Твой Авалон

Глава 31. Солнечные дни.

— И в злых в лучах гордыни

Все было невдомек –

В тебе лицо богини

Увидел юный бог.

Вот только понимал ли сам мародер смысл написанного ребенком якобы любовного стиха? Кто бы еще сказал, понимал ли ребенок... но он чувствовал.

— Твои шипы погибли,

Когда она ушла.

Ревнивая богиня

Певца с собой взяла.

Мальчик подался к Лили и, перебирая струны, продолжал декламировать, словно предупреждая девушку о возможной потери поклонника или даже угрожая.

— Тебе осталась проза –

Стихи сожглись в заре.

Любовь победной розой

Застыла в декабре.

Гермиона, растерявшись, даже не знала, что и сказать. Неужели ее сын уже сейчас ощущал этот неугомонный дух — видел музу, богиню, ведущую истинных творцов, о которой писал Роберт Грейвс? А ведь поэты от бога идут за ней, отвергая материальное и земное... Волшебница передернула плечами.

Зал какое-то время хранил молчание после того, как смолкли волшебные звуки арфы. А потом взорвался улюлюканьем, аплодисментами и шуточными пожеланиями Лили бросить Джеймса и переключиться на юного поэта.

Гриффиндорка улыбнулась и, потянувшись на цыпочках, чмокнула его в щеку. Затем неловко развернулась к возникшему за спиной Поттеру. Тот что-то сказал ей, и она ответила вполне миролюбиво. Видимо, оригинальная тактика мародера себя оправдала.

Гермиона прошла к столу некогда родного факультета, и все вновь замолчали, кто смущенно, кто с любопытством, а кто даже насмешливо. Лишь сын, продолжая красоваться на столе, глядел на нее спокойно и радостно.

— Господа, — строго обратилась она к мародерам. — Вы уверены, что сможете сдать министерский экзамен по анимагии? Осталось всего два месяца.

Ей самой пришлось подтолкнуть ребят на этот путь, потому что, благодаря ее заботе, солидарности с Ремусом им не требовалось. Более того, гриффиндорец по доброй воле научился преображаться... в волка. Того самого, которого он столь ненавидел.

И Гермиона нисколько не жалела о таком решении. Пусть хулиганят, пока молодые. Главное, чтобы их не поймали!