Reactions BTS / Porno BTS

#62

«Моя маленькая девственница»

[ 1/~ ]
________________________________________

❗СНАЧАЛА ТЕКСТ❗

Дело в том, что Ким Намджун — откровенное ссыкло, каких мало. И так было всегда.

В первом классе ему так хотелось дурацкие ролики, такие, знаете, темно-красные, с огромным номером «один» на боковине. Но мама сказала, что это опасно, и он променял летние «покатушки» на блядскую тетрадку с нотами.

В средней школе Намджун здорово так увлёкся кондитерским делом. Даже пошёл на курсы и подумывал стать профессиональным пекарем. Но вот незадача — у мальчика неожиданно разыгрался сахарный диабет (которого, кстати, и нет вовсе), и о мечте «нести в массы сладкое искусство» пришлось забыть. Конечно, ведь здоровье важнее, чем мимолетное детское увлечение.

Когда тренер в университете сказал, что у Намджуна неплохие шансы попасть в сборную по футболу, он радовался, словно ребёнок. А потом вспомнил, что мама не любит контактные виды спорта, и, мило отклонив предложение господина Пака, отправился в ненавистный литературный кружок.

И так постоянно. Гребаное колесо сансары, где жизнь — это Намджуновы желания, а смерть — сжимающееся от страха очко, которое не даёт их воплощать. Вот и вертятся они в бесконечном круговороте несостоятельности.

И если честно, жизнь Намджуна не назовёшь плохой: в ней есть любимые вещи, светлое юридическое будущее, уважение одногруппников и сотрудников университета, и периодические просмотры боев MMA по телеку с пачкой безглютеновых чипсов, пока мама не видит. И да, в его жизни есть мама. Любящая, добрая, самая заботливая. Мама, которую бросил папа, и всю свою несостоявшуюся любовь она перекинула на сына.

А ещё в размеренной жизни Ким Намджуна на последнем году обучения в университете появилось нечто. Очень плохое, грязное и непотребное нечто. То, которое мама точно не одобрила бы для своего чистого, девственного сыночка. Но какое и кому дело до одобрения, если это самое колесо сансары крутится как центрифуга, а сам Намджун в нём — хомяк без права на остановку.

Импотенцию своей бравады и мужественности Ким впервые ощутил в начале осени. Это был фестиваль черлидинга. А ещё это был, пожалуй, самый жалкий день за всю его жизнь.

— Здравствуй, зазнайка, Ким Намджун, — в этот момент в голове парнишки уже произошло замыкание, — знаешь, мне кажется, что без очков ты ещё сексуальнее.

Второе замыкание. Пожар. Жертвы. Материальное возмещение ущерба. Траур. Ким выдергивает из рук своего ночного кошмара (с пристрастиями) очки, скидывает её руки с колен и ретируется, прикрывая при этом постыдное пятно своей несдержанности. Штаны в этот день Намджун сжёг.

Ким Давон имела в университете репутацию радиально противоположную репутации Намджуна. Будучи переведённый ученицей на последнем году обучения, она, пусть и ненадолго, но стала центром всеобщего внимания. Её мало кто не знал, ещё меньше было людей, которые знать её не хотели. Сплошное клише плохой девочки с явными психическими отклонениями. Вот только от этого не легче.

Намджуну сложно. Намджуну непонятно. У Намджуна парадигма съезжает от своих же желаний. Он даже в мыслях никогда не мог себе представить, что его заинтересует «такое». Такое — совсем другое. Жена у Намджуна должна быть с классической удлинённой стрижкой, а не с мочалкой цвета фуксии. Жена у Намджуна должна быть сдержанной и воспитанной, должна надевать стереотипное ожерелье из жемчуга и посещать церковь по воскресеньям, а не вливать в себя литрами пиво, вытанцовывая на столе в пьяном угаре. Жена Намджуна должна быть девственницей. И этот факт неоспорим. Потому что Намджун сам бережёт себя для одной единственной.

И этот непреложный закон, за нарушение которого ждёт казнь, трескается словно бабушкин сервиз, когда Намджун слышит стоны своей бракованной жены. Слышит стоны удовольствие под капитаном команды, несостоявшейся намджуновой команды. И ему становится противно, мерзко и тянет блевать. Вот только не от её аморального поведения, а от своей трусости.

Ему хочется не стоять под дверью и слушать, а быть с ней. Ему хочется схватить этого гребаного оленя на анаболиках за член и оторвать его к ебеням. У Намджуна такое впервые, Намджун не умеет злиться, не умеет быть неучтивым. Или умеет?

Нет. Единственное, что Намджун умеет — это быть ссыклом. Именно поэтому он сидит в ванной на полу, пока весь этот эромарафон не закончится. Он надрачивает себе рукой, сидя на холодном кафеле, словно какой-то извращенец, и пытается слышать только её стоны и крики. Похер на этого мудака. Он недостоин внимания Намджуна.

Ким кончает в руку, а представляет, что в Давон. Прости Господи. И снова нужно будет сжигать штаны. И дёрнул его черт пойти помыть руки именно в эту комнату. Почему он просто не вышел, когда услышал возню? Почему не остановил этих голубков с затянувшимся пубертатом. Да хрен его знает.

— Зазнайка, ты в вуайеристы заделался? — Намджун в пизде. Дикой. Перед ним Давон в лифчике, но, слава богам, в джинсах. Чего нельзя сказать про самого Кима. Расстегнутая рубашка, спущенные до колен брюки, безобразно скомканные волосы, а ещё стоящий колом член. Опять.

— Оу… Так ты ещё не закончил, — Давон снова надевает ЕГО очки. И присаживается на корточки рядом с НИМ. И ведёт рукой по ЕГО члену, — может, я помогу?

И Намджуну нужна её помощь. Да он, черт возьми, сейчас же готов подписать все бумаги, подтверждающие его недееспособность, лишь бы она до конца жизни ему вот так помогала. Вот только Намджун снова забыл, что он гребаный трус.

В голове голос: то ли совести, то ли матери, то ли Бога. Да неважно, блять. Намджуну говорят, что это неправильно, что сама Давон — неправильная. И всё, что сейчас происходит — постыдно и мерзко. Недостойно даже мизинца Намджуна. И Ким снова проигрывает своей трусости.

— Убери от меня свои руки, — и после недолгой паузы добавляет, — шлюха.

Намджун не смотрит на Давон, не смотрит ни на кого. Он просто бежит из коттеджа футболистов на таких скоростях, что, будь здесь господин Пак, снова предложил бы вступить в команду. Но Намджун не вступит, потому что он — ссыкло, каких мало. И не покатается он никогда на роликах, и не съест ебаные жирные чипсы, не прыгнет с парашюта и не станет надевать рваные джинсы. А ещё Ким Намджун никогда не будет с Ким Давон.

Нет, он будет. Вот только в своей комнате. Под одеялом. И со своей рукой. А завтра он снова пойдёт за очередными брюками. И, возможно, за одеялом. Потому что пальцы Ким Давон на его члене в той самой ванне явно сдвинули равновесие.