LOVE YOU

Глава 14

— Если никто не хочет высказаться, то на этом встречу можно закончить, — Тэхён по традиции обводит глазами сидящих и встает.
За последнюю неделю мы лишь изредка пересекаемся в зале для совещаний и в кабине лифта по утрам, и результат всегда остается один: его взгляд едва задевает мое лицо, словно в мире нет ничего скучнее и больше к нему не возвращается. Четверг благополучно миновал вчера, и я весь вечер провела, гуляя с Юной в парке развлечений.
Тэхён не делает намеков, что его планы относительно компании изменились, я избегаю участи элитной проститутки, и наспех не смываю следы секса в чужой гостиничной душевой — можно сказать, что за последнюю неделю жизнь вернулась в привычное русло. Вот только она не вернулась, потому что я знаю, что он где-то поблизости. Мысли, много мыслей и противоречивых эмоций раздирают меня перед сном. За последние четыре года отшлифовала умение подчинять чувства сухой логике: сортировать их как отходы по контейнерам — бумага к бумаге, пластик — к пластику. Если поступки и поведение человека не укладываются в категорию приемлемых, от него необходимо дистанцироваться, в работе руководствоваться в первую очередь деловыми интересами и так далее. Вне законов логики для меня оставалась лишь Юна. Ради неё я готова плюнуть на все, переступить через любой свой принцип, не раздумывая ни секунды. Моя любовь к ней безусловна и иррациональна, она просто есть, а все остальное меркнет на ее фоне. Когда-то Тэхён тоже был моей иррациональностью, также как и Розэ, но за вычетом годов я стала об этом забывать.
То, как дела обстоят сейчас, должно полностью меня устроить, но сердцем принять подаренного комфорта я не могу. Годами я была просто матерью, добровольно похоронив себя как женщину, а с его возвращением вновь вспомнила, каково это — снова чувствовать себя живой. Каждая наша встреча — вызов с замиранием сердца, и пусть в моем случае подразумевает терзания и боль, я оказалась не готовой от них отказаться. Потому что Тэхён единственный человек за всю мою почти тридцатилетнюю жизнь, который вызывал во мне настолько сильные чувства. Избавиться от них — означает вновь обречь себя на полуживое существование, а я вдохнула слишком много кислорода, чтобы быстро сдаться. Две слабости — не так уж и много, так пусть они останутся со мной навсегда. Кому-то под силу распылять свои чувства, со временем менять свои пристрастия, но я к числу этих людей не принадлежу. Понять бы это чуть раньше, и возможно, я бы не совершила той ошибки. Мое сердце с детства было окрашено в цвета Тэхёна, и блеклым тонам Джексона никогда не было в нем места.
— Лиса, я сегодня освобожусь пораньше, — голос Джексона в динамике смартфона звучит доброжелательно и мягко. — Давай возьмем Юну, поужинаем в ресторане, а потом поедем на премьеру мультфильма, о котором она давно говорит.
Всю неделю Джексон ведет себя также как в первые месяцы нашего брака: старается быть внимательным, проявляет инициативу и уезжает с работы пораньше. Возможно, это как раз то, о чем говорила мама: он подсознательно чувствует мое подавленное состояние и наполняется энтузиазмом. Даже если и так, я ни на секунду не верю, что у нас появилась возможность вытянуть со дна наши отношения — для этого я слишком реалист. Это не более чем кратковременная ремиссия, после которой тело нашего брака продолжит планомерно увядать.
Джексон приезжает домой в пять вечера и под возбужденные возгласы Юны, озвучивающая спойлеры к предстоящему просмотру, мы загружаемся в машину. Муж и впрямь подошел к организации совместного досуга серьезно, потому что через полчаса мы останавливаемся возле моего любимого французского ресторана.
— Мама, я хочу попробовать лягушку, — объявляет Юна, когда швейцар открывает для нас дверь. — Ты же мне закажешь?
— Смелый выбор. Уверена, что не передумаешь?
— Я завела специальную тетрадку и туда записываю всякие необычные вещи, которые со мной случились. Помнишь, когда я увидела красную ящерицу в парке и погладила ее? Я записала. Сегодня попробую лягушку и тоже отмечу.
Я улыбаюсь. Не зря говорят, что наши дети будут лучше, чем мы. У моей дочери на жизнь правильный настрой.
— Надеюсь, твоя тетрадка достаточно толстая, потому что у тебя в жизни будет еще много всего интересного.
Мы проходим к столу, который Джексон предусмотрительно забронировал, и рассаживаемся. Официант принимает заказ, включающий порцию лягушачьих лапок, и приносит бокал вина для меня. Не смотря на то, что подобные вылазки втроем мне не в новинку, сегодня я не могу расслабиться. Я бы предпочла пойти лишь с Юной, остаться дома у телевизора, но не сидеть в этом ярко освещенном зале на каблуках и в тесном платье, играя в счастливую семью. Легко сделала
бы это в другой раз, но не сегодня. Для этого на душе слишком холодно и пасмурно, а я слишком отчетливо чувствую ложь.
— Хорошо, что пришли пораньше. Если пара часов и в зале будет полный аншлаг, — замечает Джексон, наливая Юне стакан воды.
Я не отвечаю, потому что ответить мне собственно и нечего, а еще потому что отвлекаюсь на легкое жжение на лице. Быстро обвожу глазами зал, и вздрагиваю от колючей искры, вонзившуюся в грудную клетку, потому что не ошиблась: Тэхён пришел в тот же ресторан. Наши взгляды пересекаются, его соскальзывает на спины разговаривающих Юны и Джексона и, задержавшись на долгую мучительную секунду, возвращается к собеседнику — сухощавому мужчине с залысинами.
В легкие словно насыпали стеклянной крошки, грудь горит, словно и правда истекает кровью, в голове стучит: «Он ведь никогда не видел нас втроем». Мне нестерпимо больно, но вовсе не за себя, а за него. В своих пристрастиях я и правда совершенно иррациональна.
Тэхён покидает ресторан спустя полчаса, и я хочу верить, что он больше на нас не смотрел. Сейчас я искренне хочу, чтобы ему было все равно.

***

Мое состояние в последующие дни отдаленно напоминает депрессию: жизнь идет своим чередом, но в ней мне совсем не комфортно. Время, когда засыпает Юна, стало моим нелюбимым, потому что оно означает покинуть её спальню и вновь остаться одной. Поэтому во вторник я, поддавшись порыву, набираю Джису и приглашаю ее пропустить по бокалу вина за ужином в нашем обычном месте.
— Ты позвонила мне сама! — подруга обнимает меня за плечи и, отстранившись, заглядывает в глаза. — В чем дело? Претендуешь на звание «Миссис Веселье»? — Даже лучшим из нас присущи слабости, — саркастично замечаю я, присаживаясь на стул.
— Каковы бы не были причины, они уже неважны. Никогда не пройду мимо алкоголя и сплетен.
— А будут сплетни?
— Конечно! Например, вчера я узнала, что Сохи с бухгалтерии спала с Ыну, которого усилиями нашего нового акционера сократили, и теперь она полностью разбита. Не знаю, на что дуреха рассчитывала: он женат почти тридцать лет, и у него есть внуки. Честно говоря, я вообще удивлена, что у него все еще стоит.
Я морщусь. Всегда старалась держаться от подобных подробностей об офисной жизни как можно дальше.
— Мерзкое начало вечера. Возможно, пока официант не успел принести меню, мне стоит сбежать.
— Ну уж нет, Лиса, — Джису возмущенно грозит мне пальцем. — С этим сокращением штата я настолько погрязла в работе, что мне просто необходимо выговориться. И кстати, вот тебе еще одна сплетня, если ты не слышала. Ходят слухи, что Тэхён помолвлен с той бесталанной модельершей.
Губы Джису продолжают раздвигаться, фоновая блюзовая композиция по- прежнему играет, но мир словно выключили. Всего на пару секунд, но для меня они равносильны клинической смерти. В левой половине груди мучительно ноет и потрескивает, словно из меня тянут жилы. Проблема, снова эта моя извечная проблема: для меня он все еще только мой. И это не просто секс. Помолвка — это всегда больше, чем секс.
— Я прочла об этом вчера в интернете. Может, эта модельерша набивает себе популярность, но их ведь часто видят вместе. Ты в порядке? Побледнела.
— Я в норме, — бокал, принесенный официантом не успевает опуститься на стол, потому что я его перехватываю. Просто держать лицо. Я это умею. — Еще сплетни есть?