ЗА МАСКОЙ НОВОГО ЛИЦА

Глава 12

Проводив Лесю в аэропорт, Миша отправился в тренажёрный зал, а после в клинику. Его мысли занимала Даша, которую он не видел два дня, и к которой тянуло словно магнитом. Он боролся с желанием поехать к ней и выложить всю правду о себе, о той злосчастной аварии, превратившей его лицо в лохмотья, и отчаянные попытки отца собрать это самое лицо буквально по крохам. Но сидевшая в нём вызванная предательством Даши обида, что угасала с каждым прошедшим годом, а за последние два года, казалось, и вовсе умерла, вдруг подала голос: будь он Даше небезразличен, она попыталась бы его отыскать. Миша заполнил осмотр последнего пациента, подперев голову рукой, уставился в окно, где сквозь вертикальные полоски жалюзи виднелся полосатый мир. А почему он, собственно говоря, убеждён, что Даша его не искала? Даша могла наведаться в квартиру, которую он продал год назад, и наткнутся там, на новых жильцов. А номер мобильного он давно сменил, и если по какой-то нелепой случайности Даша его сохранила, ей по нему не дозвониться; пусть ей повезёт дождаться ответа, но это будет голос чужого человека. А разве Миша за сем лет разлуки не стал ей чужим? Она ему?
   Миша отдал амбулаторные карты пациентов медсестре, покинув кабинет, спустился на цокольный этаж, где находились служебные помещения: раздевалка, душевые, кухня, а также место для отдыха медперсонала. Переодевшись, прошёл в комнату отдыха, плюхнулся в кресло обтянутое бежевой кожей; пустым взглядом уставился в экран работающего телевизора.
   Он отработал две смены подряд: свою и приболевшего коллеги НикитыТагашова. Двадцатидевятилетний мужчина, страстно жаждущий сына, имел трёх дочерей погодок. Любой другой на его месте в близости с женой был бы крайне осторожен, но только не Никита. Едва на УЗИ подтвердилось, что в семье станет ещё одной девочкой больше, мужчина, походив по комнате с задумчивым и угрюмым видом; запинаясь о раскиданные по полу игрушки; заглянув в манеж, где копошилась семимесячная малышка; поглядывая на «пузатую» жену, что заплетала хвостики полуторагодовалой дочери, объявил, что после третьих родов примется за работу над наследником. Женщина на протяжении трёх лет проходившая беременной закатила истерику, и пригрозила мужу, что после родов попросит перевязать ей маточные трубы. Перепуганный Никита, пообещал подыскать жене требуемую няню, на которую был не согласен, а также заручился, что после четвёртой попытки (если она будет неудачной, и в семье Тагашовых появится ещё одна девочка) они сделают передышку в два, три года. Жена Никиты, взывая к Богу даровать ей сына, со слезами на глазах приняла условия мужа. Две недели назад Никита сообщил Мише новость: они ждут четвёртого, пол пока не известен, но жена два раза в неделю ходит в церковь, вымаливать мальчика.
   Миша знал, что нуждающийся в деньгах Никита долго на больничном не задержится, поэтому на просьбу руководства взять расписанных на неделю вперёд пациентов Тагашова себе, согласился. Пошёл он на это ещё и по той простой причине, что в отсутствии Леси его сильнее, чем обычно тянуло к Даше, а сверхурочная работа казалась отличным поводом отказа от поездок к Полине. Он всяческим образом внушал себе, что устаёт и сил его хватает только на то, чтобы добраться до дома и, растянувшись на диване почитать что-нибудь серьёзное, не имеющее отношение к любви и разлуке.
   Внушение действовало ровно три дня. Возвращаясь, домой, Миша дважды выгуливал Дога, благо погода позволяла, готовил ужин и, расположившись в гостиной, со стаканчиком виски погружался в чтение. Ближе к ночи звонила Леся. Её приторный голос шептал в трубку разного рода пошлости и нежности, которые Миша прерывал наигранными зевками, после чего следовало скорое прощание, а затем две таблетки снотворного прогоняющие бессонницу, вызванную необъяснимой тревогой и яростным желанием увидеть Дашу, чей образ не покидал его голову ни на работе, ни дома.
   В четверг Миша сдался. Прогуливаясь по магазину канцелярских товаров мимо стеллажей с цветными карандашами, фломастерами и красками, он представлял встречу с Дашей, мысленно подбирал сова, строил из них фразы, которые не прозвучат глупо или слишком наиграно. Под предлогом возмещения Лере испорченных Догом карандашей Миша постарается разговорить Дашу, напросившись к ней на чай. И если в течение беседы Даша упомянёт о друге детства неком Михаиле Золине, проявив при этом заинтересованность, или разочарование их оборвавшейся связи, Миша признается, кем он является на самом деле.
   — Вот эти клёвые! — воскликнула девочка лет восьми, схватив с полки набор из пятидесяти фломастеров и тряся пластмассовым ведёрком с изображением улыбающихся медвежат перед носом угрюмой женщины лет тридцати.
   — Клёвые, — без особого энтузиазма отозвалась женщина. — Клёвые, как и цена на них. Выбери что-нибудь такое же клёвое, но дешевле.
   Миша, перебирая коробки с карандашами, поглядывал на расстроенную заявлением матери девочку.
   — Тогда вот эти, — с надеждой в голосе сказала она, протягивая матери фломастеры в силиконовом тубусе с крышкой на замочке.
   Женщина, взглянув на цену, отрицательно покачала головой.
   Девочка, испустив тяжёлый вздох, показала прозрачную упаковку, где в ряд лежали тридцать фломастеров. Они так же были забракованы женщиной. В итоге опустив голову с поникшими плечами, девочка шла за матерью к кассе с набором из пятнадцати фломастеров.
   Проводив обманувшегося в своих ожиданиях ребёнка взглядом, Миша взял «клёвый» набор в пластмассовом ведёрке и прихватил коробку с карандашами тридцати цветов.
   К дому, где живёт Полина, а теперь ещё и Даша Миша приехал в 18:32. Простояв у двери квартиры Даши, пять минут, позвонил в дверь квартиры сестры, коря себя за трусость и слабость.
   Впустив Мишу в квартиру, машинально поинтересовавшись как у него дела, Полина пригласила его в кухню, вернувшись за стол к ноутбуку.
   — Извини, я занята. Дописываю отчёт, ещё курсовую начала, — глядя в экран ноутбука пояснила Полина. — Чайник знаешь где, холодильник тоже. Распоряжайся.
   — Спасибо, — отозвался Миша. Он сел за стол напротив сестры, положил перед собой пакетик с покупками для Леры.
   — Это что? — бросив взгляд на пакет, вернувшись к ноутбуку, спросила Полина.
   — Дог сгрыз карандаши Леры. Вот решил возместить принесённый ущерб.
   — Понятно. Она минут… — Полина взглянула на часы в углу экрана. Девушка поняла, что не помнит, как давно у неё была Лера. — В общем, Лера заходила ко мне сегодня, что-то рассказывал про детский сад, о какой-то подружке что ли. Не помню. Но думаю, Даша уже дома, так что можешь занести…
   — Я думал, ты занесёшь, — оборвал её Миша. При упоминании Даши у него вспотели ладони, как тогда в детстве, когда он был толстым с заплывшим лицом.
   — Боюсь, что я просижу здесь до утра, — не глядя на Мишу, сказала Полина. — Надеюсь, Лера сама завтра забежит после садика. Тебе непринципиально, когда Лера получит карандаши?
   — Нет.
   Полина кивнула головой и ушла в работу в мир науки и знаний.
   Миша поднялся из-за стола, поставил чайник на плиту. Глядя на голубое пламя конфорки он задал себе вопрос: что я здесь делаю? Приехал попить чай? Да именно на это он и рассчитывал, но при других условиях, в другой компании и другой квартире! Что его заставило поджать хвост? Страх быть узнанным? Или опасность, что Даша в очередной раз разобьёт его реанимированное временем сердце?
   — Отнесу сам, — бросил Миша в сторону Полины. Взяв пакетик с покупками, кинулся к двери, боясь, что помедлив и дав себе поразмыслить хотя бы секунду, не осмелится переступить порог или сбежит домой, скрывшись в объятиях дивана, согревая душу порцией виски.
   — Ага, — отозвалась Полина, взглянув поверх ноутбука на суетившегося Мишу.
   Выскочив из квартиры Полины, Миша подошёл к соседней двери, нажал на кнопку звонка. Может ему повезёт, и Даши не окажется дома? В таком случае ему не за что будет себя винить, и он со спокойной совестью отправится домой. Он сделал всё что мог, а дальше пусть распоряжается судьба. И плевать на терзающую его бессонницу, на болезненные воспоминания и необъяснимую тягу к этой женщине.
   Послышался щелчок открываемого замка, Миша сделал глубокий вдох, и когда на пороге возникла Даша, кутаясь в длинную вязаную кофту, натянул приветливую улыбку.
   — О. Это вы. Что-то с Полиной? — удивление на лице Даши сменилось тревогой и беспокойством.
   — Нет. С Полиной всё хорошо, — отозвался Миша.
   — М-м, — протянула растерянная Даша, запахивая ворот кофты. — Тогда, простите, что вы хотели? — вглядываясь в лицо Миши с идеальными, точно слепленными скульптором линиями, спросила Даша.
   — Извините за столь поздний визит. Дело в том, что Дог сгрыз карандаши Леры, и я пообещал ей, купить новые. Надеюсь, она не сердится на моего неугомонного питомца. — Миша вновь скривил губы в подобии улыбки и протянул Даше пакетик с карандашами. Видя замешательство Даши и её нежелание пускать его в квартиру, он решил ретироваться.
   — Не стоило, так беспокоиться, — принимая пакетик из рук Миши, сказала Даша. — У Леры этого добра хватает. «Если ваш набор не состоит из всех оттенков чёрного», — добавила она про себя.
   Из дверей гостиной показалась голова Леры. Взволнованный вид девочки привлёк внимание Миши. Она казалась напуганной. Но когда Миша помахал ей рукой и подарил искреннюю улыбку, девочка улыбнулась в ответ и осмелевшая выбралась из укрытия подошла к матери.
   — Вы Дога не привели? — спросила она, прячась за спиной Даши, обняв мать за талию.
   — Нет. Он остался дома, — улыбнулся Миша. — За то я принёс кое-что другое.
   Лера посмотрела на мать. Даша сообщила о содержимом пакета, что держала в руке, затем передала дочери. Заглянув внутрь, девочка улыбнулась и, поблагодарив Мишу, попросила разрешения у мамы испробовать новые фломастеры, скрылась в гостиной.
   Поведение дочери подкупило Дашу. Обычно Лера держится от представителей мужского пола на расстоянии и редко идёт с ними на контакт. Благодаря Паше, девочка воспринимает мужчин как властных, сильных, но при этом жестоких и злобных существ жаждущих расправы над хрупкими, беспомощными женщинами. Отметив про себя легкость общения дочери с малознакомым мужчиной, Даша, вскинув брови, пригласила Мишу в квартиру, а затем предложила чашечку чаю, от которой он не отказался.
   Обменявшись любезными улыбками, Миша пригубил поданный Дашей чай. Их взгляды встретились, и Даша вдруг ощутила прилив ностальгии, какого-то не поддающегося разумному объяснению тепла, будто что-то далекое, но родное коснулось струн её изъязвлённой души. Обхватив чашку с чаем, она едва удержалась и не подалась вперёд, но Миша, словно чувствуя её внезапное смятение, отвёл глаза в сторону. Возникла неловкая пауза, которую поспешила нарушить Даша:
   — Последние несколько дней Лера только и говорит что о вашей собаке.
   — Все дети любят собак.
   — Да, наверное. Только боюсь, как бы мне не пришлось покупать собаку для Леры, — улыбнулась Даша, опасаясь задержать взгляд на лице Миши дольше, чем на секунду.
   — Ну, в этом как раз нет ничего страшного. Уход за собакой разовьёт в ребёнке чувство ответственности. Вы уже выбрали породу будущего любимца? — Миша взглянул на Дашу, поднёс чашку к губам. Он выглядел спокойным, но в груди у него грохотало взволнованное сердце, а по телу пробегала волна мурашек, вызывая лёгкий озноб.
   — Лера хочет добермана.
   — Понятно, — улыбнулся Миша. — Но вы, разумеется, против большой собаки?
   — Конечно. Если я когда-нибудь решусь завести собаку, то остановлю свой выбор на карликовом пинчере.
   — Пробник добермана, — заметил Миша.
   — Точно, — рассмеялась Даша.
   — Знаете, когда принесёте домой эту крошку, вам следует сразу объяснить дочери, до каких размеров он вырастет.
   — Думаете, Лера будет ждать, когда он превратится в добермана?
   — Именно.
   Простодушный разговор с примесью незатейливых шуток стёр тот невидимый барьер недоверия вызывающий в Даше напряжение. Женщина расслабилась, её улыбка стала открытой и честной, а внимательный настороженный взгляд сменился спокойным теплом.
   — Даша, вы говорили, что вернулись в Снежный, потому что это ваш родной город, и вы провели в нём своё детство и юность, — отодвигая пустую чашку, перевёл тему разговора Миша. — Могу я предположить, что здесь живут ваши родственники, и переезд из столицы связан с потребностью поддержки со стороны кровных уз?
   — Ваши догадки неверны, — покачала головой Даша. — Из родственников у меня только мать и та уже пятый год покоится на местном кладбище.
   — Мне знакомо чувство утраты. Я потерял маму семь лет назад, — голос Миши дрогнул. Он взял пустую чашку, поставил её на стол.
   — Хотите ещё чаю? — бросившись к чайнику, спросила Даша. Она вспомнила, как Полина упоминала о гибели родителей в авиакатастрофе, что случилась два года назад. Либо Миша что-то напутал с датами, либо его мать не имела ничего общего с матерью Полины. Просить подтверждения одной из версий Даша постеснялась. Как-нибудь спросит обо всё у Полины.
   — Спасибо, — поблагодарил Миша. Едва носик чайника отдалился от чашки, как он сделал два больших глотка, точно силясь протолкнуть ком вставший поперёк горла. — Простите, если лезу не в своё дело, но я, честно говоря, не понимаю, почему вы вернулись из города возможностей в наш пусть и немаленький, но менее перспективный город. Да и отцу Леры наверняка будет трудно видеться с дочерью.
   — Отцу Леры нет до дочери никакого дела, — бросила Даша. «Он попросту не знает о её существовании», — подумала она.
   — Судя по вашей реакции, с бывшим мужем вы расстались не в самых хороших отношения.
   — Вы правы, — скрестив руки на груди, откинувшись на спинку стула, сказала Даша. Какой ему интерес в их с Пашей отношениях? Скучно в своих? Утомила высокомерная пигалица, зовущая его котёнком? — Как поживает ваша девушка? — перевела тему Даша.
   — Думаю прекрасно, — ответил Миша. — Простите, если я вас чем-то обидел. Или по глупой случайности сунул нос, куда не следовало. Я лишь хотел узнать вас чуточку лучше.
   — Извинения приняты, — холодным тоном ответила Даша.
   — Спасибо за чай и беседу, мне пора, — сказал Миша, а затем, взглянув на Дашу, ухмыльнулся только ему известным мыслям.
   Даша проводила его до двери, поблагодарила за фломастеры.
   Услышав голоса в прихожей, из гостиной выскочила Лера.
   — Миша! Вы уходите? Я хотела спросить, вы не привезёте Дога? — затараторила Лера. — Я по нему соскучилась и хотела с ним поиграть.
   — Лера, боюсь, Мише будет неудобно возить его ради тебя, — возразила Даша, бросая в Мишу пристальный просящий взгляд.
   — Да возить его и правда, не совсем удобно, — подыграл Даше Миша, но заметив на лице девочки разочарование добавил: — Но зато вы с мамой можете приехать ко мне. Я живу загородом в посёлке Еловый.
   Брови Даши поползли вверх. Губы превратились в узкую полоску.
   — У меня большой задний двор, где ты сможешь поиграть с Догом, — забавляясь реакции Даши, продолжил Миша. — Ребёнку будет полезно побывать на свежем воздухе. Как вы считаете? — обращаясь к Даше, спросил Миша.
   — Да. Полезно, — сквозь зубы процедила Даша.
   — Значит договорились? Как на счёт этой субботы? Я приготовлю мясо на гриле и хот-доги. Юная леди любит хот-доги? — наклоняясь к Лере, спросил Миша.
   — Люблю, — просияла Лера.
   — Тогда договорились. Жду вас в субботу часам к двенадцати. Устроит?
   — Вполне, — обняв дочь за плечи, бросила Даша.
   — Вот здорово! — воскликнула Лера, предвкушая встречу с Догом.
   — Тогда до встречи, — улыбнулся Миша.
   — Всего хорошего, — ответила Даша и захлопнула перед его носом дверь.
   Каков нахал! Манипулировать её дочерью ради…, собственно говоря, ради чего? Чтобы узнать её поближе? Разве это преступление? И чего она так вспылила? Завелась из-за его вопросов касающихся Паши. Но ведь он задавал их из чистого любопытства, без злого умысла задеть её за живое. Да, за семь лет замужества психика её расшаталась в край. Во всём она видит опасность, везде мерещится тайный заговор. Каждый второй незнакомец представляется человеком Паши присланным следить за ней. Сколько потребуется времени на изгнание так пугающих фантомов всплывающих из прошлого?
***
   Даша легла под одеяло обняла прильнувшую к ней Леру. Кровать принцессы пустовала в соседней спальне.
   — Мама тебе не нравится Миша? — обратив к Даше лицо, спросила Лера.
   — Почему не нравится? Нравится, — поглаживая дочь по голове, убирая чёлку со лба, ответила Даша.
   — Он хороший.
   — С чего ты взяла? — вглядываясь в лицо дочери, скрытое ночными сумерками спросила Даша.
   — Он поднял меня, когда я упала, — опуская лицо, ответила Лера. — Спросил, ушиблась ли я? И коленку погладил, и так волновался, а я убежала. — Лера вздохнула и уткнулась матери в бок: — Папа никогда меня не поднимал и не волновался.
   Даша поцеловала Леру в голову, и крепче прижала к себе. На глаза выступили слёзы. Она знал, что больше всего терзает дочь; что не покидает в кошмарах, и не даёт покоя в бодрствовании.
   Едва Лера закрыла глаза, как в темноте под веками всплыл образ папы. Его озлобленный взгляд и стиснутые в порыве ярости зубы. Она никогда не забудет его пощёчины, этот невероятной силы удар, что точно огнём обжёг лицо, отбросив её на пол к шкафу; странную болезненную пульсацию возникшую мгновением позже и неимоверный охвативший её ужас. Она не смогла даже заплакать. Плакала много позже, но не в тот момент. Где-то глубоко в голове, наверное, в самой её сердцевине до сих пор звучал отчаянный молящий голос мамы, что упав к папе в ноги, просила не трогать её — Леру. И всё это в наказание за попытку уберечь маму от очередных побоев. С тех пор как бы ни бесновал отец, Лера не вмешивалась, а папа ограничивался подзатыльниками, шлепками по попе и дёрганьем за руки. А когда был, как говорила мама «на грани» называл Леру «выродком» и запирал в детской.
   Шрам на щеке Миши привёл Леру к выводу, что мужчина подвергся тому же испытанию что она: его ударили по лицу только в десять раз сильнее, поэтому и остался шрам. Лере повезло больше, на её лице был синяк, но он скоро прошёл. Благодаря шраму Лера при первой встрече, не поспешила укрыться от незнакомого мужчины, а увидев в нём соратника, поспешила угостить выпечкой. Случай с карандашом, с проявленной заботой окончательно вселил в душу девочки доверие к Мише. Ей виделось в нём что-то от популярной куклы «Кена», в чертах его идеального лица. Они были похожи, за исключением живого взгляда Миши.
   ***
   — Полина! — крикнул Миша, влетев в прихожую.
   Полина оторвалась от ноутбука, взглянула на часы. В глазах у неё плавали матовые разводы. Пора заканчивать с работой.
   — Как звали мужа у Даши? — забежав в кухню, спросил Миша.
   — Кажется Паша. А что? — потерев глаза, отозвалась Полина.
   Значит всё-таки Паша. Тот сорокалетний москвич, что названивал Даше, и которого девушка скрывала от Миши. «После выпускного поеду в Москву», — говорила она. «К этому мужику?» «Почему сразу к мужику? Поеду поступать, поселюсь в общаге, а там кого-нибудь подыщу с квартиркой и перееду». «Думаешь мало таки как ты, жаждущих окольцевать москвичей», — злился Миша. «Миша, запомни, таких как я, больше нет»! Мише лишь оставалось вздыхать. Она всегда для него была одна на миллион, в то время как он для неё не был даже одним из миллиона.
   — Из-за чего они развелись? — вперившись в Полину глазами, продолжил задавать вопросы Миша.
   — Кажется, он бил её и Леру, — ответила Полина. Она понимала что разговор, состоявшийся несколько дней назад между ней и Дашей, должен был между ними и остаться. Она не была болтушкой и не являлась любительницей сплетен. Но с Мишей у них установились дружеские доверительные отношения, и всё что говорила ему Полина или то, с чем делился Миша дальше двоих не уходило. Это не значит, что у них не было друг от друга личных секретов. То, что скрывал один от другого, являлось запретом, никто не пытался лесть в душу с расспросами до тех пор, пока хранитель секрета не выявлял самостоятельной готовности открыться. Их доверие было столь сильным, что соверши Миша убийство и расскажи Полине, мог спать, спокойно зная, что сестра никогда не под каким предлогом не проболтается, пока в Мише не взыграет совесть, и он не изъявит желание сдаться властям.
   — Она сама тебе сказала, или ты сделала вывод глядя на рисунки Леры?
   — Она подтвердила мою догадку.
   Миша прислонился к стене, сунул руки в карманы джинсов, задумчивый взгляд пробежал по кухне вернулся к Полине.
   — Она ни о ком не упоминала? Может, говорила, что ищет старых знакомых в Снежном?
   — Нет. Говорила только, что никак не хватает духу сходить на кладбище. У неё там мама похоронена.
   Миша потёр подбородок. Если Даша решится на его поиски и упомянет Полине фамилию его матери, которая известна сестре, Полина Мишу не выдаст, но брату позвонит едва ли не сию же секунду. Но зачем Даше делиться своими планами о Мише (если таковые имеются) с Полиной? Затем что они подруги. Ведь о причине развода она Полине рассказала, значит, темы их бесед много интимнее, чем простой светский трёп.
   — Миша, почему ты вдруг заинтересовался Дашей? — прервала его мысли Полина. Миша посмотрел на сестру пустым, отстранённым взглядом. — Она тебе нравится?
   Соврать? Мог бы, только не Полине.
   — Можешь не отвечать, — улыбнулась Полина. — Я вижу, как ты на неё смотришь. И эти фломастеры. Ты волновался, когда принёс их сюда, и ещё больше волновался, когда набрался храбрости отнести их самому.
   Миша неоднозначно пожал плечами. Что тут скажешь?
   — Даша замечательная девушка, но как же Леся?
   — А что Леся?
   — Ты знаешь, я не питаю к ней симпатии, но хочу тебе напомнить, что она всё ещё твоя девушка. Или я ошибаюсь?
  — Не ошибаешься.
   — Тогда тебе следует прекратить пялиться на Дашу. Тем более тебе там ничего не светит.
   — Спасибо, сестрёнка!
   — Не злись. Я говорю небезосновательно. Даша часто разговаривает по телефону со своим адвокатом Юрием Кузиным. Скажу тебе она с ним достаточно мила. И если я её правильно поняла, он в скором будущем должен приехать к ней погостить, — сказала Полина, сложив руки на краю стола, одарив Мишу строгим взглядом учителя.
   — Мне нет до этого никакого дела! — отпрянув от стены, выпалил Миша.
    — Поэтому ты так завёлся? Миша, неужели она тебе настолько сильно нравится? Ты же видел её два, три раза по пять минут.
   — Всё Полина, тема закрыта. Мне пора, можешь не провожать, — сказал Миша, спеша в прихожую.
   — Пока! — крикнула Полина уже в пустой коридор.