Тропами цейтлауфа

X. Наблюдения и гипотезы

Сквозь полуоткрытые глаза просачиваются малахитовые и сизые полосы, дополненные глубоким и тяжёлым ароматом свежего воздуха. Абсолютное ничто после смерти вряд ли имеет такой облик — и Сиэль раздосадованно приходит к пониманию, что удача вновь отвернулась от него в действительно важном вопросе.

«Кажется, последнее присутствие везения ознаменовалось откликнувшимся на зов демоном — и на этом мой лимит исчерпался».

Сиэль замирает.

Получилось ли? Цепь была совсем близко...

Миг раздумий, когда мальчик приходит к выводу, что Себастьян цел на основе по-прежнему неуёмной агрессии цепей (сразу после погрома в Департаменте Жнецов какое-то время они были безмятежны и не давали о себе знать). И момент, когда он отпускает непонятно откуда взявшуюся бледно-зелёную дымку, полукругом замыкающую сине-фиолетовую массу ...

А вслед за этим исступлённость, перенятая от Сиэля и усиленная цепями стократ ослепляет и оглушает мальчика обратной волной и вливается в лес необузданным неистовством, разрушая деревья вокруг.

В апогее вспышки безумства Сиэль закрывает глаза, а открывает их, оказавшись уже в родном саду.

Сиэль бесстрастно смотрит на своё поместье, рассыпающееся в считанные секунды под атакой его сил. Когда руины от его воздействия выглядят более жутко, чем останки обглоданного некогда пламенем поместья, его обволакивает странное, секундное умиротворение:

«Вот теперь моя жизнь ровно такая, какая была предписана — разрушена до основания».

С этой мыслью Сиэль бредёт к могилам родителей — и, оказавшись на месте, чувствует, как эфемерная безмятежность лопается и раскалывается пополам, точно стекло. Он обессиленно падает на колени, впивается пальцами в сырую землю и плачет навзрыд.

Ему кажется, что он не сумеет остановиться. Ведь, повторив изначальный ход своего прошлого, он не в силах сделать последующие идентичные шаги: за спиной не раздастся спокойный мягкий голос «Вам пора зайти в помещение, мой лорд, вы можете простудиться». И это понимание придаёт энергию раздраю в его душе.

Теперь ему предстоит сделать ход, а он даже не видит вариантов.

Он совершенно одинок: по-настоящему он был в таком состоянии всего лишь месяц жизни, а теперь он будет один всю свою жизнь.