ЗА МАСКОЙ НОВОГО ЛИЦА

Глава 18

С утра шёл дождь, но к обеду небо прояснилось и когда Миша, отработав смену, покинул клинику, солнце протягивало лучи к мокрому асфальту. На свежей едва распустившейся листве деревьев блестели капельки влаги, в их кронах щебетали оголтелые воробьи. На улицы высыпали молодые мамаши с детьми, чьи малыши маленькими неуклюжими ножками, обутыми в новенькие ботиночки шлёпали по лужам. Всё вокруг цвело и пело, словно отражая внутренние состояние Миши. Воодушевлённый предстоящей встречей с Дашей и Лерой он забыл о страхе провала, что внушало подсознание и собственная неуверенность. Его опасения растворились с дождевыми тучами, оставляя после себя мнительное волнение. Но и оно уже исчезало за лёгкостью и теплом наполнявшим душу.
   По пути к Даше он заехал в магазин. Хотел купить что-нибудь к чаю, побаловать сладким Леру. Он не смог пройти мимо шоколадных кексов, которые обожал с детства, не отказывал в этом удовольствии и по сей день, пусть количество съедаемого пришлось сократить едва ли не на девяносто процентов.
   Расплачиваясь за покупку, Миша улыбнулся собственным мыслям. Кексы послужат неким намёком для Даши. Он сообщит о своей страсти к шоколадной выпечке, что пробудит в женщине нужные воспоминания и эмоции. Он уже слышал, как Даша произносит «Правда? Один мой старый знакомы, тоже любил шоколадные кексы, мог есть их на завтрак, обед и ужин». А после она непременно добавит: «Кстати, он ваш тёска». Выстраивая мысленный диалог, подбирая выигрышные фразы, Миша вернулся в машину, поехал на улицу Амундсена, где проживали Полина и Даша.
   Часы показывали полтретьего, когда он вышел из лифта и, взглянув на дверь квартиры Полины, прошёл к соседней двери. Он не знал, застанет ли Дашу дома, но к его великой радости женщина открыла, едва он отнял палец от кнопки звонка.
   — Что вам нужно? — такими стали слова приветствия Даши. Ни на лице, ни в голосе не чувствовалось радости. Да и откуда бы?
   — Здравствуй Даша, — улыбнулся Миша. При виде недружелюбно настроенной женщины у него засосало под ложечкой. Уверенность трусливой кошкой забилась в тёмный уголок души. Её место заняла тревога, которую подпитывал проснувшийся страх.
   — Что вам нужно? — повторила свой вопрос Даша. Пускать Мишу в квартиру она не собиралась.
   — Я пришёл извиниться за вчерашнее недоразумение. Я не имел права уводить Леру в зоопарк, не спросив твоего разрешения и не предупредив тебя. Вчера я не видел в моём поступке ничего, что могло вызвать в тебе гнев. Но проведя вечер наедине с собственными мыслями, понял – будь Лера моей дочерью и посмей кто-то увести её в моё отсутствие, проявление злобы было бы самым меньшим из всего, на что я был бы способен.
   — У вас всё? — вскинув бровь, спросила Даша.
   — Ты не принимаешь мои извинения? — окончательно сник Миша.
   — Принимаю. Спасибо, что нашли в себе смелость не только признать вину, но и попросить прощения, — с каменным лицом продолжала Даша. — Знаете у меня много дел…
   Она не успела договорить, из ванной комнаты выскочила Лера и бросилась к Мише. На лице девочки сияла широкая улыбка. Глаза светились счастьем. Она схватила Мишу за руку, задрала голову, разглядывая его лицо и тонкую полоску шрама, которая привлекала девочку и виделась ей особенным знаком мужественности.
   — Привет Миша! — вцепившись ему в пальцы обеими руками, воскликнула Лера. — Так хорошо, что ты к нам зашёл. Я вчера маме хотела рассказать, как мы гуляли по зоопарку и как ездили на трамвае, но она сердится и не хочет ничего слушать. Говорит, что я не должна была уходить с незнакомым мужчиной. А я говорю ей, что ты знакомый и не просто мужчина, а мой друг. Но она всё равно ничего не хочет слушать. Может, ты ей объяснишь? — Она говорила так быстро, что Даша пытавшаяся перебить дочь не сумела в «скороговорку» Леры вклинить и слово.
   — Лера Миша уже уходит…
   — Ой, а что у тебя в пакете? Это мне? — не слыша мать, продолжала болтать Лера. Она заглянула в пакет с кексами, который держал Миша.
   — Лера! — прикрикнула Даша, привлекая внимание дочери. — Ты считаешь это правильным совать нос в чужие пакеты?
   — Но Миша не чужой, — послышался робкий голосок девочки.
   — Даша не ругай её, — попросил Миша, вдруг почувствовав обиду за девочку и желание приласкать крошку. Он вынул упаковку с кексами. — Я купил это для вас. Но если быть до конца откровенным то больше для Леры, конечно.
   — Шоколадные кексы? — спросила Лера. Она взяла кексы из рук Миши, принялась разглядывать упаковку, читать название.
   — Да. Шоколадные кексы всегда были моей слабостью, — сказала Миша, вглядываясь в лицо Даши, которое при его словах даже не дрогнуло. Этот факт расстроил его.
   — Пойду, поставлю чайник, — бросила Даша. Она отошла от двери: — Проходите, — добавила она, удаляясь в кухню.
   — Не обращай внимания, — проводив родительницу взглядом, сказала Лера Мише. Она втолкнула Мишу в прихожую и закрыла за ним дверь. — Мы её сильно разозлили зоопарком. Но не переживай, она быстро отходит и становится доброй.
   Миша улыбнулся. Какая она всё-таки замечательная. И как будет больно узнать, что он к ней не имеет никакого отношения.
   — Идём же! — Лера схватила Мишу за руку и повела в кухню к маме. — Расскажи мне о животных.
   — Зебра — белая с чёрными полосками, а не наоборот, — отозвался Миша, блуждая взглядом по фигуре Даши. Женщина ставила на стол чистые чашки. Миша про себя отметил, что раздражение Даши сменилось безразличием. Хороший ли это знак? Пожалуй, нет. Всем известно, что эмоция как позитивная, так и негативная лучше равнодушия. Но он был бы не он, если бы позволил себе так просто сдаться.
   За чаем Лера болтала без умолку. При этом глядела она только на Мишу, полностью игнорирую мать, обращая на неё внимание лишь в те короткие минуты, когда сам Миша поглядывал на Дашу, или пытался с ней заговорить. Даша поддерживать с ним беседу не спешила. Она постукивала пальцами по столу, поглядывала на часы, висевшие на стене, и злилась на брата Полины, сумевшего не просто расположить к себе её девочку, но казалось завоевать чистое сердечко.
   Хотя Миша улыбался, с неподдельным интересом вникал в разговоры Леры, внутри у него всё дрожало от любезного холодного взгляда Даши. Женщина всем своим видом старалась показать насколько тягостно его присутствие. И когда Лера побежала в детскую за альбомом, чтобы показать Мише свои новые рисунки, он набрался храбрости и задал Даше прямой вопрос:
   — Ты не собираешься прощать мне инцидент с зоопарком. Неужели я настолько тебе противен?
   Дашу откровенность Миши привела в замешательство. От неожиданности она снова перешла на «ты».
   — Я давно простила тебя, — после короткой паузы ответила она. — И ты мне не противен. Хотя я не понимаю причин, по которым ты задаёшь мне подобный вопрос. Почему он тебя вообще должен волновать?
   — Потому что ты мне симпатична. Ты мне нравишься, — выпалил Миша, сам не понимая зачем.
   — Приятно это слышать, но, во-первых у тебя есть девушка…
   — Мы расстались.
   — … А во-вторых я не испытываю потребности в спутнике жизни. Тоже самое касается лёгких интрижек, секса без обязательств и продолжительных романов, — отчеканила Даша спокойным голосом.
   — Ты отвергаешь меня, даже не узнав ближе, поэтому я делаю вывод, что дело в моей внешности. Она тебя не устраивает, — впиваясь в Дашу глазами, подавшись вперёд, сказал Миша. В нём точно что-то переключилось, сломался механизм, отвечающий за здравость ума. Он сам не заметил, как эмоции взяли верх над холодным разумом. — Но что именно тебя смущает? Пропорции этого чёртового лица? Ведь с телом у меня всё в порядке, оно едва ли уступает телу Аполлона. Нет, я не хвастаю, хоть и горжусь этим. Горжусь потому что работал над ним долгие годы и продолжаю работать до сих пор.
   — Миша, пожалуйста, успокойся. У тебя хорошие пропорции тела и прекрасное лицо, — сказала Даша. Она отодвинулась от стола и поглядела в коридор, где возникла Лера с альбомом в руках.
   Девочка влетела в кухню, замерла на пороге, чувствуя напряжение в воздухе. Сияющая улыбка исчезла с её лица, вопросительный взгляд бегал от мамы к Мише и обратно.
   — Лера, оставь нас с Мишей, — чуть ли не шёпотом произнесла Даша.
   Лера, смерив Мишу взволнованным взглядом, вышла из кухни, ушла в гостиную. Она закрыла дверь и подошла к зеркалу. Её щёчки оставались розовыми, даже как будто румяными. Кожа у Миши так побелела, что шрам обозначился яркой полосой. Что это с ним? Да и мама была какой-то странной, будто напуганной.
   — Тогда почему ты ставишь на мне крест, даже не дав шанса? — спросил Миша решивший идти до конца.
   — Я не хочу отвечать на этот вопрос.
   — Дело в шраме так? — Миша вскочил со стула. — Не так идеальна моя внешность!
   — Тебе лучше уйти, — сказала Даша. Голос её дрожал.
   — Я уйду, когда получу ответ на свой вопрос. Почему ты не хочешь дать мне шанс?
   Миша встал в дверях, загораживая проход. Его побледневшее лицо вспыхнуло. Даша испугалась, как бы мужчина чего не натворил. Она поднялась из-за стола, взялась за спинку стула, прикидывая в уме, сможет ли в случае нападения ударить им Мишу? Глупо конечно, но Миша в гневе напомнил Пашу, который любил задавать вопросы на неприятные Даше темы и требовал ответов.
   — Потому что я люблю другого, — призналась Даша.
   — Почему ты тогда не с ним?!
   — Уходи. — Она пыталась приказать, даже подумала пригрозить полицией, но голос ей не повиновался и она попросила: — Пожалуйста.
   В этот момент, когда в просьбе такой сильной, смелой Даши послышались нотки мольбы, а на лице обозначился испуг, в Мише проснулся «разум». Он почувствовал себя последним идиотом, жалким ничтожеством недостойным не только Даши, но и любой другой женщины. Его полыхающие от гнева щёки теперь залились краской стыда.
   — Даша, прости меня. Забудь всё, что я только что наговорил. Я не должен был… Мне, правда, лучше уйти, — перебил сам себя Миша.
   Он развернулся не в силах больше выдерживать скорбный взгляд Даши и, не попрощавшись с Лерой, выскочил из квартиры. Не дожидаясь лифта, сбежал вниз по лестнице, сел за руль «форда», покинул двор.
   Он выехал на объездную дорогу, прочь из города в противоположную сторону от посёлка, где проживал. Дорога оказалась свободной. Машины попадались, но их было немного. Стрелка спидометра то и дело переваливала за сотню и отголоски прошлого заставляли Мишу сбрасывать скорость, которая каким-то странным образом вскоре возрастала.
   Что на него нашло? И почему он так завёлся? Оскорбила отстранённость Даши? Да оскорбила. Но неужели он наивно полагал, что женщина не устоит перед его искусственной красотой? Красотой! Кем он себя возомнил? Аполлоном! Чёрт возьми, он и правда, сказал это вслух! Какой же он идиот. Как после этого спектакля, этой клоунской выходки он признается ей, обличит себя? 
   Миша сбросил скорость. Жаль, что он не держит сигареты в машине. Пара крепких затяжек сейчас бы не повредили.
   А признания не будет. Для чего оно? Чтобы возобновить роль Дашиного друга, дружба с которым обременительна? Да и ему от такого приятельства проку мало. Они уже не школьники. В нём нет той юношеской мечтательности, возвышенных надежд и ожиданий. Его силы тайного воздыхателя себя исчерпали. Теперь он играет в другие игры. Он не живёт глупыми сказками, которые непременно заканчиваются счастливым концом. Ему не нужна подруга, ему нужна женщина, любящая и любимая. Либо всё, либо ничего. И раз Даша не может быть этой женщиной, (её сердце занято, явно не Мишей), а любая другая никогда не займёт её места, ему остаётся жизнь закоренелого холостяка.
   Он опускает руки? Пожалуй, так. Ему следовало бы вызвать Дашу на откровенную беседу в первый день их встречи после семилетней разлуки. Тогда не было бы неприятного эпизода с зоопарком, испорченного появлением напыщенного индюка Кузина барбекю, и сегодняшнего разговора заставившего Мишу усомниться в собственном психическом здоровье. Да он идиот! Он полный кретин!
   Забавно, но с отсутствием Даши в его жизни, он спокойно плывёт по течению. Когда же она появляется на горизонте, он начинает беспомощно барахтаться, меняет направление и разрушает своё стабильно-меланхоличное существование. И всё бы ничего, только поток реки слишком бурный, Миша с ним не справляется, каждый раз поворачивая назад он, захлёбывается мутной водой и идёт на дно, где отчаявшись, закрывает глаза, теряет интерес к жизни. Наполнив лёгкие отравляющей мокротой, он будто просыпается, получает толчок, после чего всплывает на поверхность, несётся вниз по течению, к водопаду грозящему остановить его часы бытия. Его глаза устремлены в голубое небо с перистыми облаками, меняющими воздушные формы. Он заворожён, он не обращает внимания на пейзажи, открывающиеся по обе стороны берегов. Ему и невдомёк, что можно покинуть реку, не пытаться грести против течения, а двинуться в сторону суши. Зациклившись на двух вариантах, он не видит десятки других возможностей.
   Он сбавляет скорость.
   Больше никаких тайн. Даша обо всём узнает. Он не станет, вдавятся в подробности этой мучительной истории с изуродованным лицом и его последующим восстановлением. Так же кратко расскажет об отце и о сменённой фамилии. Признается, что до сих пор любит её и вряд ли когда-нибудь его чувства ослабнут или изживут себя. Он не станет навязывать Даше своё общество. Постарается исчезнуть из её жизни или в случае подтверждения отцовства сократит встречи. Он вырвется из мира грёз, оторвётся от созерцания облаков. Он выберется на берег, посвятит себя дочери. В случае если Лера окажется не его ребёнком, возьмёт долгосрочный отпуск и отправится в путешествие. Благо денег на счёте хватает. Ну а до тех пор, пока он не узнает результат теста ДНК, он будет нем как рыба.
   Миша остановился на асфальтированной площадке у ворот кладбища. Поджарого охранника он заметил, когда подъезжал к погосту. Мужчина сидел на крыльце сторожевого домика, держа на коленях ноутбук.
   Миша вышел из машины, прошёл через калитку. Мужчина не отрывался от экрана ноутбука, казалось, не замечал Мишу. Но это только видимость. Охранник приметил «форд» едва тот свернул на дорогу разрезающую поле бурьяна надвое.
   — Привет Тимур, — сказал Миша, присаживаясь на крыльцо возле охранника.
   — Привет Квазимодо, — отозвался Тимур.
   После инцидента с раскапыванием Миши могилы матери, Тимур ставший свидетелем и в какой-то мере участником (он помогал отцу Миши, привести парня в чувства, усадить в машину) проникся историей Миши и так как молодой человек стал частым посетителем охраняемого им объекта, между мужчинами завязались приятельские отношения. Как-то раз Тимур спросил о шраме на лице Миши и тот сказал, что это отметина не дающая забыть ему об аварии. Тимур сказал, что Мише повезло отделаться «царапиной», шрамы украшают мужчину, а смазливому лицу Миши такая отметина даже на пользу. На что Миша ответил: «Смазливое лицо всего лишь маска, слепленная моим отцом, под которой скрывается Квазимодо». С тех пор Тимур прозвал Мишу именем горбатого звонаря.
   — Опять зависаешь на сайтах знакомств? — спросил Миша, глядя прямо перед собой на памятник, Ивана Фёдоровича Попов родившегося в 1930 году и умершего в 1999 году. Он не дожил до юбилея два месяца и четыре дня.
   — Нет. Никому я не нужен. Работа моя пугает. В друзьях одни сатанисты, — ответил Тимур. Он поправил чёрную тряпичную кепку с коротким козырьком, повернулся к Мише, почесал короткую бородку.
   — Надо тебе работу менять.
   — Ну, уж дудки. Я уже больше десяти лет здесь. Сторожка давно домом стала. — Тимур закрыл ноутбук. — Ты посмотри, какая тут благодать. Спокойно и воздух чистый.
   — И чуть ли не каждое утро похоронные процессии.
   — В ритуале похорон тоже есть своя прелесть, — сказала Тимур. — Меня всегда завораживало их торжество. Оно спокойное облачённое в траур.
    Миша промолчал. Смерть у него ассоциировалась с болью утраты. Ничего торжественного он в похоронах не видел.
   — А смерть я представляю элегантной леди лет пятидесяти, — продолжил Тимур, глаза его загорелись. — В красном бархатном платье и чёрной кружевной вуалью на строгом лице с глубокими морщинами в уголках рта. Она стройная и высокая. Её длинные и костлявые пальцы скрывают чёрные перчатки.
   — Понесло тебя. Женщину тебя надо, хотя бы на ночь.
   Тимур улыбнулся.
   — А ты к матушке, к отцу или Александре Лужиной? — спросил Тимур. Он всегда говорил о покойных в настоящем времени. Обращался к ним по имени, точно они могли подать голос из могилы. — А может ко мне зашёл?
   Миша пожал плечами.
   — Если к Александре, то к ней на прошлых выходных дочь приходила, — сказал он и глаза его прищурились в лисьем лукавстве. — Спрашивала, не знаю ли я, кто за могилой её матери ухаживает, кто цветы носит?
   — А ты? — оживился Миша.
   — Соврал. Сказал, не знаю.
   — Спасибо, — выдохнул Миша.
   — Ты не говорил, что твоя одноклассница-подружка красотка.
   — Она лучшая, — потупился Миша. — А я идиот. Придурок, каких ещё надо поискать.
   — Значит всё-таки ко мне приехал, — улыбнулся Тимур. — Только вот я в толк не возьму Квазимодо, ты говорил, что она каким-то образом тебя обидела, а в итоге она лучшая, а ты идиот.
  — Как думаешь, этот Иван Фёдорович расстроился, что не дотянул два месяца до своего семидесятилетия? — спросил Миша.
   — Чёрт его знает, — ответил Тимур.
***
   Даша убирала со стола, когда в кухню вошла Лера.
   — Ты зачем Мишу прогнала? — спросила девочка, насупив брови.
   — Я никого не прогоняла. Он сам ушёл, — ответила Даша. Она составила чашки в посудомоечную машину.
   — Не правда! Ты его прогнала, — топнула ногой Лера. — Я слышала, как ты сказала «уходи».
   Даша смерила дочь строгим взглядом, присела возле неё на корточки, взяла её за пальчики.
   — Тебе не кажется, что ты мне грубишь? Считаешь это правильным? — спросила Даша, глядя Лере прямо в глаза.
   Девочка скуксилась, подбородок её задрожал. Мама никогда не ругалась, не повышала на неё голос, но когда Лера, — как выражалась Даша, — переходила черту, женщина прибегала к разговорам, пробуждающим совесть в девочке. Для Леры они были хуже криков, но действовали эффективно.
   — Извини мама, — пробормотала Лера. Глаза её заблестели от слёз. — Я плохо себя веду, потому что ты обижаешь Мишу, а он мой друг и он хороший.
   — Я не сомневаюсь, что Миша хороший, — сказала Даша и поцеловала тыльную сторону ладони дочери. — Но я его не обижала и даже не думала обижать. Знаешь, если уж ты такая взрослая, что позволяешь себе подслушивать взрослые разговоры, то я могу тебе кое в чём признаться. До Миши мне нет никакого дела. Единственная причина, по которой я поддерживаю с ним общение — это ты. Но знай, я не одобряю дружбу между мужчиной и девочкой. Я против ваших походов в зоопарк и куда бы то ни было. Ты можешь с ним видеться только в присутствии Полины или меня.
   — Ты ему не доверяешь? — вытерев глаза, спросила Лера.
   — Нет, — призналась Даша. Но он первый мужчина, которого ты не боишься и от которого не пытаешься спрятаться, подумала она. — Я доверяю Полине.
   — Тогда можно я схожу к ней?
   — Маленькая хитрюшка, — улыбнулась Даша. — Надеешься, что Миша у неё?
   Лера заулыбалась, закусила нижнюю губу.
   Даша выпрямилась, провела ладонью по волосам дочери.
   — Не понимаю, чем он тебя привлекает. Может он кормит тебя какими-то особенными конфетами?
   — Нет, не кормит. Ну, я поду?
   — Иди, — вздохнула Даша.
   — Спасибо мамочка! — воскликнула Лера и побежала в прихожую.
   Спустя минуту Даша сидела в кухне в полном одиночестве.
   Её взгляд упал на открытую упаковку шоколадных кексов. «Ещё один любитель кексов», — подумала она. И ещё один Миша. Она усмехнулась. Золин дал бы брату Полины фору и всё равно съел бы сладкой выпечки в два раза больше и в два раза быстрей. Вот кто был истинам любителем кексов. Интересно, как он сейчас выглядит? Стал ещё больше? Или начал следить за собой? Даша ткнула в один из кексов пальцем. Стал больше. Её Медвежонок никогда не мог отказать себе в лишней порции сладкого. Плюс ко всему он заедал проблемы. Ел, как сумасшедший когда сильно волновался. А поводов для волнения у него было предостаточно. То как она с ними поступила не могло не оставить в душе Миши саднящих рубцов. Он же вился вокруг неё точно преданный пёс. Он ставил её жизнь выше своей. И она ласкала его, пока нуждалась в поддержке, а после выкинула за ненадобностью.
   В Снежном она уже больше месяца, но так и не нашла в себе сил съездить к Мише Золину. Страх, что он захлопнет перед её носом дверь, или того хуже обрушит на неё поток отборной брани, связывает руки. Бывая на улице, она присматривается к прохожим, вглядывается в лица толстяков. Сидя за рулем, смотри на пешеходов, заглядывает в окна машин. Каждый раз, когда в спешащем потоке людей переходящих через дорогу ей видятся, знакомы черты, сердце разбухает в груди и то начинает подпрыгивать к гортани, то обрывается, путается в кишках. Из-за подобных видений, она однажды чуть не бросилась на толстого парня лет двадцати со спины напомнившего Мишу Золина.
   Прошлой ночью ей снился сон. Она водила Леру в парк аттракционов (девочка давно просит её туда сводить) и увидела там Мишу. Он выглядел как в день выпускного вечера. В чёрной футболке с черепом и джинсах. Он был не один и её не заметил. Его сопровождала беременная жена и маленький сын, такой же толстый как сам Золин. И пока Лера кружилась на карусели, махала Даше рукой и улыбалась, Даша украдкой следила за Мишей. А он счастливый не сводил глаз с жены, держал мальчика за руку и всё время гладил выпуклый живот супруги. Даша проснулась в холодном поту, а после разревелась, будто маленькая девочка.
   Как бы страшно ни было и, как бы не кусала совесть, она должна найти Золина. Найти своего Медвежонка. И наплевать простил он её или нет. Плевать есть у него жена, дети, кошки, собаки. Она обязана попросить у него прощения. Пусть не очистить совесть, но хотя бы чуточку её отбелить. Она съездит к нему, но для начала заедет в коммуналку, в комнату, где она провела юность, и где умерла её спившаяся мать.
   Даша налила себя чаю и, вытянув из памяти уплетающего кексы Золина, с немалым удовольствием съела один кексик.
   «Я люблю другого». «Тогда почему ты не с ним?».
   — Потому, что он никогда меня не простит, — ответила Даша на мысленный вопрос брата Полины, что крутился в голове, не давал покоя. И разве я имею право претендовать на место в его сердце, после того что натворила и как себя с ним вела? Я не стою одной фаланги его мизинца.
   Хлопнула входная дверь. Послышался топот ножек Леры. Даша закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем медленный выдох. Придала лицу наигранной радости.
   — Миша к Полине не заходил, — отчеканила Лера, вбегая в кухню. Она схватила кекс, откусила большой кусок.
   — И тогда она решила тебя переплести? — спросила Даша, разглядывая французские косы, заплетённые на голове дочери.
   — Сказала, что видела такие в интернете, хотела попробовать, — ответила Лера с набитым ртом. Уголки губ девочки окрасились шоколадом.— Ещё она мне давала такую клёвую жвачку с пузырями, но я её там, на столе оставила.
   — Почему на столе? Забыла, зачем нужно мусорное ведро? — придав голосу строгости, спросила Даша.
   — Полина сказала, что сама выкинет.
   — Это похоже на Полину.
   — Она постоянно прибирается, — улыбнулась Лера, и запихнула остатки кекса в рот.
   — Как не стыдно! Что я говорила на счёт сплетен?— улыбнулась в ответ Даша.
   — Никого никогда не обсуждать за его спиной! — отчеканила Лера, прожевав кекс. — А если говорить, то только хорошее. Но мам, я же ничего плохого про Полину не сказала.
   — Я видела, как ты скривила личико.
   Лера хихикнула и обняла Дашу. Всё она видит и всё замечает.
***
   Миша ехал домой, когда ему позвонила Полина.
   — Одна маленькая птичка, нашептала мне, что ты сегодня был у Даши, — сказала она.
   — Был. А лучше бы не появлялся там, — ответил Миша.
   — Не буду спрашивать, зачем ты к ней приходил. Я звоню по другому поводу. Хотела сказать, что материал для ДНК экспертизы у меня на руках, — Полина хохотнула в трубку.
   — Полинка, ты чудо! Сейчас заеду.
   — Жду.