Отходняк был одним из самых жестоких на моей памяти, хотя, казалось бы, такая малость...
Нет, иногда мне казалось совсем другое. А именно, что помимо амнезии у меня еще куча всяких стремных болячек, которые, в сущности, безобидны, но... Етить твою налево, кроме головы болящей я же... я ж еще и ничего не помню. Как так можно, даже день еще не кончился, только к вечеру подходит. Что за мозг?
В общем, в итоге я обнаружила себя у Ланкмиллерского второго кабинета и совсем приватного, на первом этаже, в котором он с Генрихом заперся и что-то увлеченно обсуждал в пол-тона.
- И с какой стати? Этим я никогда не занимался и даже не думал начинать. Это нездоровая конкуренция или подстраховка, как думаешь, а? - наверняка мучитель говорил это, откинувшись на спинку кресла и водрузив свои бесценные хозяйское ноги на такой же бесценный хозяйский стол.
- Причин может быть множество, не обязательно, господин, сводить все к одной. Кроме тех, что вы назвали... Мы не можем совершенно точно знать, что за цели они преследуют.
- У меня крупнейшая судостроительная корпорация, лучшая служба охраны, так неужели вы не можете, черт возьми, сделать так, чтоб эти псы хотя бы средь бела дня за мной не охотились?! - о, вот сейчас по столу стукнул.
Как ни крути, Кэри страшен в гневе, так что лучше пойду-ка я отсюда, а то вдруг ему приспичит дверь открыть, а тут я. Во всей красе, черт бы его. Я была, наверное, то ли в отключке, то ли в совершенно неадекватно состоянии, но прежней одежды на мне не было, и вообще ничего, кроме белой рубашки, размером под стать «хозяину». Это, наверное, странно. Зачем давать мне свою одежду, когда моей здесь даже больше? Или такой вид его больше возбуждает?
У зеркала на втором этаже выяснилось, что примерно так оно все и было. Судя по состоянию моего тела. Я как раз расстегивала третью пуговицу, продолжая более подробный осмотр, как мучитель вошел.
- Оттого что будешь смотреть на них - не вырастут. Овощи надо кушать, Кику, - мягко посоветовал он, но в глазах горел огонек самый издевательский.
- Чем мы занимались? Точнее, чем ты занимался, пока я была в отключке? - с места в карьер, без всяких прелюдий бухнула я.
- Работал, девочка моя, у меня проблем по горло, - Кэри сразу сел за компьютер, даже не взглянул на мое плачевное состояние.
- А тогда откуда у меня три засоса на шее?
- Ты что, прикидываешься? Это дурость, - Ланкмиллер был усталый и раздраженный.
В таком состоянии у него ничего, обычно, кроме секса не получается. Что-то я в последнее время стала думать о половых сношениях чаще, чем полагается, так не пойдет. Я же не... Пусть я наложница, и с этим глупо спорить, но жалеть себя и то лучше, чем даже в мыслях... об этом... Противно. Как же достало все время вот так вот себя убеждать.
- У меня проблемы с памятью, черт, неужели так сложно запомнить? - плаксиво протянула я, выворачиваясь другой стороной, чтоб еще и спину проверить.
- Мы, по твоему предложению, устроили горячую двухчасовую групповуху на заднем сидении. Вместе с Генрихом.
О, да ты шутник. Космический.
- Судя по тому, что моя пятая точка не болит, Генриха ты, верно, на себя принял? - мрачно осведомилась я, поджав губы.
Нет, ну а что если, он и с начальником охраны перепихи устраивает? Готова почему-то в это верить.
- С-сучка! - мучитель хохотнул и встрепал пятерней волосы. - Не забывай, чем длиннее твой язычок, тем быстрее лишишься своей анальной девственности. - Я жестом показала, что рот застегиваю, а Кэри даже брови вскинул. - Что, очень не хочешь?
Шея хрустнули от порции энергичных кивков. Тогда Ланкмиллер поднялся и не спеша приблизился ко мне, щурясь, словно кот. Взял мое лицо в свои ладони и доверительно прошептал:
- Все равно рано или поздно этому быть. Но я собираюсь оттянуть этот момент настолько, насколько это возможно, как обычно дети стараются оттянуть момент удовольствия. Ты боишься? Пусть. Это очень хорошо. Боишься, потому что знаешь, что тебе понравится.
- Не должно бы...
Я отвела глаза, а потом и вовсе закрыла. Беспощадная тварь этот Кэри.
- Пойдем, платье на вечер покажу, - лицо мучителя прямо-таки озарилось лучезарной улыбкой, он меня за руку потянул к большому своему старинному шкафу, дверцу распахнул и, выудив его почти наугад, повесил лицом ко мне.
Вздоха сдержать не получилось.
Оно невероятное было.
Кремовое, очень легкое, воздушное просто, кажется, намного ниже колена, без бретелек и с красным шелковым поясом, на котором роза была сбоку, да еще красивая такая и алая, прямо под цвет крови совсем. Это укололо, хотя, наверное, он не имел в виду... Вообще глупость.
- Ну спасибо, а розочка - очаровательна, - я перевела на него укоризненный взгляд.
- О чем это ты? - Кэри мгновенно уловил намек, надо отдать должное. Я стушевалась.
- Ни о чем. Ведь ты не должен помнить. Ты не помнишь. Платье... очень красивое. Спасибо. Не обращай внимания.
Ланкмиллер безукоризненно почуял неладное - да и кто бы не почуял, такую путаницу услышав - и вознамерился в меру жесткий процесс дознания провести. Взял меня за плечи и заглянул в глаза. Даже ни слова не сказал. Вот как он так, а?
- Напоминает о прошлой жизни, - я говорила тихо и смотрела прямо перед собой. Ему в грудь, то есть.
- Роза? Розмари... - вздохнул он, костяшки пальцев вниз по щеке скользнули.
Внутри что-то оборвалось, и сразу сдавило горло.
Я покачала головой.
- Нет, по-другому назови, как обычно зовешь. Пожалуйста. Сейчас.
- Кику...
- И хватит уже меня мучать, - попытка оттолкнуть Ланкмиллера успешно окончилась, потому что он не ожидал.
- Кажется, девочка моя, ты совсем запуталась, - мучитель обернулся мне вслед.
О, спасибо, что озвучил. И действительно. Дьявольски гадкое это чувство. Но он так серьезно это сказал, почти заботливо и почти сочувствующе.
- И так... тоже не зови.
Ланкмиллер усмехнулся а-ля «моя наложница, как хочу, так и звать буду». И с этим сложно было поспорить.
- Кику, у меня есть для тебя маленькое предложение. Мы на вечере сегодня будем часа три, вряд ли меньше. Как насчет того, чтобы поразвлечься немного? А то заскучаем ведь... - извращенец невозмутимо вернул меня к своему столу одним рывком.
У-у, да так он мне все плечи повыворачивает. И развлечения в его-то понимании... Черт возьми.
Зажимы на грудь? Что ж, я ожидала подобной подлости. Я их даже помню, из того магазина в Шеле. Зачем ему несколько пар, интересно.
- Сама выбери, которые больше понравятся, - великодушно разрешил Кэри.
- Я могу отказаться? - это ведь было предложение всего лишь.
- Если хочешь карающих санкций и применения силы, то всегда пожалуйста.
Ясно. Все в добровольно-принудительном порядке. Ланкмиллер просто генератор ненависти какой-то.
Я скривилась и сразу перешла к выбору. Побыстрее с этим покончить.
Ну, вот эти, которые вибрировать могут - сразу нет. С грузом - тоже не вариант, а пушистые... Такие у нас в бордель кафе повсюду валялись, хозяин закупил по рыночной цене. Выбор свой я остановила на маленьких зажимах, покрытых латексом и вроде слабеньких.
- Уже пора бы начать собираться, так что сразу рубашку задери, - скомандовал Ланкмиллер, проводя пальцем по выдранным мной игрушкам. Я неохотно подчинилась - делать-то нечего. К тому же сиськи мучителю демонстрировать - занятие не из особо привлекательных. - Опа как, - Кэри хихикнул.
- От холода, - монотонно и каким-то низким голосом протянула я, бросая взгляд на затвердевшие соски.
- При работающей летом отопительной системе. Очаровательно. Хочешь, мы уделим им немного внимания?
Я тихонько поперхнулась и залилась краской.
- Ну...
Что ты творишь, дура? Скажи «нет». «Нет» говори, ну еб твою мать... Из горла не давилось и звука. С Ланкмиллерского лица не сходила мерзопакостная улыбка, о как ему нравится следить за моей внутренней борьбой...
Но ему быстро это дело надоело и он подался вперед, притягивая меня ближе, обвел языком сосок и легонько причмокнул.
- Хозяин...
Я опомнилась, обозвала себя похотливой скотиной и отшатнулась наконец. В голове будто что-то щелкнуло. Это ж надо мне так иногда контроль над собой терять. Даже страшно. Кэри покачал головой, но зажимы все-таки на место пристроил.
- Боишься собственных желаний. До какой степени самоунижения вообще надо было дойти? Чего испуганная такая? Выше нос! Нам сегодня еще корсет предстоит надеть на тебя. Правда, с этим, как и всегда, могут возникнуть некоторые трудности...
Которые? Что, у меня кишки наружу выпадут? Задуши меня, дорогой хозяин, я, может быть, даже, скажу спасибо. А может, и не скажу.
Во мне, наверное, чуть меньше веса было, чем это полагалось, поэтому особых трудностей с тисками вокруг талии я не ожидала, но, оказалось, весьма зря.
Самое интересное началось, когда я выдохнула из себя весь воздух, чтобы Кэри мог потуже затянуть, а вдохнуть обратно уже не смогла.
- Закончили, - радостно объявил Ланкмиллер.
- Как это называется, черт бы тебя побрал? - прохрипела я, даже немного вздрагивая. - Как вообще дышать-то в этой конструкции прикажешь?
Теперь, кажется, я понимаю, почему дамы высшего света штабелями укладывается в обмороки. Чуть повысилось сердцебиение - и все. Ох, это настоящее мучение, кажется, что все внутренности. А я-то думала, что хуже, чем в «Шоколаде» уже не будет. Наивно-то как. На этом фоне даже легкий пока еще дискомфорт от зажимов в сторону отошел.
Завершая мое мучительное облачение, Ланкмиллер мне еще подкладки пристроил, чтобы то, что было у меня на месте груди, казалось больше, и платье чтоб лучше сидело. У него все это время такое спокойное лицо было, и ехидное в то же время, что до смерти хотелось стукнуть. Ему шла такая издевательская серьезность.
Я пыталась по-своему привыкнуть к столь изящному наряду, визуально возносящему меня из самой глубокой помойной ямы в элиту высшего общества. Это было, конечно, показушно и всего на один вечер. Да мне и не хотелось никогда в сливки, слишком условностей там много.
Кэри, сидя в кресле, наблюдал за мной с грустной улыбкой. Это, по меньшей мере, было странно.
- Засмотреться можно. Тебе очень идет, - наконец вздохнул он, откидываясь на спинку.
Я сначала ошарашенно взглянула на него - век ведь комплиментов не дождешься - потом, смущенно, на свои руки. И не узнала их. Кожа гладкая, без следа раздражения от мытья полов или посуды, даже царапин не было. Зато вдоль запястий появились небольшие округлые синяки от его пальцев. Я меняюсь. Неуловимо и фундаментально.
Ланкмиллер молча подал мне перчатки, а я в ответ выпалила:
- Откуда вообще это платье у тебя в шкафу? Не помню, чтобы ты его покупал.
Потому что потерялась в конец и давно этим вопросом мучилась. А он еще ведет себя странно так. Будто... Ох, я сейчас, видимо, и вправду в обморок хлопнусь. Дышать совсем нечем. Дурак.
- Стоит ли задавать так много вопросов? Платье не я покупал, а отец еще. Я думал, тебе подойдет. И - как видишь. Что ж, пора выходить.
О-о, ему-то хорошо, костюм надел - и вперед. Даже причесываться не стал. Легкая небрежность, и он - звезда вечера. Образно выражаясь. Статная фигура и эта надменность во взгляде... Зачем только он меня с собой тащит, когда и так все девки любого возраста на этом вечере будут его. Надеюсь, хоть забрать меня оттуда не забудет.
Последние наставления Кэри давал уже в машине, почти заботливо оборачивая вокруг моей шеи легкий шелковый шарф - засосы свои скрыть.
- Твою невоспитанность, в принципе, можно и скрыть. Достаточно не материться и все время улыбаться. В остальном я подскажу. Представишься иначе, чем Кику, убью на месте.
- И не собиралась сегодня искать себе подобных приключений, - проворчала я, сжимая колени и гадая, изнасилует ли меня мучитель, как домой приедем, или слишком усталый будет для этого.
Судя по блеску в глазах, он вообще спать не собирается. Сейчас наберется вдохновения, а ночью... жди, ошейник... И еще много чего...
Генрих плавно притормозил, Ланкмиллер вышел, потом и дверь с моей стороны приоткрыл, подав руку. Игнорировать ее сейчас было неправильно и нельзя. А теплая у него ладонь. И твердая. Ночью он этими...
Стоп. Сейчас же стоп. Я и так в этом корсете чертовом дышать-то не могу толком. Зажимы совсем плохо на меня действуют. Или Ланкмиллер сам. Но мне так интересно, что внутри даже все ноет. Кажется, весь вечер я буду терпеть и думать только об одном. Неправильно-сладкое такое чувство. А вроде бы алкоголь должен уже выветриться, как и навязчивая мысли о мучителе моем.
Этот вечер в отеле должен был пройти, который огнями передавался так же, как и другие дам на главных улицах Анжи. Я терпеливо вздохнула. Всего вечер. Не больше трех часов.
Описывать внутреннее убранство можно было бесконечно, а можно было и совсем не описывать. Все как обычно в таких случаях бывает: ярко, буйно, изысканно, кое-где вычурно. Но в целом, ничего необычного для вечеров с обложки глянцевых журналов. Все точно также, как на их страницах или экране телевизора. Кажется, именно поэтому Ланкмиллер их и не любит.
Он обменивался приветствиями, парой слов с некоторым мужчинами разного возраста, которые ближе всего к нам проходили. Нескольким представил меня. Всего-то надо было улыбнуться и выдавить: «Очень приятно» и стерпеть то придирчивый, то сочувственный взгляд их спутниц. Партнеры по бизнесу, чиновники или мафия местная. Я здесь почти ни о ком не слышала, но продолжала мило вымученно улыбаться. Не слишком уютно, слишком непривычно. Но терпимо. Я выдержу. Мучителю здесь просто нужно засветиться и с кем-то что-то обсудить. Все в порядке.
Ланкмиллер раздраженно вздохнул, наблюдая, как от фонтана посередине зала к нам двинулась высокая темноволосая женщина, которая и вызвала у меня столько паники в кафе. Я попыталась глубоко вздохнуть, но корсет не вероломно не позволил. Кэри ободряюще сжал руку.
- Надо поздороваться, все-таки родственники, - по лицу его скользнула тень недовольства. - Не прячься за меня.
Я прислушались к себе: ничего необычного. Скорее всего, в кафе просто запоздала реакция была на погоню. Такое ведь иногда случается, в особенности, у меня.
Кто она ему, интересно.
- Каждый новый вечер у тебя новая спутница, а вот ты с годами не меняешься, дорогой племянник. Познакомишь?
- Кику, - еле выдавила я, глядя в пол и разом забыв все хозяйский наставления. - Здрасьте.
- Роза Ланкмиллер, - она очаровательно улыбнулась, зубы демонстрируя, ровные, белые, контрастирующие с ярко-красной вызывающей помадой. - Приятно познакомиться.
Да ни разу они не родственники, вот откуда все издевательство в голосе. Это ж та самая Роза, видимо. Только почему дамочка взяла фамилию знатной семьи - непонятно. Неужто ради бренда? Хотя, почему бы и нет. Наверняка Ланкмиллеры уже давно ассоциируются с качественным судостроением, так что за разница, «Шиффбау» производитель или «Golden Inc.». Людям иногда хочется нового. Чертовски предусмотрительная и расчетливая тетка. Теперь мне действительно интересно, кто кого задавит.
На людях Роза и Кэри изображали рьяно сочувствующих друг другу одиноких людей. Без тени вражды или яда какого-нибудь, зато с тоннами лицемерия сверху. Мне так противно стало, что захотелось отойти, но Кэри решил иначе.
- Что ж, дамы, пока что вынужден оставить вас наедине. Прошу меня простить.
Видимо ему просто хотелось от Розы вежливо отделаться. А я... Я была очень кстати.
И о чем только с ней говорить. Все время только улыбаться - плохой какой-то выход...
- Я... слышала... вы снова усыновили кого-то... - сейчас умру на месте. А обещал поддерживать. И смылся куда-то...
- Я все никак не могу успокоиться, - вздохнула женщина, отводя взгляд, - Глупо, наверное. Моя дочь сбежала из семьи в раннем подростковом возрасте, мы искали, как могли, думали: перебушует, вернется. Как бы не так. В полиции сказали: пропала без вести... Сейчас я даже не знаю, жива ли она до сих пор, но все равно иногда хожу-хожу по улицам: вдруг попадется где. Кажется, я ее из тысячи узнаю, до сих пор лицо перед глазами стоит. Ой. Бестолковая. Стоит задеть, и я... душу первому встречному... Глупо, да? Ты знала бы, как больно, когда случается такое...
- Я сочувствую вашему горю, мне это знакомо, - я виновато взглянула на нее, толком не зная, что говорить следует в таких случаях.
А, оказывается, правда у каждого своя.
Я только не помню, как больно это было, когда мама вдруг исчезла. Взрослых так не ищут. Ушла, значит, захотелось. А может, мне и не было больно. Если бы было, если бы и рана была глубокая, я бы, наверное, помнила...
Тут я поняла, что ненавижу себя люто. За натянуто-живую интонацию, за эти чертовы слова, которые кое-как упихиваются в невыносимые дежурно-глупые реплики, и все эту мишуру ужасно гадкую. Странное дело, ненавидеть такое поведение и самой... Наверное, так сначала у всех было. А потом - дело привычки.
Все внутри против этого адски так бунтовало. Хочется отойти в уголок и стоять там, чтоб больше никто не подходил и не заставлял меня снова измываться над собой и над всеми. Я это не люблю, я ж не Ланкмиллер.
Роза улыбнулась и отошла. Видно, она тоже лишь для вежливости рядом постояла. Или ее моя внутренняя борьба напугала так. Мне ведь еще Зои в бордель-кафе говорила, что ничего-то я от окружающих не могу скрыть, все у меня на лице так и отражается.
О чем только это баба могла подумать - представить страшно. Ведь, держу пари, выражение непревзойденного отвращения-таки на лице моем промелькнуть успело. А ведь мне ее даже жаль чуть-чуть.
Дьявольски раздражаясь, я принялась искать Ланкмиллера глазами, но прежде чем преуспела, сзади кто-то вдруг за локоть меня схватил, а на ухо шепнул тихим женским голосом:
- Наложница господина Кэри, верно я понимаю?
- Не наложница, а спутница, - кажется, так он меня сегодня весь вечер представлял.
Сердце упало как-то нехорошо.
Я отдернула руку, но как бы, черт его побери, не так. Эти когти под три сантиметра длиной, снова в меня вцепились, да еще и с силищей такой не-дамской! Не высвободишься.
Пришлось развернуться к женщине лицом. Теперь уж, точнее, конечно, к девушке. Потому что она молодая еще была совсем. И так резко контрастировала с Розой, преисполненной степенности с достоинством пополам. А это не баба, а какой-то ураган. Да вдобавок еще и рыжая. Безумно живые глаза и все манеры - тоже.
- А я вот обладаю другой информацией. Ты не бойся, я доверенное лицо, никому не скажу. Но мне стало скучно, и Кэри позволил с тобой поиграть, - она лучезарно, вот-вот почти дружелюбно улыбнулась, в странной манере чуть голову назад откидывая.
- Так уж и позволил. Все неправда, - буркнула я, делая миллиметровый шажок в сторону.
Стискивают предплечье, а болит все тело, кажется.
- Ну почему же, я действительно позволил, - хозяин за спиной девки вырос моментально, будто кто-то для этого секунду назад специально в ладоши хлопнул. - Кику, сделай милость, прояви чуточку вежливости. Это моя сестра, Алисия Ланкмиллер, познакомься.
- Такое ощущение, что это не светский вечер, а хит-парад твоих родственников. И каждому из них ты готов отдать меня на растерзание, - процедила я, глядя исподлобья на него, как на предателя - предатель и есть - и все еще пытаясь руку свою освободить.
Я верно понимаю, этот засранец меня только что отдал попользоваться? Он невыносимая мразь, и я ему об этом скажу. Дома. Пусть даже обойдется мне это парой пощечин. Хорошо, хоть не мужику.
Алисия, пока тянула меня за руку из зала и вдоль по душному полутемному коридору, трещала без умолку, к счастью, не слишком громко.
- Куни делать умеешь? Нет? Ах, очаровательно, он ничему-то тебя еще не обучил! Что, и на оргиях ни разу не была? Не бойся, придет и твое время...
- Вот уж дудки. Я лучше вены вскрою.
- А вот это ты зря, он эти суицидальные формальности страсть как не любит. Он, в смысле, Кэри.
Кажется пристрастие к туалетной эротике - в некотором роде семейное. Алисия, в любом случае меня тоже в дамскую комнату притащилась, разве только она была чем-то сродни с большим залом, только меньше и с умывальниками. Все точно также сверкало, как в «Шоколаде» на новый год. Бедный «Шоколад», он все никак не может меня покинуть, новые и новые ассоциации вызывая без устали.
Пока я размышляла в таком отвлеченном ключе, оказалась затянута в кабинку. Она была намного просторней, чем там, в больнице, соответственно, больше раздолья давала для эротических фантазий, в буйности которых я и не сомневалась.
- Ну чего вста-ала, как вкопанная? - скучным голосом протянула Алисия.- Покажи, что умеешь.
- Ничего не умею, - я вжалась в стенку кабинки, не слишком уж и прочную, почти полностью уверенная, что от Ланкмиллера мне в летит за это по первое число.
- Не знаешь, как доставить удовольствие девушке? Ты же сама девушка! А как же страсть?
- Страсть бывает в любви, а я вас с братцем не люблю, вы мне даже не нравитесь! Вот ни капельки. Ни вот такусенькой! - я выразительно показала двумя пальцами предполагаемые размеры капельки и отвернулась в сторону, хотя рассматривать здесь хоть немного увлеченно было-то и нечего.
- Такова доля наложницы, - всплеснула руками девка, чуть ли не топая то ли от удивления, то ли от раздражения излишнего. - И правду сказал, совсем дикая...
Алисия наклонилась низко-низко, а назад отступать было и некуда, я и так уж почти со стенкой срослась. Девушка меня очень увлеченно обнюхала, отстранилась на секунду, будто обдумывая результат, а потом вдруг прижалась к моим губам.
И намотала волосы на кулак, чтоб отстраниться нельзя было.
Мой первый, мать его, поцелуй. С бабой. Никогда б не подумала. От поэзии жизни я давно уже отказалась, поэтому это небольшой силы удар.
Что ж, это не так противно, как могло бы быть. По крайней мере, запах приятный, и ее не тянет покусать мне там язык или губы. Только растерянности и странное какое-то, полу-приятное оцепенение все никак не хотели сходить. Я так и стояла, как настоящий истукан со вздрагивающими плечами, и думала, отвечать ли мне или все-таки, это странно будет выглядеть.
Раскрасневшаяся Алисия отстранилась и хихикнула.
- Чего это у тебя взгляд такой безумный?
Я кашлянула, усилено пытаясь волосы пригладить, тем временем совсем хрупкие пальцы, те самые, с когтями под три сантиметра скользнули кончиками этих же когтей открытой легким шарфом шеи, вниз по ключицам. Она, видимо, постоянно что-то про себя под мечтала да отмечала.
- У-у, что, все так плохо? - удивилась Алисия, разгребая поролоновые подкладки, потом, не преуспев, просто спустила бретельки, дернула их вниз и вздохнула. - Эх, братец... Вот он никогда не научится, что женское тело - вещь очень хрупкая, на нее дышать опасно. Давно ты в них?
- Не особо, - я зачем-то с усилием принялась растирать щеки.
Тело реагировало, зараза, странно.
- Хочешь, сниму?
- Ну... Кэри... Он, небось, недоволен будет.
Алисия плюнула и аккуратно меня от зажимов избавила.
- Нельзя в них долго. Ну, сейчас повеселимся, Ки-ку....
Я непроизвольно сжала колени.
Да чтоб вас, чертово семейство неисправимых извращенцев. Я подвержена странному влиянию, нечего сказать.
Алисия была в высшей степени вероломна. Она точно поджигала меня изнутри. Ей достаточно только ногтем было шкрябнуть где-нибудь по разгоряченной коже, чтобы зачать очередной всеобъемлющий пожар.
Это магия, и это нечестно.
И я отвечала. Отвечала ей на эти странные, изощренные ласки со всей страстью и со всем безумием, которые только удалось выдернуть из замученной моей душонки.
Из злости. Из желания, наверное, Ланкмиллеру отомстить за то, что он меня сейчас попросту продал.
Я тонула в горячем безумии с упрямым, остервенелым наслаждением.
И тонула успешно.
Ноги уже не держали, и весь вес пришлось перенести на хрупкую для такой миссии стенку кабинки.
Еще чуть-чуть, и мне точно не избежать обморока.
- В чем дело? - мягко осведомилась Алисия, в перерывах между поцелуями, легонько зажимая в зубах мочку моего уха.
- Кх... кор... корсет... - еле выдавила я, наблюдая, как все отчаянно расплывается перед глазами.
- Ах точно, - Алисия виновато закусила губу. - Прости, эти издевательство.
Едва хрупкие пальцы скользнули по спине, прожигая за собой полосы, дверь туалета грохнула так, будто ее открыли пинком, и послышался до отвратительного знакомый рык.
- Алисия, ты мне нужна! Сейчас!
О, да Алисия сегодня прямо нарасхват.
Но, черт возьми, Кэри настолько не вовремя, насколько эти вообще можно себе представить.
- М-м-м... Братец... Можешь хотя бы минут пятнадцать подождать? Или, хочешь, присоединяйся...
Этот чертов тон. Безумно похотливый, и томный до издевательства. Я готова была только за него Алисию расцеловать.
Кэри там, по ту сторону от обморочно горячего мира, поперхнулся.
- Нет, дело отлагательств не терпит.
Алисия разочарованно вздохнула и грациозно выпорхнула из кабинки, а вслед за ней вывалилась я, растрепанная, с припухшими от поцелуев губами, полуразвязнным корсетом. А еще - до неприличия возбужденная.
И прямо Ланкмиллеру на руки. Он, к счастью, поймал, но удивленным таким я его еще ни разу не видела. Почти непосредственно по-детски.
- В Шеле опять мятеж, на этот раз не так далеко от нашего дома, - холодно-серьезным тоном сообщил Кэри.
- Мама там? - лицо у Алисии как-то сразу вытянулось.
- Да. Заберешь ее?
- Угу. Хотя бы ее.
- Тогда сейчас отправляйся и лучше без промедлений. Возьми вертолет, что ли.
Алисия кивнула и, поправляя прическу, уже у самой двери обернулась к нам.
- Я постараюсь управиться быстро. И... она у тебя чудо.
Потом пулей выскочила за дверь.
Кэри ничего не ответил, только молча и грубо принялся мне обратно товарный вид придавать.
- Выглядишь, как потаскушка какая-то, - скривился он, затягиваясь на шее шарф так, что чуть ли не удушил.
- Хва... тит... - прохрипела я, царапая ткань, которая, как назло, к коже будто прилипла, - разве это не твоя идея была?
- Ты перестаралась. И сильно.
Он отчитывал меня сухо и по-отцовски спокойно, однако в голосе нотки раздражения плясали почти явственные. Я не нашла ничего умнее, чем прямо в лоб спросить:
- Ты не подумал, что это неприятно будет, меня с кем-то другим представить, даже с сестрой?
- Кику не должна знать ласки чужих пальцев, кроме хозяйских...
- Ты злишься? - я спрашивала тихо, не поднимая глаз, а он каждый ответ выдыхал мне в шею.
- Немного. Но причина Алисию убрать была действительно серьезная. Она просто иногда слишком бывает настойчивая и шумная. Вообще, приходится порой чужим людям позволить трогать свои... вещи...
Я скрипнула зубами.
Руки у Ланкмиллера были до смерти горячие. Может, потому именно дыхание у меня все никак не успокаивалось и по-прежнему тряслись пальцы. Если оттолкну его, упаду точно. Долго ли еще мы сможем вот так друг над другом издеваться?
- И тебя это бесит... - я приподнялась на цыпочках и, отогнув ворот рубашки его, легонько чмокнула в шею.
- Если сейчас не прекратишь, - Ланкмиллер хрипло выдохнул, прикрывая глаза и пальцы мои сжимая почти до хруста, - я тебя прямо здесь изнасилую.
- Не думаю, что это лучшее место для подобного, - дверь туалета приотворилась, и в проеме появился какой-то до невозможности чопорный дедушка. Он, пропустив приветствие, проворно проковылял ко мне, и отогнул ткань платья на спине. - Метки нет? О, да тебе крупно повезло, Ланкмиллер.
- Ну что вы, я уважаю законы чужого государства, - Кэри выдавил слабую приторную улыбку.
- Странно от тебя это слышать, - будь у дедули трость, он бы точно ее мучителю в лицо бы наставил.
- Я бы поспорил, однако, нам пора. Идем, Кику.
Выходя в коридор, Ланкмиллер, предусмотрительно не стал брать меня за руку.
Я беспомощно оглянулась на дедушку, и тут же осознав, что шарф у меня с шеи сползает, выбежала вслед за Кэри.
- Ланкмиллер, стой, п-подожди... Что за метка?
Он, как всегда, остановился слишком резко - я чудом не врезалась.
- Такие обычно наложницам ставят. Тебе пока не успели. Идем на воздух, прогуляемся.
Это решение, пожалуй, лучшим было за весь сегодняшний день. Ветер быстро остудил щеки и немного - разум. Правда, Кэри так быстро шел, что успеть за ним на каблуках было практически невозможно. В конце концов, я безнадежно отстала, потому что пробежки в корсете - это отчаянно не мое. К тому же мучитель дьявольски сильно его со злости затянул. Справа шоссе было, слева - парк какой-то.
Кэри остановился и с кем-то по телефону разговаривал, дожидаясь меня, но потом быстро все это дело свернул и внимание переключил.
- Как ты, девочка моя?
- Ты вот, как погляжу, в норму пришел, - безрадостно буркнула я, приближаясь.
- Мда, воздух в Große Welt и впрямь не располагает к адекватному поведению, - шутливо заметил Кэри.
- Это все из-за свечек, да?
- Угу. Вроде того.
Все дело в том было, что «Große Welt» - особая корпорация была, поставляющая услуги сильным мира сего. Она организовывала светские рауты, вроде этого, предоставляла в аренду личный транспорт от автомобилей до самолетов и владела сетью борделей за пределами Витто. Так как рынок ей был полностью монополизирован, то развлекались организаторы как хотели. Но чаще всего ставили свечи, напичканные всякой дрянью. Свечи горели - дрянь курилась. Люди становились сами не свои. Для СМИ просто находка и хлеб насущный. Дедушка тот, к примеру, рожу имел знакомую, он был земляк наш с Ланкмиллером и большой друг хозяина «Шоколада», а по совместительству, крупнейший работорговец. Да и Роза для железной леди чересчур расчувствовалась. Что уж и говорить. Похоже, это дрянь ни меня, ни даже Кэри влиянием не обделила.
- Потому и ненавижу все эти светские заморочки. Голова после них болит жутко. Но положение обязывает... - Кэри вздохнул, запрокидывая голову к вязко-черному небу.
- И сейчас?
- Что сейчас?
- Ну, голова болит?
Потому что или мне так показалось, или вид у него действительно был какой-то чересчур уставший.
- Нет, девочка моя, просто эти мероприятия очень утомляют. Сейчас безумно хочется горячей ванны и хорошего массажа. А ты как?
Не знаю, заметил ли мучитель, что чуть-чуть дернулись плечи. Я совсем не привыкла жаловаться, поэтому просто головой тряхнула, умолчав о том, что я задыхаюсь уже давно, спину ломит немилосердно, а ноги из-за неудобных туфель я, наверное, стерла в кровь.
Кэри вскинул брови и легонько встрепал мои волосы.
- Потерпи немного, скоро Генрих за нами приедет.
Вот как он так догадался? И почему фраза эта прозвучала до издевательства заботливо? Я безумно устала за сегодняшний день выпускать колючки, поэтому спокойно стояла, когда он меня по голове гладил, словно котенка, только немного жмурилась.
Уже совсем стемнело. Фонари, откуда-то сверху, сквозь листву, лили на асфальт медовый свет, а воздух ночной, холодный и свежий, словно паутиной опутывал. На душе легко и спокойно было, даже несмотря на усталость. Гулять по ночам здорово. Так же здорово, как из общежития сбегать купаться в залив по предварительному сговору с охранником.
Послышался мерный, деликатный шум мотора. К тротуару подъехал Генрих.
- Так получается, твоя мама до сих пор в гареме живет? - я забилась в угол на заднем сиденье и изо всех сил пыталась игнорировать руку Ланкмиллера у себя на талии. Сопела сосредоточенно.
- У нас с Алисией матери разные. Моя - покончила с собой в грязнющих водах залива, когда я был подростком, - щедро поливая слова сарказмом, сообщил Кэри.
Я сразу же заглянула в лицо ему. Шутит? Кто вообще так шутит? Но, кажется, хозяин был абсолютно серьезен.
- Прости, - я внутренне поежилась, - хоть ты ужасно так это сказал, но все равно прости.
- Не нахожу в этом ничего ужасного, - Кэри пожал плечами. - Отец ее любил, но, видимо, слишком сильно. Не каждый такое способен выдержать. Вот она и свела счеты с жизнью. Вообще, все проблемы моего отца были из-за любви. Широкой души человек...
От него цинизмом пасло едким, словно перегаром, так и подмывало отодвинуться подальше, но было некуда.
- Знаешь, иногда мне бывает от тебя страшно, - тихо проговорила я, отворачиваясь к окну.
- Это у господина нормальная реакция на болезненные вопросы, - неожиданно встрял Генрих. - Защитная. Он на самом деле сильно переживал из-за смерти обоих родителей.
- Я тебя сейчас хоть о чем-нибудь спрашивал? - оттого, как Ланкмиллер это сказал, у меня чуть не остановилось сердце.
Размеренно и таким металлически-дребезжащим голосом. Мог бы вгонять в сердце колья с таким же успехом.
- Прошу прощения, - сдержанно извинился не потерявший самообладания начальник охраны, хотя, видимо, струхнул он не малость.
И мне бы прекратить расспросы, но от попавшего в опалу Генриха внимание хотелось отвлечь. Я сама ужасно не люблю задушевные беседы, вроде той, что сейчас выходит. Чувство неловкое и, в общем, дурацкое.
- Тебя в детстве не любили? - прозвучало оно как-то едко, а должно было бы совсем по-другому. Генрих подавился чем-то.
- Нет, почему же, - Ланкмиллер пожал плечами, он принимал эту издевательскую игру и великодушно позволял над самим собой издеваться, - я рос в атмосфере вседозволенности и всеобъемлющего обожания. Плохо на характере сказалось?
- Не хуже, чем можно было бы предположить...
Беседа зашла в неисправимый тупик, потому что если продолжать буду, еще неизвестно, чем Ланкмиллер это все закончит.
Молчание длилось уже несколько минут, и Кэри, видимо, заскучал. Он с деликатной ловкостью, убрал мои волосы так, чтоб они ему не мешали, и принялся дышать в шею. Эта процедура здорово грела щеки, и через пару мгновений они просто пылали уже.
По коже медленно-медленно повторяли линии вен пальцы. Я скрипела зубами и притворилась, что ничего не происходит. А с каждым вздохом что-то безнадежно обрывалось внутри, и вид у меня, наверное, был, здоровски несчастный. Еще бы, я с огромным усилием несчастный скулеж подавляла.
Только руку протянула, что бы пальцы его убрать, как мучитель ее за запястье перехватил.
- Кику? - недобро так прозвучало.
- М-м? - судорожно пискнула я.
- Неужели настолько противно?
- Нет, я... Нет. Просто ты, наверное, не должен так. В смысле я тебе не настолько нравлюсь. Касаешься нежно, будто боишься разбить. А ты не боишься меня разбить, ты только этого и хочешь. Поэтому прикосновениями своими - лжешь сейчас, отчаянно так лжешь.
Я замолчала. Странная полу-сладкая боль пульсировала на кончиках пальцев. Кэри ничего не говорил и не делал секунд пять, недоуменно изучая меня взглядом, потом молча и слишком крепко обнял, выдохнув, зубами оттянул полоску кожи чуть пониже уха. Руки сами как-то обвились вокруг его шеи, и я уткнулась лбом в ключицу Ланкмиллеру.
Так лучше.
Так намного лучше.
Мне обязательно нужно помнить, что ты хозяин, и что это на самом деле запредельно больно.
- Приехали, - сдавленно и негромко объявил Генрих.
- Чертовски не вовремя, - почти что простонал мучитель мой, отворяя дверцу, - жду у себя в спальне, моя маленькая любительница постельной морали.
Я выпрыгнула вслед за ним и захлопнула дверцу. Надеюсь, мне хотя бы разрешат поесть.
Но ужин в поместье никто и не собирался готовить, потому что Кэри надлежащих распоряжений не давал.
Так что, превозмогая все тяготы перемещения в подобной одежде, я по лестнице пыталась со всей прилежностью тащить себя в хозяйскую спальню. Просто мне очень хотелось снять корсет, и я знала, что мучитель его непременно снимет, а остальное и неважно уже.
Лишь на входе я задержалась на пару секунд, лбом прислонившись к двери.
Это хозяйская спальня, и правила поведения в ней особенно ожесточенные. Мне надо собраться с силами. Иначе не миновать беды.
- Можно войти? - получилось хрипло и до ужаса несчастно.
Кэри полулежал, опершись на подушки и руки за голову закинув. Он лишь чуть заметно кивнул, тогда я проскользнула в комнату и тихонько прикрыла за собой дверь.
- Знаешь, забавно, - он ни сесть ни пригласил, ни чего-нибудь еще, только перевел на меня мутно-уставший взгляд, - каждый раз, когда тебя обнимаю, ты вся дрожишь, а сердце бьется так, как будто сейчас все ребра переломает и выпрыгнет. О чем вот ты думаешь в такие моменты?
- В такие моменты, хозяин, я ни о чем не думаю, я умираю.
Просто на ум ничего путного или гадкого не пришло, прежде чем эта фраза губ сорвалась. И даже треклятый «хозяин» не помешал, а вышел своим звучанием не подобострастно, а как-то даже совсем язвительно.
Кэри только сдержанно фыркнул. Он не этого ответа ждал.
- Ну иди сюда.
Ланкмиллер справился с корсетом быстрее даже, чем Алисия, и платье расстегнутое вместе со всеми поролоновыми подкладками соскользнуло на пол. Стало неуютно, и оставаться в спальне совсем-совсем не хотелось. Я нарочито медленно стянула перчатки и, скинув, наконец, дьявольски неудобные туфли, беспомощно взглянула на хозяина.
- Кику, - голос мягкий, но властный.
Пока что мучитель мой не раздражен и ему попросту интересно.
Хуже от того, что я знаю, чего он хочет.
И почему-то никак не стряхивается эта вязкая боль в кончиках пальцев. А ведь раньше было просто противно...
- Давай, на этот раз должно быть уже легче, - Кэри чуть ободряюще махнул рукой. - Я и так тебя чересчур жалею.
Я неопределенно как-то плечами передернула. В прошлый раз это была попросту пытка где-то уже под конец удовлетворения всех его постельных изысков. И получилось у меня, что требуется, только после того, как Ланкмиллер меня так разгорячил, что я и соображать перестала. А он все недоумевал, с чего эта процедура такие сложности вызывает.
Кэри сказал, что в следующий раз ошейник будет на тумбочке. И он там был.
Кожу приятно ощущать под пальцами, но шею он мне натирал здорово. Не скажу же я, что надо бы заменить. Потому что все еще надеюсь, что Ланкмиллер от него откажется. Неисправимо по-идиотски.
Он смотрел выжидающе и уже с каким-то укором, потому что я вновь затягивала, стоя возле его кровати и тиская в руках ошейник. Изнутри как-то дребезжало все.
Ладно тебе, давай. Если с первого раза получится, можно потом будет уже не повторять снова и снова. Я сглотнула ком тугой и все-таки опустилась на колени. С удовольствием бы сейчас поплакала от отчаяния и злости, но мне не плакалось. Поэтому, кусая щеки изнутри, я трясущимися пальцами протянула ему ошейник.
- Х-хозяин... пожалуйста, наденьте.
Слишком глупо и отвратительно.
Кэри принял его не сразу, сначала погладил меня по щеке с жутко похотливым оттенком и легонько по губам пальцем провел. Все, чего хотелось сейчас - исчезнуть. Замок ошейника щелкнул.
- Хозяин, можно маленький, но важный вопрос? - я подняла глаза, но, просто пари держу, это невыносимо жалко выглядело.
- Валяй, - о, а мой господин сегодня как никогда великодушен.
- Почему вы заставляете меня так... делать? Вам нравится ощущать свое превосходство? Или нравится надо мной издеваться? Что больше?
- В лоб, значит, да? А еще мне нравится, как ты стонешь, и когда колени у тебя подгибаются. Твоя внутренняя борьба - пьянящее зрелище. Ты так прекрасно ломаешься изнутри, как никто. Это прямо настоящее искусство. Такая маленькая, упрямая и злая, но совершенно беспомощная. Это восхитительно. И сейчас вот: во взгляде столько ненависти, что она чуть ли не наружу выплескивается, а сделать ты ничего не можешь. И боишься оттого. Чего боишься?
Словами можно втаптывать в грязь. Кэри это делал с успехом, не поднимая меня с колен. Я собралась с силами и выплюнула короткое и злое:
- Вас.
- Нет, ты не меня боишься, - спокойно поправил Кэри, вновь откидываясь на подушки, - а себя. И желаний своих. Впрочем, об этом мы уже говорили.
Ему было весело. Было чертовски весело.
Унижение имело горьковато-сладкий оттенок, словно кальянный дым, и струилось по венам, заставляя плечи подрагивать. Сегодня я не могла главного: я не могла отрешаться от ситуации и быть пальцами на груди Ланкмиллера, а мыслями где-то совсем в другом месте. Поэтому глотала его, едва успевая в промежутках вздохнуть. Душило. Я потихоньку начинала понимать то чувство, которое Кэри все время пытался до меня донести. Когда немножко забываешь себя.
- Помните, хозяин, - я беззастенчиво пристроилась рядом, - вы говорили, что вам не нравятся поцелуи в губы? Я тогда не смогла с вами поспорить за недостатком опыта, но теперь вот, спасибо Алисии, с удовольствием бы это сделала. Не знаю, откуда у вас взялась к этому стойкая неприязнь.
- Хочешь разубедить? - хозяин изогнул бровь, я кивнула. - Тогда сделай это так, чтобы мне понравилось, словами ты ничего не добьешься. По правде, я и насчет действий сомневаюсь, но все же...
Я больше ничего говорить не стала, аккуратно опустилась на его бедра лишь для того, чтоб было удобней, и осторожно наклонилась к лицу. В принципе, это не сложно. Губы легонько коснулись губ. У Ланкмиллера они были сухие и теплые.
И он отнесся к моим действиям с крайней, несвойственной ему, осторожностью.
Я отстранилась на секунду, чтобы прильнуть снова уже более горячим поцелуем. Языком осторожно по губам и между ними в полу-открытый рот. Кэри, похоже, втянулся, и сейчас отчаянно не время думать о том, что же я все-таки делаю. А он даже в такие вот моменты умудрялся проявлять свои хозяйский замашки. Ну ладно я, почти год непотребной практики в бордель-кафе, но он-то где научился так развратно языком орудовать. Черт, это уже не поцелуй, а поединок какой-то получается.
Кэри глухо рыкнул, и я неожиданно оказалась снизу, бессовестно придавленная к кровати. Когда я начала ощутимо задыхаться, он с губ переключился на шею, добавляя новые засосы к своей бесценной коллекции. Я ограничивалась короткими слабыми укусами вдоль ключиц.
- Вот это уже другое дело. Наконец-то я дождался от тебя, чего хотел, - на губах Ланкмиллера появилась такая пьяняще-очаровательная победная усмешка.
- А вы вероломны, хозяин, - я закусила губу.
- Хочешь сказать, тебе снова что-то не нравится?
- Принуждение не возбуждает...
- Ну, это вряд ли правда. Особенно в твоем случае.
И тут я поняла, что эта мразь обо мне больше знает, чем хотелось бы. Чем я сама знаю.
Манера всех этих прикосновений и поцелуев у Ланкмиллера была грубая, вот совершенно беспардонная. И, видимо, то, что я брякнула в машине, я брякнула зря. Теперь не особо-то пожалуешься на обращение. Только жарко очень. В следующий раз надо будет первым делом открыть форточку.
Некоторые его укусы или похотливые шлепки по заднице даже извиваться и шипеть заставляли. В конце концов кончилась эта агрессивная прелюдия тем, что он запястья мои сцепил одной ладонью над головой. Спасибо, что не наручниками.
- Так честнее? - о, какой издевательский голос, да прямо на ухо. - Нравится грубость?
Он был холоден и расчетлив. И это ему не шло.
Я, предпочитая не отвечать, дышала Ланкмиллеру в грудь. Дышала почему-то рвано и судорожно. Может, потому что голову заняла назойливая мысль о том, что он меня сейчас, не меняя манеры, изнасилует. Ему нравится, как колени, значит, дрожат. Что ж, пусть наслаждается, сволочь.
- М-м?
Он все еще ждал ответа. И все еще был отчаянно близко. Это мужской одеколон так пахнет или его шампунь? Дорогущий, наверное.
Честно трепыхаться я пробовала первые секунд пять, потом вся кампания по сопротивлению совершенно безнадежно сошла на нет.
- Хозяин, выпустите, больно, - а на самом деле не столько больно, сколько горячо и стыдно. И теперь уже не только колени дрожат.
- Кику, а ты... хочешь, сейчас, со мной? - кончиками пальцев от ямочки меж ключиц, вниз по животу, и кожа моментально покрылись мурашками.
- Ч-чего с вами? - я тяжело сглотнула.
- Трахнуться, совсем тупая, что ли? Но если не хочешь, я в любом случае тебя выебу... - и это надо было просто умудриться сказать так мягко, почти ласково, но со столь диким желанием в голосе.
Откуда столько силы, хозяин? Он ее прямо источал, почти ощутимую, заставляя кого-то вроде меня напрочь забыть о возможности сопротивления. А я ведь еще и физически его намного меньше. Из этого выходит довольно странное ощущение неизбежности чего-то постыдного, но до дрожи приятного.
Пальцы скользнули ниже, а я инстинктивно сжала колени, но Ланкмиллер был бы не Ланкмиллер, если б ему это помешало.
- Я уже промолчу о том, что ты снова «замерзла» в тридцать градусов жары, - начал он, ухмыляясь и растягивая каждое слово; на соски намекает, да? Чертов наблюдательный козел. - Но это аргумент, который оспорить нельзя. Тело тебя безбожно выдает, Кику.
- О чем это вы?
- Девочка моя, ты течешь, как последняя шлюха, - доверительно сообщил Ланкмиллер, выпуская мои запястья.
Щеки вспыхнули пламенем просто адским. И едва руки мои оказались свободны, я сразу же ладонями уперлась ему в грудь.
- Во-первых, это совершенно нечестно, а во-вторых... - но Кэри к черту не нужны были все мои аргументы, поэтому и медлить дольше он уже не стал, я выгнулась и выдохнула хрипло прямо в его губы. - По самое некуда...
Сегодняшняя ночь - это битва безнадежно проигранная.
А я-то думала у меня есть хоть капля преимущества. Кэри, прижимая своим весом к мягким простыням, думать заставил начисто прекратить.