На утро Эллис проснулась из-за того, что услышала шаги в её сторону и громкий стук по стеклу.
— Очнись, Эллисон! Новый день, новые испытания, новая боль, — он вздохнул, и на лице Тео вновь появилась его фирменная ухмылка.— Как спалось после нашего вчерашнего разговора? Надеюсь, тебя мучали кошмары? — спросил он.
— Да...
— И что же тебе снилось?
— Я не умерла, — произнесла она, сглотнув комок в горле. — Не умерла после четвёртой попытки... — еле выговорила Эллисон.
— О, да. Это истинный кошмар сумасшедшей. И кто же помешал тебе в этот раз? Кто не дал тебе воплотить твою мечту в реальность? — ухмыльнулся парень.
— Одно странное чувство, мне показалось, что я кому-то нужна, — произнесла Эллисон, взглянув парню в глаза.
— Не создавай себе иллюзии, дорогая. Ты никому не нужна, тебя никто не любит. Ты лишь букашка, которая ничего не значит ни для кого на этом свете. Никто даже не знает о твоём существовании. Ты ненужна даже самой себе, ты уже давно мертва. Лишь твоё исхудавшее тело все ещё ходит по этой камере, а твоё вялое лицо мозолит мне глаза. Твоя душа погибла, просто смирись, тебе не за что бороться, у тебя нет смысла жить. Эллисон, это всего лишь твоя фантазия, которая только больше сводит тебя с ума, — сказал Тео, явно получая удовольствие от своих слов.
— Да, наверное, ты прав, — прошептала она. — Мне не за чем искать смысл жить, его просто нет. Я всего лишь ещё одна сумасшедшая, мне не за чем притворяться нормальной. Психушка - это мой дом, здесь я могу быть сама собой. Мне не нужно было бороться, нельзя предпринимать попытки бежать. В этой камере я смогу спокойно сойти с ума.
— Рад, что ты наконец приняла этот факт, — ухмыльнулся Тео.
Кинув ещё парочку острых, режущих фраз, парень вновь покинул Эллисон, оставляя ее в полном одиночестве.
Прошло несколько дней, в которые Тео не навещал Эллис, потому что после его «тайного» проникновения код на двери от специальной секции сменили. Туда он не должен был соваться, но от Тео ничего не скроешь. Вскоре, после нескольких неудачных попыток, он все-таки отгадал код и смог попасть туда, где была девушка. Ему было страшно интересно посмотреть на эффект от их последнего разговора.
Тео подошёл к камере и посмотрел на Эллисон через стекло. Он в очередной раз хотел сказать какую-нибудь гадость, но остановился, девушка заметно изменилась. Тео вгляделся в черты её лица, которые стали ещё более пугающими. Ее скулы стали ещё более выражеными, лицо почти потеряло цвет. Глаза то бегали в разные стороны, из одного угла комнаты в другой, то наоборот застывали на месте и подолгу смотрели в одну точку. Девушка стала ещё больше походить на призрак. Если она все-таки решалась встать с пола, то её шаги были крайне неуверенными, она еле передвигалась на ногах, которые были не толще спички. Больше она не произносила ни слова, как будто проглотив язык.
— Эллисон? Ну как? Тебе помогли мои советы? Получилось сойти с ума? — усмехнулся парень, внимательно разглядывая девушку.
В ответ последовала лишь тишина.
— Какая молодец! Наконец, ты смирилась со своей участью, — продолжал он, но девушка не вымолвила ни слова.
— Почему ты молчишь? Ты не можешь просто так игнорировать меня, ты слишком слаба для этого. Кого ты обманываешь, Эллис? Признай уже, это молчание даётся тебе с трудом. Я то знаю, что на самом деле ты хочешь кричать, кричать от боли, которую ты пытаешься скрыть, — ядовитая улыбка не сходила с лица Тео.
Эллисон наконец повернулась к стеклу лицом и посмотрела на Тео.
— Так кричи, Эллисон, кричи! — воскликнул он.
Девушка зажмурилась, пытаясь отвлечься.
— Кричи! Ты больше не можешь сопротивляться мне, у тебя больше нет сил на это. Кричи!
Эллисон распахнула свои огромные голубые глаза и посмотрела на Тео из-под пышных ресниц. Она выглядела совершенно беспомощной и слабой, но её взгляд все также цепляли за душу того, кто посмотрит на неё. Эллисон молчала, молчала из-за всех сил, до конца, борясь с неизвестным и сильным врагом, как будто набираясь сил, чтобы дать отпор. Дать отпор злу и беспричинной жестокости.
Тео тоже больше не решался открыть рот, смотря в завораживающие глаза девушки.
Эллисон глубоко вдохнула, стараясь набрать в лёгкие как можно больше воздуха. Затем она зажмурилась...
Послышался душераздирающий крик. Было трудно поверить, что он исходил от этой хрупкой, практически безжизненной девушки. Он доносился откуда-то из глубины, неся в себе огромное количество боли, передававшейся на всех, кто его слышал. Возглас доходил до самых отдалённых уголков психиатрической больницы. В этот момент все заключённые в ужасе замерли. Её вопль был полон печали и отчаяния, от него тряслись даже стекла.
Тео тоже не мог пошевелиться, крик пронизывал до костей, пробираясь в самые тёмные участки его души.
Казалось, что она прочитала его, как открытую книгу, казалось, что теперь она все знает о нем. Тео закрыл уши руками, но это не помогало, голос девушки заставлял сердце парня сжиматься. Эллисон просто кричала так сильно, как только была способна. Она всегда была тихой, но теперь, полностью поддаваясь сумасшествию, она не желала сопротивляться.
Дверь в секцию отворилась и в помещение стремительно вбежали несколько врачей, которые ворвались в камеру девушки. Следом за ними зашёл перепуганный отец Тео.
— Что, черт, возьми, здесь происходит? Это единственное место во всей этой больнице, в котором тебе нельзя появляться! Эта девушка опасна! Люди, заключённые здесь обречены. Вход сюда воспрещен! Неужели так сложно послушаться меня хоть раз?!
— Отец, я не мог не прийти сюда, ей нужна была помощь.
— Я знаю, как ты помогаешь и какую помощь отказываешь, — отец и сын вышли из запретного сектора. Они молчали, никто не начинал разговор.
— На сколько она здесь? — наконец, сказал Тео, нарушив тишину.
— Могу сказать только одно, она не ступит за пределы этих стен живой, — произнёс отец.
— Что?! Что это значит?! Она не сумасшедшая, ей не за чем здесь находиться! — возразил парень.
— Она действительно неадекватная, ей уже не помочь. Она теряет рассудок день за днём, снова и снова. Она больше не человек, её просто больше не существует в этом мире. Забудь. Её душу не спасти.
— Любую душу можно спасти, даже мою, — произнёс Тео, вырвавшись вперёд. Отец лишь равнодушно посмотрел ему вслед, не желая останавливать.
Парень пошёл дальше по коридорам, быстрым шагом, не обращая внимания на заключённых, сейчас это было совершено неважно. Лишь одно тревожило его холодное, бесчувственное, каменное сердце. И это была Эллисон.