Сунженский Хребет

Глава 19

XIX

Этот японец из фильма подсказал ему многое. Вспоминая фильм, он задавался вопросом: что главное в жизни этого человека? Что составляет ядро его маленького, но такого свободного мира? Две вещи составляют это ядро, думал он. Первое – это безусловно его труд. Его архаичное столярное ремесло сделало его свободным. Но не в этом главная опора его непритязательной жизни. Главное тут – его любящая жена, преданная подруга, которая и является душой его личного мира. Без этой японки, со сморщенным личиком, он бы умер от тоски. И пусть кажется, что она на заднем плане его жизни, но именно она, его жена, приняла его со всеми своими чудачествами и отшельничеством. Она приняла его необычное для Японии ремесло, которое давало мизерные доходы. Она понимала его гордость за труд, которого он выбрал для себя. Он не просто был окружён её вниманием и любовью, а находился в той атмосфере особой культуры супружеских отношений, которую могла создать только японка. Она дала ему то, что не могла дать ни одна женщина иной национальности. Это женщина посвятила своему мужу всю свою жизнь без остатка, подобно монахине, посвятившей себя Богу.

И дело тут не столько в её любви к мужу, сколько в том, что это предписывало ей культура её народа.

«Может ли дать мне что-либо подобное Надя? – думал Магомед и отвечал самому себе. – Конечно, – нет! Она русская, хочет она того или нет. Она, конечно, знаток всего ингушского. И традиции, и обычаи, и ингушский язык – всё при ней. Но у неё другая природа и я всегда это чувствую. Только ингушка может быть носителем ингушской культуры.

Странно, когда Надя говорит по-ингушски, я особенно чувствую в ней русскую женщину.

Но почему это так важно для меня. Разве Надя не была добра ко мне, разве не вышла она за меня чистой девушкой? Потому и важно, что я не люблю её именно потому, что она – не ингушка, и она, при всём желании, не сможет дать мне то, что дала та японка своему супругу.

Японцу нужна японка, а ингушу – ингушка. Теперь я это знаю точно.

Только с женщиной из своего народа я смогу создать свой свободный личный мир. Тут, наверное, важен тот особый аромат отношений между людьми одной национальности. Я не хочу в этом вопросе вдаваться в подробности, не хочу много анализировать свои чувства. Любовь практически никогда не возникает между людьми разных национальных культур. Мне ли это не знать? Разве я носил бы в себе всю жизнь мою боль отвергнутой в юности любви, если бы это женщина не была бы ингушкой.

Но почему это так? Что это за биологический механизм или некая мистическая сила, вызывающая любовь только при условии, когда женщина и мужчина принадлежат только к одной национальности. Не хочу и тут докапываться до корней. Хочу просто жить с женщиной, которая мне нравится. Да, нравится! Она будет мне верной подругой на всю жизнь. Я это знаю!

Но неужели для меня не имеет значение её прошлое со всеми её любовниками.

Да, с Надей это действительно было бы важно. Если бы она не была девственницей, я бы не жил с ней так долго. С Маккой это будет не так важно.

Именно – с Маккой, потому что с самого начала я имел ввиду только её. Невольно, несознательно, я всегда тянулся только к ней. Этот человек знает секрет счастья. Макка – это сама радость. С ней радостно общаться, её радостно видеть и радостно слышать. С ней будет радостно и жить».

Магомед знал, что ему не следует долго убеждать Макку стать своей новой женой. Он решил всё выложить нечистоту при первой же встрече и потом ждать, пока она хорошенько всё это обдумает. Он сделает ей предложение и с этим оставить её одну. Пусть думает, пусть начнётся в ней эта невидимая внутренняя работа души.

«У неё нет ни единого серьёзного довода, чтобы ответить мне отказом. Она примет моё предложение, если дать ей время, чтобы у неё окончательно вызрело решение.

Я знаю, что женщины в подобных случаях выдумывают тысячи препятствий. Моя задача убедить её в том, что никакие препятствия не страшны, если женщина и мужчина искренне хотят быть вместе навсегда.

В конце концов я устал жить не вершинах души. Я хочу покоя. Сколько лет я каждое утро словно убегаю из семьи на вершины Сунженского Хребта. Но и там нет покоя. Монотонный физический труд не отвлекает от боли воспоминаний и навязчивых размышлений. Я выложу Макке всё. Я ничего не скажу ей о Наде. Но скажу, что хочу с женой не только спать, но и сидеть с ней рядом на диване перед телевизором и говорить с ней о всяких пустяках.

А по утрам я хочу вместе с ней пить чай и вместе выходить из дома, отправляясь на работу. Хочу иметь с ней общих друзей, ездить вместе с ней в Назрань к своим однофамильцам. Я расскажу о своей мечте по вечерам после ужина играть с ней в карты и о том, что хочу завести дома бильярд. Пусть Макка станет моей женой и пусть закончится моё плоское, холодное существование.