Сдавайся мне

Глава 1

Понедельник. Том как обычно, с утра, заехал за мной, и наш путь теперь лежал в институт. 
Трюмпер был не в лучшем расположении духа. Складка меж бровей становилась всё отчетливей. Спросить или лучше молчать? Я решил всё же разрядить напрягающую обстановку.
-Как дела?
Да уж. Самый идиотский вопрос, который я мог только задать. Том молчал, но я видел, что он хочет выговориться. Вдруг он ударил по рулю и злобно зашипел, скрипя зубами:
-Браин. Приставал вчера к Мелиссе. 
Мелисса – это девушка, которую он любит. Сам он говорит, что это безответно, но никогда к ней не подходил, чтобы проверить.

-Может пора повзрослеть и самому к ней пристать? – попытался я придать голосу сарказма. Каждый раз, когда дредастый говорил про Мелиссу – было больно. Но мне ничего не оставалось, кроме того, чтобы с этим смириться. Вот такой я великий мученик. Да воздастся мне за мучения мои.
-Вот кто бы говорил, Каулитц? – уже подъезжая к университету, съязвил Том. –Я смотрю ты ни к кому особо не подходишь. Когда ж ты себе бабу-то найдешь? Или ты геем заделался? 
Том мерзко захихикал. Знал бы он, насколько прав.
-С чего это вдруг? – взъерепенился я.
-Ну, выглядишь ты точно по-гейски. Прическу каждое утро делаешь, маникюр, макияж, всякие украшения на себя цепляешь. Геюшка, — Том потрепал меня за щеки, а я смерил его холодным взглядом(но даже подобное прикосновение было приятным, хоть я и пытался не выказать этого). Да, в душе я гей. Но что плохого в том, что я за собой ухаживаю? И вообще…я хочу быть лучшим для тебя, а ты так…
-Вот отращу щетину…-пригрозил я парню.
-Что? Щетину? У тебя растет щетина? Боже мой, Билли, когда ты начал бриться? – опять издевается, с*ка. 
-Когда стал мужчиной, — вздернув подбородок, оповестил его я. Том как раз вытаскивал ключ из замка зажигания и теперь впал в прострацию. Вдруг салон машины оглушил безумный и нездоровый хохот дредастого. 
Вот почему он так со мной? Всё, я меняю образ. Ничего, через пару дней у тебя отпадет челюсть, Трюмпер.
Том всё также продолжал смеяться, уже став не то, что красным — бордовым. Окно машины было открытым, в него просунулась голова девушки. Эта самая голова была в обрамлении каштановых волос, что ниспадали до плеч неаккуратными прядками. Девушка на лицо была очень симпатична: несильно выделявшиеся скулы, на веках аккуратные черные стрелки, глаза обрамляли пушистые ресницы, носик чуть вздернутый. В общем, познакомьтесь, это Мелисса. Вместо члена у нее ма*да, а я вот обделен этим самым органом. Как же я забыл про сиськи 3-го размера? Ими я тоже обделен. Я ненавижу ее, но скажу честно: по причине, что Том ее любит. В ней множество плюсов на самом деле: она общительная, веселая, у нее, опять же, есть ма*да. Но я всё равно ее ненавижу. 
-Привет, Билл! Чего это Том так заливисто смеется? – улыбнулась мне Мелисса. Том только ее заметил и тут же замолк, побледнев. 
-Привет, — попытался я сказать, как можно более дружелюбно. – Не беспокойся, сейчас я ему укольчик поставлю и всё пройдет.
Я сложил пальцы знаком «ок» и Мелисса пошла к институту. 
-Эй, идиот, можешь дышать, — буркнул я Тому, вылезая из машины. Теперь Я был не в лучшем настроении. Мелисса с утра – это предвестник поганого дня. 
-Надо было с ней заговорить, — прошептал Том, бессмысленным взглядом сверля небо. Как бы я хотел, чтобы Том из-за меня вот так терялся. Но этому не бывать.
***
Я пришел домой, уставший до невозможности. Сегодня нас задержали на дополнительную пару физкультуры. Я же говорил, что Мелисса – это проклятие. Навстречу мне, весело лая, выбежала моя псинка. Маленькая чихуа-хуа. Эту ху*ту с лапками мне подарили на День Рождения. Я был так счастлив! Вру, я был пи*дец как недоволен. Когда я сказал матери, что мне скучно одному в квартире жить, то не думал, что мои слова воспримут так буквально. Мама решила назвать ее «Джозефина». Я ей пытался втолковать, что эту маленькую хреньку Джозефиной назвать – просто грех. Втайне-то я называю эту собаку «бля*ь», потому что она черная, а ночью, в темноте, я частенько об нее спотыкаюсь. 
Собака продолжала отчаянно лаять, прыгая вокруг меня. Есть хочет. Маленькая, а прожорливая какая…меня объест скоро. Но оставлять подыхать животное не хотелось (вонять потом будет), поэтому пришлось пилить на кухню и насыпать ей корм, хотя было так лень.
Том сегодня больше прежнего твердил про свою Мелиссу. А я больше прежнего ее ненавидел. В душе я радовался, что они не встречаются. Ведь Том ее любит. И если она его тоже любит, то это может быть не то, что надолго — навечно. Том однолюб и потому я боюсь еще больше. Я знаю, что нам все равно не быть вместе, но что-то внутри меня не желает, чтобы Том был с кем-то другим. Что-то грызет изнутри, мешая переключаться на других.
***
Среда. Я не бреюсь уже второй день и теперь похож на алкаша. Но на красивого алкаша, черт возьми. Мне даже нравятся эти колючки на лице. Прям возмужал. Кручусь у зеркала уже минут 15, рассматривая свою бороду и лучезарно улыбаясь. Всё-таки красоту ничто не испортит. Не скромно я, конечно. Но какой смысл говорить на себя «урод», если это не так? Вчера вечером смыл с ногтей лак. На мне сейчас были джинсы и просторная рубашка синего цвета. Пару пуговиц я оставил не застегнутыми. С улицы я услышал сигнал машины Тома. Ну, сейчас ты обалдеешь, Трюмпер.
Дредастый и правда обалдел. Смотрел на меня, словно пред ним предстал гуманоид с тремя ху*ями вместо носа. 
-Ну привет, — сказал я, втайне надеясь, что Тому понравится. По его хрюканью я понял, что он пытается сдержать смех. Ни так, ни эдак ему не угодишь! Я с каменным выражением лица сел в машину и с силой захлопнул дверцей. Тут-то Томаса и прорвало. Я подождал, пока кончится его приступ истерики. 
-Что тебя опять не устраивает? Теперь же я не похож на гея! – не сдержался я.
-Да…ты прав, — серьезно согласился Том. –Теперь ты похож на трансвестита!
Он принялся дальше хихикать, попеременно ойкая, так как я отвешивал ему тумаки.
-С чего это? – сквозь зубы, поинтересовался я.
-Мейк-ап и щетина – это несочетаемо, Билл, — выдохнул, наконец, Трюмпер. 
Что? Черт, точно! Я же по привычке сделал макияж! 
Я хлопнул себя ладонью по лбу. Надо пойти смыть с себя это убожество. Но Том, видимо, заметил мое замешательство и щелчком заблокировал все дверцы. Я угрюмо на него посмотрел.
-Не хочу один видеть такую красоту, — ехидно ухмыльнулся Том. Вот уродец! Как я в институте в таком виде появлюсь? Надо мной же все смеяться будут. Но дредастый уже выехал на дорогу. Останусь в машине. В самом деле, не могу же я таким на люди показаться?
-Билл? – вдруг послышалось от Тома.
-Ммм?
-Завтра верни свой прежний облик.
Он сказал это, уже не смеясь. Я изогнул левую бровь.
-Зачем?
-Прежним ты мне нравился больше, — не отводя глаз от дороги, сообщил Трюмпер. Хорошо, что он смотрел не на меня, иначе бы увидел, как я отчаянно пытаюсь скрыть ликование и смущение. Я ему нравлюсь? Что это значит? Явно не то, что я вкладываю в это слово. Но всё равно — так приятно. 
Фраза, которой Том не придал значения, меня зарядила позитивом на весь день. Даже несмотря на то, что выглядел я не ахти. В универ всё равно пришлось идти. Именно сегодня была какая-то важная лекция. Пальцами на меня не показывали, просто ошалело смотрели, как Том с утра. А это не так страшно. В конце концов, я люблю, когда меня одаривают вниманием. 
«Прежним ты мне НРАВИЛСЯ больше».
Как вспомню…
Черти что! Мне 19, а я веду себя, как девочка-ванилька 14 лет. Так рад. Иду и думаю о НЁМ. Впрочем, я и без этих слов постоянно о Томе думал. Но, кажется, сегодня я побью все рекорды.

Как это больно: любить тебя и понимать, что признаться в этом невозможно. 
Как это сложно: играть роль твоего друга, когда я отношусь к тебе совсем по-другому.
Как это невыносимо: быть рядом и мириться с твоими чувствами, обращенными к другой.