14-й год правления императора Чэнхуа. Сыщик династии Мин

Глава 38. В которой мы на опыте господина Тана убеждаемся во вреде кусочничества

Ла Мэй в ужасе смотрела на Тан Фана, как на привидение.

И не она одна: окружающие, услышав эти слова, также замерли в удивлении.

Ван Джи был достаточно проницателен, чтобы, взглянув на лицо Ла Мэй, понять, что Тан Фан оказался прав.

Он недоверчиво перевел взгляд на ее живот:

— Это правда? Как ты об этом узнал? – спросил он Тан Фана.

Тан Фан ничего не ответил, продолжая внимательно изучать выражение лица Ла Мэй:

— Ты служила молодой госпоже Чжоу на протяжении многих лет и не предала бы ее без веской причины. Ты хотела кого-то защитить? Человека, который все это провернул? Кто он? Отец твоего ребенка?

Ла Мэй уже не раз попадала в ситуации, когда ей задавали вопросы один за другим, все сильнее и сильнее загоняя в тупик. Однако все, что она могла, это отчаянно качать головой, не зная, как иначе опровергнуть слова Тан Фана. Она не отличалась красноречием, а посему ранее старалась особо ничем не выделяться и оставаться до последнего незаметной. Но теперь, когда Тан Фан раскрыл ее, окружающие также решили, что Ла Мэй, действительно, выглядела достаточно подозрительно.

Видя, как девушка, решительно сжав зубы, молча опустила голову, не желая отвечать им, Ван Джи слегка кивнул державшему ее служащему Западной Ограды.

Тот, догадавшись, что от него требуется, тотчас сделал вид, что собирается ударить ее мечом в живот.

— Если он продолжит, – равнодушно проговорил Ван Джи, – ребенка в твоей утробе будет не спасти. А если не оказать вовремя помощь, этот удар унесет две жизни разом.

Западная Ограда знала, как развязать язык.

Услышав это, Ла Мэй сильно побледнела, задрожала всем телом и, закусив губу, тихо заплакала.

Тан Фан с Ван Джи молча ждали, пока она сдастся, однако госпожа Лин оказалась не в состоянии больше терпеть. Она бросилась к Ла Мэй и принялась что есть силы бить ее по лицу, пока из уголка губ девушки не потекла струйка крови, а щеки не покраснели и не опухли. Госпожа Лин кричала:

— Разве ты не помолвлена с сыном управляющего передним двором? Это его грязное семя? Это Чжоу велела тебе сделать это? Говори! Говори!

Трагическая кончина сына разбила ее сердце и довела до истерики.

Дабы узнать, кто убийца, госпожа Лин из последних сил контролировала дыхание, чтобы снова не потерять рассудок.