Hope for salvation (приостановлено)

Глава 6

Когда я вернулась домой, Генри стоял на пороге кухни, и при виде него я уже придумала тысячу и один вопрос, по какой причине его не было утром, и где он пропадал.

— Привет, Эмма, я купил твои любимые круассаны из французской пекарни.

Тысяча и один вопрос мимолетом испарились. Этот запах с детства сводит меня с ума, и Генри, предчувствуя мой отрицательный настрой и негативное отношение к его утреннему отсутствию, прекрасно это знал.

— Мы снова расположились в гостиной и накрылись огромным серым пледом, доставшимся нам от бабушки.

— Все это конечно прекрасно и очень вкусно, но, может, все-таки расскажешь, где ты был сегодня утром.

— Я же написал тебе, чтобы ты не волновалась зря. Я уезжал по неотложным делам, и, между прочим, пропустил только первую пару.

— Ну хоть что-то, — смеюсь я, и прижившее ко мне волнение отступает небольшими шагами.

— Надеюсь, твой день прошел замечательно, — тихим голосом говорит Генри.

— Как всегда, ничего нового.

Ему я сказала, что ничего в студенческих буднях не меняется, вот только внутри я знала, что какой-то невидимый рычаг готов опуститься и включить что-то во мне — что-то, что изменит жизнь и разделит ее на несколько частей.

Поднявшись в свою комнату, с разбегу падаю на кровать. В руках Колин Маккалоу. Наконец-то тишина и спокойствие.

«Птица с шипом терновника в груди повинуется непреложному закону природы; она самая не ведает, что за сила заставляет ее кинуться на острие и умереть с песней. В тот миг, когда шип пронзает ее сердце, она не думает о близкой смерти, она просто поет, поет до тех пор, пока не иссякнет голос и не оборвется дыхание. Но мы, когда бросаемся на тернии, - мы знаем. Мы понимаем. И все равно грудью на тернии. Так будет всегда».

Высказывания Маккалоу всегда задевают — горькая правда режет глаза.

Сколько бы я не старалась сосредоточиться на книге и домашнем задании, мысли о нем не давали покоя. Я никак не могла понять, что отличает его от остальных сверстников, и по какой причине я сейчас думаю о нем.

Как могу, заставляю себя убрать Кристофера из головы. Этот человек бесчувственный и искусственный, тратить на него свое время я не собираюсь. Злость берет вверх, и я резко вскакиваю и мечусь по комнате. За окном уже ночь, слышны лишь стрекот сверчков и шум ветра, колышущего деревья. Пора отходить ко сну и погружаться в невообразимый мир счастливых и ярких сновидений.

Я вообще его не знаю. Ну и отлично.

Было уже достаточно прохладно, и я надела большой вязаный свитер. Выйдя из машины, направилась к темному силуэту вдалеке. Маленькими шажками я все ближе подходила к обрыву. Малиново-желтое небо заливало своим светом все вокруг, обволакивало мое лицо и все еще слегка согревало торчащие из-под длинных белых рукавов кончики моих пальцев.

— Видишь, как желтый круг высшей звезды уходит за горизонт? — спрашивает он меня. — На линии горизонта небо и Земля соприкасаются нежным поцелуем. Когда они встречаются взглядами, солнце в последний раз бросает яркую искру, заливающую океан, и скрывается. Небо передает свое сердце Земле, чтобы та хранила его, как последнюю надежду на существование, а на следующий день — имела шанс переродить свою душу и дать небесам снова осветить себя самыми яркими красками.

— Это неподражаемо!

Я аккуратно кладу свою ладонь на его плечо и закрываю глаза. Темноту пронзила яркая полоса света: на секунду почувствовались хрупкость и легкость солнечной искорки. Небеса передали свою жизнь в чувствительные руки Земли.

— Я почувствовала, — легким шепотом говорю я.

— Возьми и ты мое сердце и освети его самым ярким лучом света, согрей и убереги от темноты и холода.

Не успев разглядеть очертания его лица, как начинаю резко отдаляться.

— Помоги мне, Эмма...

Кто ты? — кричу я в ответ, но тело мое уже не принадлежит тому миру, а разум постепенно возвращается.

Было около пяти часов утра, и с тяжелым сдавливающим дыханием в груди я бегу к ящику с коричневыми листами.

Я описала абсолютно все, нарисовала каждую мельчайшую деталь. Оставалась только одна — кто он? Кто просит меня о помощи? Кто хочет отдать мне свою жизнь?

Эта страница осталась недорисованной.

После этого я еще несколько раз пыталась вернуться к этому человеку, но мои попытки не увенчались успехом.

Всю следующую неделю внутри меня находился пробел и пустота. Я не могла понять, почему это сновидение так сильно на меня повлияло. Мне часто снились сны, вещие в том числе, но я всегда полностью разбиралась в них и всему давала четкое объяснение и логическое подтверждение, но не в этот раз.

Дни шли, ничего не менялось.

Цитата из произведения «Поющие в терновнике»  — семейной саги австралийской писательницы , опубликованной в 1977 году.