешкая, повторил атаку. Прижав меня к себе, он снова поцеловал мои губы. Я ощутила металлический привкус крови, но уже не стала кусать его. В самом деле, ещё откушу, не рассчитав силы. В упущенные моменты, когда стоило отодвинуться и вырваться, я поддалась прежним чарам и, пытаясь прийти в себя, не ощущала ничего, кроме радости и счастья. Его губы снова были на моих губах, Чжунэ обнимал меня и мы были вместе. Собрав волю в кулак, я оттолкнула его, лишая себя огромного удовольствия, о котором вспоминала с тоской в провинции Кёнсан-Намдо.
- Достаточно, Чжунэ, мы расстались – прекратим это.
- Я с тобой не расставался.
- Ого себе! Женитьба не повод расстаться с девушкой, да? Смешно. – Я говорила всё это, но сама уже не хотела, чтобы он ушёл. Он был прав, мне тоже с ним и ругаться было приятно. Приятнее, чем спокойствие без его присутствия. В конце концов, мы оба хотим друг друга и, если Чжунэ называет это любовью со своей стороны, то я, должна признать, уже перегорела тогда, когда меня успокаивала Сынён с какао. Я называла это любовью и чувствовала что-то очень сильное, но оно прошло, оставив симпатию, привязанность и желание. Тоже сильные, но уже смазанные, не те, что я однозначно объединю в нечто, обозначаемое любовью. А если это только желание, почему бы не утолить его, чтобы и оно прошло тоже? Разве не так делают парни? Разве не так делал всю свою жизнь Чжунэ с девушками? Я подошла к нему сама, отчего он дёрнулся, позабавив меня. Похоже, мой внешний вид грозил побоями. Но я лишь взяла его за грудки рубашки и, привлекая к себе, стала целовать. Чжунэ живо откликнулся, переместив на меня свои ладони. Я ощутила их на лопатках, плавно сползающие по футболке к талии. Мурашки побежали по спине. Закрыв глаза, я опять пронеслась по всем тем местам, где мы когда-то были: спортивный зал университета, салон машины, клуб, его квартира, набережная. Это всё будоражило и приносило наслаждение, частично от физических ощущений, частично от веющей из недавнего прошлого ностальгии. Но что-то изменилось. Я уже не таяла, подкашиваясь, готовая забыться и раствориться в мужчине. Целенаправленее и осмысленнее, я понимала, что получаю удовольствие и управляю своими действиями. Я не иду на поводу у кого-то – я сама так хочу. Возможно, потому что ещё в Логе решила попробовать то, без чего не хотелось умирать, то, имея опыт в чём станешь хладнокровнее и спокойнее, менее поддающейся соблазнам. Я должна была сделать это, просто чтобы повзрослеть и стать более готовой к тому, что предстояло в будущем.
Когда наш поцелуй закончился, Чжунэ прислонился лбом к моему лбу, склонив голову. Его бас сошёл на шёпот, лаская мой слух:
- Я не хочу ехать к Дане, Чонён. Пожалуйста...
- Ты должен.
- Пожалуйста.
- Езжай.
- Пожалуйста, - заладил он, уже не прося, а умоляя. Голос его был твёрд и одновременно надрывен. Видел ли кто-нибудь когда-нибудь ещё наследника Ку в таком состоянии? Не царём, не властелином своей жизни, не надменным чеболем, а просящим что-то нищим – нищенство было во всей его судьбе, в которой никто не давал нормальной любви, нормального, человеческого отношения, нормальных сочувствия и уважения, никто не ценил по-настоящему важное.
Вздохнув, я отошла и взъерошила волосы. Что тут скажешь? Решиться или нет? Всё зависело от меня, и мне это нравилось. Что бы я ни выбрала сейчас – это не причинит мне боль. При положительном решении я максимум немного пожалею или разочаруюсь, при отрицательном – останусь неудовлетворённой и тоже немного раскаивающейся. Я не была хорошим оратором, и говорить многое до сих пор стеснялась, но определённость во мне установилась. Посмотрев на Чжунэ через плечо, я, ничего не говоря, двинулась в спальню. Надеюсь, мой взгляд был достаточно приглашающим. Но я не была уверена в этом, поэтому, когда села на кровать, включив ночник, уставилась на дверной проём. И всё же, Чжунэ в нём появился. Ничего не говоря, он опять опустился на пол, к моим ногам. Уткнулся лбом в мои колени.
- Ты лучшее, что случалось со мной, Чонён.
- До конца июля я могла бы ответить взаимностью, но не теперь. – Он посмотрел на меня, подняв лицо, заигравшее спесивой озлобленностью.
- Ты встретила кого-то другого?
- Тебя это не должно волновать. Я не твоя девушка. Ревнуй жену.
- Нет, мне всё равно на неё, пусть хоть десяток любовников заведёт, но не ты... Нет, Чонён, скажи, что не любишь другого? Я не вынесу этого!
- Если не встретила сейчас, это не значит, что я не встречу когда-нибудь потом.
- Тебе и потом никто не понадобится – я буду рядом!
- А я рядом с тобой не буду. Оставим это.
- Чонён, давай обговорим этот момент...
- Замолчи, ты разве для этого здесь?
- Я хочу, чтобы ты поняла и услышала...
- Заткнись, - наклонилась я и поцеловала его. Болтовня скольких девушек не волновала его и не интересовала? Нет, конечно же, я относилась к нему совсем не так, как он к своим многочисленным любовницам на одну ночь, но именно сейчас мне вообще не хотелось разговаривать. Жизнь была сложной штукой, и если в какие-то моменты слова её облегчали, то в такие, как этот, делали ещё хуже, запутывая всё.
Чжунэ посмотрел на меня с укоризной. Ему не понравилось, что я не стала разговаривать, но заново начинать он не стал, коснувшись губами моего колена. Его ладони взяли мою ступню и, осторожно её гладя, поднялись по икре выше. Меня охватила дрожь, граничащая с щекоткой. Внизу живота затрепыхались мышцы. Губы Чжунэ скользнули по коже, к внутренней стороне ноги. Его пальцы последовали параллельно им, по второй ноге. Выгнув спину, я закинула голову назад. Какое блаженство! Я бы каждый день хотела испытывать что-то подобное. Я очень давно, интуитивно, жаждала таких прикосновений, и была готова идти дальше, зная, что вполне возможно получить больше, лучше.
Раскрыв веки, я посмотрела вниз. Чжунэ, расстегнув рубашку, снимал её с себя, не отрываясь от моих ног, которыми упивался с жаром и животным голодом. А я сходила с ума от одного только вида его аппетитных губ на моей коже, у меня даже под коленками жилы подёргивались. Когда же его губы раскрылись, и появившийся язык тронул ногу над коленом, пойдя прямой дорожкой выше, я со звуком ртом хватанула воздух, замирая. Ощущение пробирало до костей. Язык дошёл до самого края моих коротких шортов, после чего, наползая на меня дальше, Чжунэ уложил меня на спину и вновь поцеловал устами в уста. Мы целовались на кровати, как когда-то в моих мечтах, когда я, исключительно в них, позволяла ему прийти в мою спальню. И вот он здесь. И я трясусь под его руками, хотя знаю, что сильнее него и в любую минуту могу отбросить его прочь. Но я не хочу. Я хочу обнимать его бесполезно подкаченные плечи – красота без боевого умения, гладить по выточенному прессу, проникать под ремень, ниже...
- Чжунэ, - вызволила я рот из его плена. Он притормозил, впритык уставившись в мои глаза. Было немного забавно, нос к носу, смотреть в его такое близкое лицо, с такого расстояния выглядевшее юным и простым. Мы говорили не громче тиканья стрелки будильника, переставшей меня раздражать.
- Что?
- Презерватив? – Он приподнялся и, привычно хлопнув по карманам брюк, хорошенько их прощупал.
- Чёрт... я ведь, правда, не для этого сюда ехал... Но у меня в машине есть, в бардачке. Сходить?
- Да куда ты пойдёшь, - начала я было терять настрой и передумывать – в конце концов, не судьба и ладно, - но Чжунэ пригвоздил меня к постели обратно:
- Я и без него могу всё сделать. Вынимать вовремя я умею, - шепнул он мне в ухо. Это признание-информирование залило мои щёки краской, одновременно с тем возбудив в разы сильнее. Я словно уже чувствовала, как он входит в меня, оказывается во мне и достигает экстаза. Сколько раз я представляла, как он издаёт звук наслаждения своим голосом, с этой его непередаваемой хрипотцой, и как я отвечаю ему эхом.
Опять без слов, я не препятствовала больше ничему, расслабляясь. Чжунэ стал опускаться поцелуями обратно к ногам, по шее, ключицам. Задрав футболку, он провёл языком по животу и, когда достиг резинки шортов, взялся за них и потянул вниз. Закрыв глаза, я приподняла бёдра. Свет в спальне не был ярким, но не смущаться я не могла, разве что старалась этого не показывать. Вместе с шортами Чжунэ прихватил и нижнее бельё, но я сдержала порыв удержать на себе одежду. Как вовремя я привела себя в порядок, не стыдно было, в общем-то, обнажиться полностью. Приподнявшись на локтях, я решила посмотреть, что будет дальше делать Чжунэ. Со мной всё это было впервые, и меня разбирало какое-то совсем глупое любопытство, несмотря на то, что в теории я всё вроде бы неплохо знала. Он смотрел мне в глаза. Его ладони, идя по моим голым бёдрам вниз, дошли до колен и, под гипнозом его взгляда, развели их в стороны. Я прикусила губу, наблюдая за его действиями. Чжунэ подался вперёд и его губы коснулись... Ахнув, я закрыла глаза и опять откинула голову. Меня пробил озноб, ноги, если бы их не придерживал Чжунэ, наверняка бы съехались, придушив его. Господи, что это за чувство? У меня перехватило дыхание, и какое-то время, боясь издать те звуки, что срывались, я кусала свои губы, цепляясь за покрывало пальцами. От участившегося сердцебиения грудь вздымалась вверх. Я вскрикнула, сразу же сунув кулак себе в рот, чтобы не голосить – вдруг соседи услышат? Да ладно бы они, мне самой было не по себе от стона, который сорвался. Но Чжунэ не останавливался, и меня начинало нереально колбасить, иначе я не могла описать своего состояния. Одновременно хотелось продолжать и остановиться, потому что наслаждение делалось невыносимым. Я стала упираться, пытаясь отстранить от себя Чжунэ, толкая его в плечи, но его язык... Господи!
- Чжунэ! – севшим голосом, с каким-то странным всхлипом попросила я. Попросила что? – Чжунэ, Чжунэ, пожалуйста! – подняла я ладони, не зная, что предпринять, что делать? Он ещё сильнее схватил меня за бёдра, заставляя чувствовать его язык до самой сути. Не выдерживая, я забилась на постели, взвизгивая и трясясь. На миг я будто бы потеряла сознание, а когда открыла глаза, Чжунэ навис надо мной, гладя меня по щеке. – Боже... - прошептала я, приходя в себя, - боже...
- Всё в порядке?
- Да... да... вроде бы, - ухватилась я за его ладонь, лежавшую на моём лице. – Это... это было... уф! – не нашлось у меня слов, чтобы описать впечатления. Чжунэ ухмыльнулся, игриво отводя взгляд.
- Это был вступительный «уф», можно теперь перейти от фойе к партеру?
- Какое фойе, какой партер, подожди ты, - потрясла я головой, - дай мозги на место поставить.
- Я люблю тебя, Чонён, - сказал он мне на ухо. Это немного сработало, я оклемалась, посмотрев на него.
- Я уже лежу под тобой полуголая, к чему ты продолжаешь? К слову о партере – билет явно в первый ряд, чего ещё тебе надо?
- Того, что было между нами чуть больше месяца назад...
- Прошлое не возвращается, Чжунэ. Я бы хотела, чтобы родители были живы, и что от этого изменится? – Он замолчал, соскользнув с щеки пальцами и опустив их к животу, по которому стал ими водить, рисуя невидимые знаки. Я принялась разглядывать его обнажённый торс, смуглый, стройный, сексуальный. Он делал всё для того, чтобы товар выглядел и, спору не было – хотелось приобрести его за любую цену. А мне в руки лег бесплатно. Узнали бы его почитательницы или бывшие, сгрызли бы меня, но, думаю, силёнок бы у них не хватило со мной справиться.
- Я всё равно тебя люблю, - повторил он.
Приподнявшись, я поцеловала его в скулу. Переведя на моё лицо взгляд, Чжунэ вернулся к поцелуям. Я обняла его за шею, и он накрыл меня собой сверху. Через минуту на нём не осталось брюк, а на мне – футболки. Ещё через минуту он входил в меня, и мне не было больно, мне было сладко и упоительно до головокружения. Медленно, мелкими рывками, он оказался во мне и я прижалась к нему грудью к груди. Мы тяжело дышали, сплетаясь и врастая друг в друга, мы как два молодых и диких зверя, голые и голодные до страсти, хватались друг за друга и пытались утолить жажду любви. Я едва не рычала в его губы, издававшие хриплые стоны. Сжав коленками его бока, я ощущала упругое прикосновение его паха к своему животу. Руки Чжунэ завладели мной, заперев в тесных объятиях. Каждый толчок сопровождался поцелуями, в которых мы захлёбывались. Мне хотелось рыдать от счастья, плакать от удовольствия и, в то же время, освободиться от этого, потому что пробудился страх зависимости. Слишком хорошо, Чонён, тебе слишком хорошо – ты захочешь снова, всегда, а этого не будет! Он не твой мужчина, Чжунэ – не твой! Вот что говорили остатки разума, и я, беря себя в стальной кулак выдержки и независимости, внезапно и без предупреждений, вытолкнула из себя Чжунэ, отпихнув его чуть ли не на метр. Он отскочил, ничего не понимающий, скатившись с кровати.
- Чонён? – подождал он, пока я подтянула к груди колени, сев, и посмотрела на него. – Что? Больно?
- Нет, - покачала я головой.
- А что?
- Ничего, просто... просто всё. Достаточно.
- То есть? – непонимающе повёл он бровью.
- Достаточно. Уходи, - не могла я объяснить ему сути своего поступка. Я не хотела признаваться в страхе, но именно испуг от ощущения, похожего на прежнее, похожего на то, что было любовью, заставило меня разорвать связь. Если бы это продлилось ещё немного, я бы снова дошла до оргазма – он тоже, нас бы скрепило это пуще всего, что было. А он бы потом всё равно ушёл, и я бы плакала, очень горько плакала, потому что какой бы я ни собиралась быть воительницей, я была девочкой, и только что приключился мой первый раз. Чжунэ стал моим первым мужчиной. По любви. Как это и должно быть.
- Чонён, может, объяснишь?
- Нечего объяснять. – Дотянувшись до его боксеров, я их ему подала. Посмотрев на свои трусы, Чжунэ не спешил их брать. Поправив часы на запястье, он хмыкнул:
- Много я видел женских капризов, но чтоб такое...
- А много у тебя девственниц было?
- Ну... не столько, сколько у Биая, - уклончиво ответил он, сославшись на друга, лидера их распавшейся баскетбольной команды, и я поняла, что приличное количество. Хоть он сам никогда не ухаживал за девушками, поэтому девственниц было ровно столько, сколько из них готово само повиснуть на парня. А в современном мире и на таких дефицита нет. Невинность в наш век товар, как и всё остальное, а не честь, поэтому продать или вложить его считается отличной идеей. А куда ещё выгоднее сбагрить, как не на член сына олигарха? Если он не женится (как может не жениться и любой другой, бедный юноша), то хотя бы подарок дорогой сделает, а не сделает, так всем подругам расскажешь, что вот, мол, спала с миллионером – круто же! Буду ли я об этом кому-нибудь рассказывать? Ни в жизни. Я слезла с кровати, подобрала свои трусы и надела их. Чжунэ, не понимая, действительно не догадываясь, о причинах моего поведения, виновато пробормотал: - Я не хотел тебя обидеть. Мне казалось, что тебе было хорошо...
- Мне было хорошо – тебе не казалось. Одевайся, - бросила я, натянула на себя футболку и вышла, уйдя на кухню. Неужели я мщу ему, зная, что в какой-то период, в начале наших отношений, он именно так и рассчитывал поступить со мной? А, кто знает, если бы я не начала это всё делать, может, он бы так и поступил сегодня после всего? Нет, не думаю. Я только чувствую, что вовремя выставила защиту, иначе бы уже цеплялась за Чжунэ и просила остаться со мной, никуда не уходить. А в моей жизни такое отныне непозволительно. Я обязана быть свободной. Я стала понимать золотых, отказывавшихся от личной жизни, ведь ей совершенно не остаётся места, а разрываться на два фронта не всякий сможет.
Чжунэ вошёл следом на кухню, в брюках и накинутой рубашке, которую не застегнул.
- Дождь кончился, - намекнула я.
- Я приеду завтра.
- Завтра я буду у сестры. А к Чжихё заявляться не смей.
- Я знаю, она в положении, и ей нельзя волноваться.
- Ты и о ней наводил справки?! – вспыхнула я.
- Нет, Сынён сказала, когда я искал тебя...
- Искал? Ты... ты названивал Сынён? – всё ещё пытаясь злиться, больше изображала я гнев, чем горела им.
- А у меня были варианты? Ты как сквозь землю провалилась!
- И провалюсь снова, если ты попытаешься вновь приехать сюда!
- Чонён...
- Чжунэ, я не шучу. Я не впущу тебя больше, никаких отношений между нами не будет, ни дружеских, ни любовнических – никаких!
- Давай я буду приезжать, когда ты сама позвонишь и пригласишь? – не растерялся он.
- Мальчик по вызову? Неплохо.
- Называй, как хочешь.
- Я забуду тебя, Чжунэ.
- Тогда я снова о себе напомню. И буду напоминать каждый раз, если забудешь.
- Значит, я буду забывать тебя всю свою жизнь, - безнадёжно улыбнулась я, посмотрев ему в глаза. Впервые за всё это время, кажется, дружелюбно и без претензий. А он, напротив, сочинил вызов:
- Всё равно не получится.
- Посмотрим.
Помявшись, видя, что я не расположена к продолжению диалога, Чжунэ всё же двинулся в прихожую. Я услышала, как он зашнуровывает ботинки. Высунулась, чтобы проводить его. Взявшись за ручку двери, он застыл, остановив на мне взор.
- Рубашку застегни, - посоветовала я.
- Да хер бы с ней, - поморщился он, сунув вторую руку в карман. – Не пропадай больше.
- А то что?
- Я тоже пропадать начинаю.
- Только о себе и думаешь, а мне вот хорошо было быть пропавшей.
- Давай пропадать вместе?
- Мы так и делали, только в разных местах.
- И разными способами, - покивал Чжунэ, поворачивая ручку. – Что ж... Пока, Чонён?
- Пока.
Пряча лицо, он быстро выскочил в подъезд, исчезнув. Постояв несколько секунд, я зачем-то метнулась к окну. Спустившись во двор, Чжунэ снова вышел под мои окна и, прощально махнув, быстрым шагом побрёл к машине. Рубашку так и не застегнул, дурак.
Я осталась стоять у окна. Больше на улице никого не было. Тишина, покой, спящие дома. Издали донёсся звук заведшегося двигателя. Шины зашуршали по асфальту и последний шум растворился.
Правильно ли я поступила? Никто и никогда не может знать точно, правильно ли он сделал, не увидев последствий, а они иногда проявляются через годы. Я была уверена, что не отдайся Чжунэ – жалела бы об этом если не много лет, то многие месяцы. Некоторые желания должны сбываться, только и подход к ним нужен соответствующий. Переспи мы до того, как я узнала о невесте, я бы только раскаивалась в ошибке, а теперь, в курсе всего, взвесив за и против, принимая во внимание Дану, я осознавала всю ответственность, грядущую за поступком, на который пошла. Нужно ли было согласиться продолжать подобные встречи? Нет. Это не только отяготит и принесёт рано или поздно мне сильную боль, это некрасиво по отношению к той же Дане, третьей стороне, которая вообще ни при чём. Но один раз и я имела право на счастье, уж простите, молодая госпожа Ку.
Возможно, у меня впереди ещё будет другой мужчина или мужчины, возможно, не будет больше ни одного, я не могла знать этого. Но личная жизнь и не стояла в приоритете, я давно, мечтая о спортивной карьере, в теории принесла в жертву отношения и всё с ними связанное. Оставалось доказать это на практике. Могла бы я при всех своих убеждениях и целях остаться любовницей Чжунэ? Наверное, могла бы, и это удалось совмещать, но дело в другом. Мне приходилось бы подстраиваться под его рабочий график, под его семейные нужды, постоянно ориентироваться на возможности и обязательства, и таким образом личная сторона стала бы создавать мне дополнительные хлопоты, отвлекая от того, что требовало полной самоотдачи и сосредоточения. Это сейчас Чжунэ красиво говорил, что готов на всё, а попадись на его крючок, начались бы знакомые «ты должна меня понять», «подожди», «потерпи», «перенеси свои выходные на мой отпуск» и так далее, и так далее. Я видела это и знала, в большинстве случаев, даже пытаясь быть самодостаточными и занимающимися своей жизнью, женщины становятся придатком к мужской, но обратной ситуации мне видеть ещё не приходилось. Мне же нужна была моя собственная жизнь, со мной в главных ролях, где я распоряжаюсь собой по моему графику, по расписанию моего призвания, по условиям моего существования, по требованиям моей левой ноги, и золотое братство могло обеспечить меня такими возможностями. Поэтому... прости, Ку Чжунэ, возможно, я буду помнить тебя всю оставшуюся жизнь, но я выбираю себя, потому что ты меня однажды не решился выбрать. Всё в этом мире должно быть по справедливости, не так ли? И именно за её установление я намерена сражаться, бросая вызов каждому, кто посмеет усомниться в том, что женщина способна быть счастливой без стереотипного просиживания жопы у плиты, с колясками или со шваброй в руках. Женщину природа не обязывала сидеть у окошка и ждать своего принца или рыцаря, хотя сказки и легенды основываются зачастую именно на этом – девичьем ожидании чего-то и кого-то. Девушки ждут мужчин везде и всегда: с работы, с корпоратива, из армии, из командировки, и если какая-то смеет не дождаться, её линчуют и клеймят, как последнюю дрянь, при этом никто никогда не задавался вопросом, а где, когда и сколько ждали мужчины своих женщин? Способны ли они на это? Способны мужчины проявлять терпение и смиренно ждать? Ну, вот так и я не считаю, что ждать – женский удел. Жить, стремиться и добиваться такое же моё право, молодые люди, как и ваше.
Подумав об этом, я поймала себя на том, что стою у окна. Поспешив отойти, я посмотрела на циферблат на холодильнике – поздняя ночь, скоро светлеть начнёт. Жутко клонило в сон. Весь август я в такой час вставала, а не ложилась. Но что поделать, если ненадолго наступил запоздавший июнь, жаркий месяц цветения и любви. Зевнув, я пошагала в спальню. Скорее бы экзамены, Рождество и – Каясан, Тигриный лог – обитель здравомыслия и первозданной чистоты духовности. Уж там-то мне помогут забыть того, кто посмел напомнить о себе после целых четырёх недель моих усилий, мгновенно ставших тщетными!
- Я тоже люблю тебя, Чжунэ, - сдавшись, шепнула я пустой постели. Только она и стала свидетельницей признания, да и всего, что здесь произошло. – Люблю не так, как раньше, но ещё люблю...
Я засыпала, а из-за горизонта поднимался новый день, разгоняя истощённые тучи.