Кошмары в Салли Хилл

ТЕМНЫЙ ГОРОД

О смерти Эдди Чакера узнали глубокой ночью, когда в город в белом мешке доставили труп рыжеволосого мальчика с простреленной головой.
Поочерёдно в каждом доме загорался свет, люди выходили на улицу и делились друг с другом последними печальными новостями. Всех поражало следующее: сын умер той же смертью, что и отец. Но почему? Этого они не понимали. Никто не понимал. Кроме нас с парнями и некоего «голоса».
Похороны проходили нудно. Собрался весь город, чтобы оплакать семью Чакеров, которых за две ночи перестало существовать. Повсюду мелькали люди в траурной одежде, до ушей эхом доносились женские всхлипы и мужеские серьёзные разговоры. За всю свою жизнь мне довелось побывать на похоронах пять раз, и всегда я одевалась одинаково, потому что я твердо для себя решила, что мертвым плевать как я выглядела. Но сегодня город провожал особенного для меня человека, поэтому я оделась иначе: в платье до колен, под которым теплые лосины, чтобы не простудиться, жакет с воротником и теплую куртку. Красные волосы я собрала в хвост, а лезущие в глаза пряди спрятала заколками.
Сперва в вырытую могилу опустили гроб с миссис Чакер, а затем с бесстрашным Эдди, который, как и хотел, остался в нашей памяти героем. Печально, что в глазах остальных он обезумевший от горя самоубийца.
Несмотря на это, священник, стоявший у надгробий, читал Псалтири, пока мужчины лопатами закапывали гробы. Папа все это время крепко держал меня за руку. Он, конечно же, злился за нарушенное обещание не выходить из дома, но также не мог оставить меня без поддержки, которая сейчас была мне необходима.
Когда люди принялись расходиться, я ещё немного постояла у свежей могилы. Папа сказал, что будет ждать меня в машине, а после мы отправимся к бабушке, чтобы проведать маму и, наконец, забрать её домой. К счастью, ей уже лучше.
— Ты как?
Не оборачиваясь, я узнала человека, возникшего в шаге от меня. Это Билл. Он поравнялся со мной, и я заметила на его плечах чёрное пальто, под которым находилась того же цвета водолазка. Его челка уложена набок, отчего Хофер казался немного старше своего возраста.
Мэр, отец Билла, сегодня выступал с надгробной речью, напоминая, как ужасно лишать себя жизни. Он попросил людей быть сильными и держаться вместе, потому что в одиночестве нас легче достать, а если дословно, то: «Люди должны держаться вместе, иначе поодиночке мы все уязвимы». В его речи проскальзывало порицание, но и искреннее сожаление. Возможно, он вспоминал жену или же думал о сыне, ведь все решили, что Эдди покончил с собой из-за смерти матери... Что, если бы Билл поступил поступил также?
— Я не видел Генри, он здесь? — когда пауза затянулась, сменил тему брюнет.
Я вновь промолчала. Бывают такие моменты, когда просто хочется молчать. Это именно тот момент.
Снег под ногами пожелтел из-за грязи, и мне кажется, что я очень похожа на эту слякоть. Мимо нас проходили люди, и мы одновременно с ними здоровались.
— Марго, это, наверное, не к месту, но может поговорим о том, что было у твоей бабушки в магазине?
Я резко уставилась в его сторону.
— Прости? — нахмурилась я в недоумении.
Билл, словно его пытками заставляли говорить, переступил с ноги на ногу и, убедившись, что нас никто не подслушивал, приблизился, горячим дыханием щекотал мне ухо.
— Я про то, что чуть было не произошло... поцелуй, — подытожил Хофер почти шепотом.
Я в неодобрении фыркнула, мрачнея с каждым мгновением. Судя по его любопытным глазам, он не шутил и действительно ждал ответа. С ума сойти! О чем он думает!
— Ты, что ли, смеёшься?! Тебе не стыдно? Нашёл о чем и где говорить! — вспыхнула я, толкнув его в грудь. Хофер отшатнулся и прикрыл веки, мысленно, кажется, сокрушаясь. — Ты придурок, Билл.
Это последнее, что я сказала и что он услышал.
Смерив его осуждающим взглядом, я рванула по снегу в сторону папиной машины, в уме прося прощения у Эдди за нашу с брюнетом выходку. И пусть земля ему будет пухом.